Читать онлайн «Ранние цивилизации Ближнего Востока. История возникновения и развития древнейших государств на земле». Страница 12

Сложная проблема возникает при попытке соотнести эти датировки с археологическими данными, упомянутыми выше. Ур-Нанше – первый царь, время правления которого можно установить более или менее точно. Но как соотнести его с архивами Шуруппака? Надписи Ур-Нанше вырезаны на камне, ни одна из известных нам глиняных табличек не может быть отнесена к периоду его царствования. В Шуруппаке, наоборот, найдены исключительно глиняные таблички. Соответственно, сравнение стилей письма невозможно из-за использования разных материалов. Иными словами, использовать палеографические данные не удастся.

Хронологическая таблица II. Раннединастический период[1]

Однако нам известно, что архив Шуруппака велся за несколько поколений до царствования в Лагаше Эанатума, внука Ур-Нанше. Благодаря этому архив (а с ним и весь второй этап раннединастического периода) можно датировать началом или серединой XXVI в. до н. э. Архаические таблички Ура (и начала второго этапа раннединастического периода) на столетие или примерно полтора века старше архива Шуруппака. Так как раннединастический период начался с концом протописьменного, этот момент можно датировать на основании радиоуглеродного анализа храма С из слоя Урук IV, то есть 281 ± 85 г. до н. э.

Непрерывная и относительно точная хронологическая шкала обрывается в период правления Саргона Аккадского. Относительно точные датировки еще возможны со времени царствования Ур-Нанше, а от более ранней эпохи сохранились лишь многочисленные царские надписи, свидетельствующие о том, что некий Х приходится сыном Y, и очень приблизительно рассчитанное начало правления каждого царя отстоит от его окончания на несколько поколений. Все остальное для нас настоящая загадка. За помощью исследователь может обратиться к сравнительному изучению особенностей клинописи (формы и порядка расстановки знаков) разных периодов, позволяющему при сравнении более ранних и поздних текстов несколько уточнить хронологию. Кроме того, ученым помогает археология (измерение слоев в теллях, изменение стилистических особенностей цилиндрических печатей).

Как было сказано выше, на Шумерском царском списке негативно отразился домысел о том, что Вавилония, район реки Диялы и среднего Евфрата (Мари) находились под властью одного и того же царя. Поэтому сменявшие друг друга согласно списку «династии» в реальности во многих случаях правили одновременно. Царям, жившим до потопа, и тем, кто правил сразу после него (I династия Киша), приписывается поразительно долгая продолжительность царствования. Данный факт можно считать следствием уважения, которое шумеры питали к древним корням цивилизации своей страны. Тем не менее царский список для нас крайне важен, причем не только как следствие исторических представлений, господствовавших в период его создания. Содержащиеся в нем данные о последовательности царствования различных правителей и продолжительности их правления, сопоставленные с другими источниками, могут помочь выстроить более или менее стройную хронологическую шкалу.

Плодородный полумесяц с раннединастического до древневавилонского периода

Таким образом, если говорить о хронологии раннединастического периода, мы можем составить вполне обоснованную последовательность правлений, начиная с царствования Ур-Нанше, то есть для большей части третьего этапа раннединастического периода. До тех пор, пока мы не попытаемся согласовать ее по времени с историей Египта, по крайней мере часть этой эпохи будет иметь для нас большое значение, так как имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют описать события в том порядке, в котором они происходили.

Источники по истории начала раннединастического периода подобны нескольким камешкам из мозаики. Основными письменными источниками являются царские надписи, договоры, административно-хозяйственные документы и тексты, которые составляли ученики школ писцов. К дополнительным источникам относятся Шумерский царский список, эпос о царях Урука и отголоски, сохранившиеся в таком жанре аккадской литературы, как предсказания.

Читателю следует понимать, что большая часть полученных из них сведений по вполне объективным причинам носит спекулятивный характер. Кроме того, необходимо учитывать возможность обнаружения новых текстов, позволяющих пересмотреть взгляды, господствовавшие до их находки. Наши знания недостаточны, в связи с чем необходимо сохранять определенный скептицизм. Но это не должно заставлять нас молчать. Наоборот, снова и снова мы должны пытаться осмысливать то, что знаем в настоящий момент.

