Читать онлайн «Германия в ХХ веке». Страница 34

7 марта 1936 г. Германия пошла на разрыв Локарнских соглашений, введя войска в Рейнскую демилитаризованную зону. Гитлер позже признавался, что это была игра ва-банк – «если бы французы решились выступить, нам пришлось бы убираться». Сопротивление Франции тормозила Великобритания, правящие круги которой не прочь были подправить общеевропейский баланс за счет контролируемого возрождения германской военной мощи. Пропаганда Геббельса подавала ввод сил вермахта на левый берег Рейна как «дружескую руку, протянутую французскому народу», внешнеполитическое ведомство распространяло проекты новых договоров о «вечном мире». Победа публичной политики нацистов оказалась даже более весомой, нежели изменение военно-стратегической обстановки на западных рубежах Германии. В итоге шанс остановить агрессию на одном из первых рубежей был упущен, напротив, Гитлер почувствовал вкус к политике силового давления. О том, что она не ограничится «округлением» границ, свидетельствовал подбор союзников Германии. Продолжая рассчитывать на благожелательный нейтралитет Великобритании, Гитлер активизировал дипломатическую игру с Муссолини. Помощь Италии и Германии войскам генерала Франко в гражданской войне в Испании ускорила формирование оси БерлинРим, скрепленной тайным соглашением от 25 октября 1936 г. Ровно через месяц был подписан Антикоминтерновский пакт с Японией, Италия присоединилась к нему в ноябре 1938 г.

Западное направление внешней политики Гитлера накануне второй мировой войны прикрывало его скрытую агрессию на Востоке, начало которой было положено оккупацией и присоединением (Anschluss) Австрии в марте 1938 г. Эта акция, которой геббельсовская пропаганда подобрала название «марша цветов», действительно встретила поддержку большинства австрийцев, сохранявших ностальгию об утраченном величии Дунайской монархии и издерганных внутриполитической нестабильностью 30-х гг. Сразу же после присоединения в стране началась нацистская «унификация», сочетавшая в себе политический террор против социалистов (только в Вене гестапо арестовало около 70 тыс. человек) и конфискацию собственности влиятельной еврейской общины. Австрия, переименованная в Восточную провинцию (Ostmark) оказалась первым государством, которое исчезло с политической карты межвоенной Европы.

Следующей жертвой должна была стать Чехословакия, также возникшая на развалинах АвстроВенгерской империи. Выгодное военно-стратегическое положение и стабильная демократия делали эту страну неприступной крепостью в Центре Европы. Сценарий «троянского коня», на сей раз с опорой на немецкое этническое меньшинство, начал реализовываться и здесь. Пропагандистская машина Геббельса не жалела сил для живописания притеснений судетских немцев, из них формировались отряды самообороны с нацистской окраской. Гитлер призывал своих генералов быть готовыми к вооруженному выступлению в любой момент. Сам он в узком кругу считал оптимальной провокацией убийство немецкого посла в Праге (этот вариант уже отрабатывался применительно к Вене), очевидно, помня о событиях кануна первой мировой войны. Как и с Австрией, первая попытка не принесла успеха – в ответ на заведомо неприемлемый ультиматум партии судетских немцев, предъявленный чехословацкому правительству, последнее провело 20 мая 1938 г. мобилизацию. После того, как западные державы подтвердили свою готовность обеспечить территориальную целостность Чехословакии, Гитлер временно отступил, но не отступился от своих планов.

Чехословакия 1938 г. вполне могла оказаться в роли Сербии 1914 г., став запалом новой мировой войны. То, что этого не случилось, говорит не в пользу противников Гитлера. Франция, связанная с Чехословакией союзническими обязательствами, поставила пассивное миролюбие выше реальной логики событий. Парижская пресса называла вещи своими именами – «мы не хотим умирать за чехов». В отличие от своих противников, Гитлер не боялся повторить июль четырнадцатого – на съезде НСДАП в сентябре он заявил, что вермахт войдет в Судеты во что бы то ни стало. Диктатор вновь блефовал, и вновь Запад принял его условия игры. В результате «кризисный менеджмент» британского премьера Невилля Чемберлена свелся к обсуждению вопроса о том, в какие международно-правовые рамки будет введена эта агрессия. 29 сентября в Мюнхене было подписано соглашение, фактически означавшее раздел Чехословакии, суверенного государства, мнения которого вообще никто не спросил. Под договором стояли подписи руководителей Германии, Франции, Италии и Великобритании. Через день механизированные колонны вермахта уже пересекали чешско-германскую границу. Здесь уже не было цветов, даже «вернувшиеся в рейх» судетские немцы проявляли сдержанность, предчувствуя худшее. В результате подписания Мюнхенского договора был потерян оборонительный пояс Чехословакии в Судетах (граница проходила отныне в 40 км от Праги), ее правительство де-факто попадало в зависимость от Берлина.