В предыдущей главе говорилось о той важной роли, которую шумеры играли на Вавилонской равнине. Здесь следует снова поговорить об их потрясающих достижениях. Однако сейчас для нас важнее всего то, что именно они изобрели письмо, благодаря которому мы можем судить об истории Месопотамии, в частности о людях, живших в те времена, и происходивших тогда событиях.

Изучение политической истории стало возможным с обнаружением царских надписей, составленных на шумерском языке. Самая ранняя из них относится ко времени правления Эн-Мебарагеси в Кише, которое пришлось на конец XXVIII – начало XXVII в. до н. э. (второй этап раннединастического периода). В царском списке он назван двадцать вторым представителем I династии Киша, первой династии, правившей после потопа. Согласно тому же Царскому списку большинство его предшественников, отнесенных к этой династии, носило семитские имена. Вряд ли стоит надеяться доказать историчность этих людей. Кроме того, неизвестно, были ли они действительно правителями Киша. Мы также не знаем, насколько следует доверять тем имеющим авторов источникам, которые рассказывают о столь древнем периоде, когда клинопись еще не была способом описания сложных явлений. Однако нам не следует и недооценивать древних семитов, обладавших достаточными способностями и возможностями для того, чтобы сохранять в своей памяти генеалогические списки и устно передавать их потомкам, поколение за поколением.

Тот факт, что имя Мебарагеси шумерское, не противоречит его возможному семитскому происхождению. Подобные имена, как и все шумерское, могли пользоваться большой популярностью даже за пределами самого Шумера. Словом, мы можем сделать вывод только о том, что семиты появились в Шумере в самом начале его политической истории, дошедшей до наших дней. Мы уже говорили о точке зрения, согласно которой признаки упадка, появившиеся в конце протописьменного периода, были связаны с появлением в регионе большого числа семитов. Сосуществование шумеров и семитов – неотъемлемый признак истории Месопотамии с начала 2-го тыс. до н. э., когда шумерский язык практически перестал использоваться в качестве разговорного. Последствия этого контакта проявились и во многом другом. Культура Вавилона (и, соответственно, всей Западной Азии) до конца своего существования оставалась двуязычной.

Проникновение кочевников-семитов на территорию Ирака продолжается и в наши дни; они всегда были одной из составляющих частей истории этой страны. Воспользовавшись возможностью взглянуть на несколько тысячелетий назад в прошлое, мы можем упростить повествование, говоря о «волнах миграции», которые время от времени приводили к лингвистическим переменам. В надписях ассирийских правителей, живших в IX в. до н. э., впервые появляются упоминания арабов, племени кочевников, находившегося в движении. К VII в. до н. э. они захватили и полностью арабизировали Месопотамию. В XIV в. до н. э. в регионе появились арамеи. Менее чем через тысячелетие аккадский язык, который они принесли в Месопотамию, стал в ней главенствовать и сохранился до времени жизни Христа, правда уже только как письменный. В источниках, датируемых правлением династии Аккада, впервые встречается слово «марту» (на шумерском языке), или «амуру» (на аккадском). Мы этих людей называем амореями (или, в более широком смысле, ханаанеями, так как их язык тесно связан с ханаанскими). Через полтора века марту стали угрожать самому существованию III династии Ура. К концу древневавилонского периода большое количество районов Месопотамии было захвачено аморейскими вождями, считавшими себя полноправными правителями этих мест. Это, однако, не привело к смене господствующего языка. Аккадский в то время имел настолько большое влияние, что амореи не смогли устоять перед ним.

Определить, как сложилась судьба амореев в западных областях Плодородного полумесяца, куда они откочевали, крайне сложно, так как источники по истории Сиро-Палестинского региона конца 3-го – начала 2-го тыс. до н. э. крайне немногочисленны.