Вернувшись в Лондон, Чемберлен заявил: мир обеспечен на целые поколения. Гитлер действительно заключил специальные соглашения о сохранении мира с Великобританией и Францией. Утверждение советской историографии о том, что лидеры этих государств в Мюнхене рассчитывали повернуть германскую агрессию на Восток, следует отнести к разряду пропагандистских штампов. И после событий марта 1939 г. СССР и Германия не имели общей границы, а лежащая между ними Польша являлась слишком ценным объектом для того, чтобы воспользоваться ею как новой приманкой для Гитлера. Политика Запада заслуживает серьезных упреков за другое – за нежелание признать реальность германской агрессии в Европе и пассивно-оборонительные настроения. Чемберлен и его французский коллега Эдуард Даладье продолжали мерить Гитлера собственным аршином, они всерьез воспринимали его стремление собрать всех немцев в границах «рейха» и ждали, что он успокоится, решив этот вопрос.

Гитлеру нравилось обманывать своих партнеров по Мюнхенскому соглашению, которых он в застольных разговорах именовал не иначе как «жалкими червяками». В марте 1939 г. вермахт оккупировал Чехию, на территории которой был образован протекторат Богемии и Моравии. Получившее формальную независимость словацкое государство также оказалось вассалом Германии. После того, как «собирание немцев» уступило место неприкрытым аннексиям, мировое сообщество вычеркнуло нацистский «рейх» из числа своих членов. Ослепленный легкостью собственных успехов, Гитлер не заметил этой перемены. Аппетит приходит во время еды, и он продолжает наращивать темпы дипломатической подготовки новых завоеваний. В апреле 1939 г. Гитлер разрывает соглашение о соотношении военноморских флотов с Великобританией, подписанное менее чем за четыре года до этого, открыто выдвигает претензии на бывшие колонии Германии. 22 мая 1939 он подписывает Стальной пакт с Муссолини, уже захватившим Албанию.

Следующая цель гитлеровской агрессии не вызывает сомнений – это Польша, государство, воссозданное в рамках Версальской системе, где также проживало немало этнических немцев. Гитлер прибегает к излюбленному приему, грозя и обещая одновременно. После того, как Польша отвергла его утопические предложения союза против СССР и участия в разделе Украины, Гитлер наращивает претензии к ней самой – предоставление экстерриториального коридора в Восточную Пруссию, возвращение находящегося под контролем Лиги наций крупного порта Данциг. Дипломатическая атака прикрывает развертывание армии вторжения. План «Вайс», содержавший детали военной операции против Польши, был подписан Гитлером уже 11 апреля 1939 г.

Трудно найти рациональные объяснения гитлеровской спешки с завоеваниями 1938-1939 г. В конце концов, в рамках четырехлетки он ожидал перестройки немецкой экономики на военный лад и появления боеспособного вермахта лишь к исходу 1940 г. Как азартный хищник, не успев переварить одной добычи, Гитлер набрасывался на другую. Его главным врагом и союзником одновременно выступало время – рассчитывая обогнать своих противников, он панически боялся не дожить до воплощения своих планов. Постоянным рефреном выступлений Гитлера являлось утверждение, что «я могу быть в любой момент уничтожен каким-нибудь преступником, каким-нибудь идиотом». Все остальные препятствия не казались ему столь же существенными.

Самоуверенность нацистского вождя имела под собой серьезные основания. Население страны с восторгом встречало все новые подтверждения могущества Германии. На внешнем фронте дела обстояли как нельзя лучше. Мир был буквально загипнотизирован успехами Гитлера, правительства соседних стран оказывались перед ним в положении кролика перед удавом. Призывы к формированию единого фронта перед лицом нацистской агрессии звучали как глас вопиющего в пустыне. Каждое из государств-соседей, включая самых малых, уверяло себя, что она обойдет его стороной и даже пыталось извлечь выгоду из сложившейся ситуации (достаточно напомнить об участии Польши в разделе Чехословакии – через несколько месяцев ее собственная территория станет добычей не только Германии, но и СССР, Литвы и Словакии). Ведя масштабную дипломатическую игру, Гитлер не боялся идти на уступки, рассчитывая в ближайшем будущем получить все. Лишь весной 1939 г. последние оптимисты на Западе поняли неизбежность военного конфликта с гитлеровской Германией. Среди этих последних находились «миротворческие» лидеры Франции и Великобритании, которые несут свою долю ответственности за втягивание Европы во вторую мировую войну. В ответ на подписание Стального пакта Запад гарантировал неприкосновенность польских границ, но «по сравнению с 1914 г. Польша была слабой заменой России в политике окружения Германии» (Голо Манн). Наступив на горло собственной песне, Великобритания и Франция отодвинули на второй план свое неприятие сталинской диктатуры и начали переговоры о военном союзе с СССР.