Читать онлайн «Политические сочинения». Страница 92

Подобный порядок принятия конституции, не открывающий возможности политического диалога с оппозицией и полноценного учета мнений субъектов Федерации, выражает тенденции, напоминающие традиции советского номинального конституционализма. Если вспомнить лучшие примеры из недавнего западного опыта (Конституция Испании 1978 г.), то там был более широкий диалог с оппозицией, учет интересов меньшинств и т. д., что позволяет говорить о договорном характере данной конституции. Здесь же мы получаем фактически октроированную конституцию, создаваемую властью и выражающую ее собственные представления об общественной пользе. Данный путь может привести к конституционному закреплению президентской диктатуры, а при наличии соответствующей политической воли открывает возможности для различных форм авторитаризма вплоть до режима Первого консула, пожизненного президентства или даже монархии (ведь писали же некоторые современные юристы о преимуществах данной формы правления). Подобное усиление президентской власти в мировой практике коррелируется с установлением различных типов авторитаризма, бонапартизма и военных диктатур.

Бонапартистская модель власти исторически опиралась на синтез идей революции и Старого порядка. Она сочетала поэтому руссоистские концепции общественного договора, общей воли и равенства с идеей сильной единоличной власти. Возникнув в период войны, данный режим, однако, никогда не переставал быть гражданским и не превращался в чисто военную диктатуру (в отличие от стремившихся копировать его милитаристских режимов Латинской Америки). Им были сохранены элементы гражданского общества – гражданское равенство, отмена феодализма и религиозная терпимость. Даже новая персонализация суверенитета была достигнута в соответствии с демократическими процедурами. Бонапартистская система, таким образом, не ставила под сомнение основных достижений революции и не вела к реставрации абсолютизма в прежнем виде. Бонапартизм был сплавом крайних принципов абсолютизма и революции, что оправдывает определение бонапартизма как центризма. Из этого в целом вытекает отношение бонапартизма к парламентаризму и политическим партиям, которое передалось и голлистской концепции власти.

Конституция Пятой республики, как было показано, была реакцией на нестабильность Третьей и Четвертой республик, равно как неспособность слабой исполнительной власти найти разрешение национального кризиса. Сильная исполнительная власть и политическая стабильность рассматривались как взаимосвязанные параметры. Четвертая республика признавалась неэффективной как «режим партий», который голлисты постоянно критиковали. Объясняя в 1958 г. причины своего неожиданного ухода из политики в 1946 г., де Голль связывал его с невозможностью управлять надлежащим образом в условиях возрождения политических партий, которые, подобно эмигрантам, «ничего не забыли и ничему не научились».

Выступая против режима партий (действительно рудиментарных по своей организации, структуре и дисциплине парламентских голосований), теоретики нового режима, в частности М. Дебре (главный автор Конституции 1958 г.), выступали против парламентаризма. Основное средство против политической нестабильности они усматривали в концепции «рационализированного» (т. е. серьезно ограниченного в своих полномочиях и процедурах) парламентаризма и упорядочения системы политических партий.

В процессе подготовки к выборам и консолидации новой власти бонапартистская модель делает установку на формирование единой, хотя и социально гетерогенной, партии власти, противопоставленной существующим партийным элитам и призванной перегруппировать политические силы на базе объединения сторонников «порядка», т. е. на чисто прагматической основе отношения к новому режиму и президенту. Так, в период избирательной кампании принца-президента в нее вошли часть региональных лидеров, депутатов, высшей бюрократии и практически вся военная верхушка. Это движение опиралось на традиционный крестьянский монархизм (и даже легитимизм), а также (в меньшей степени) рабочее движение. Создание партии власти началось с образования столичного Комитета с последующим распространением созданной им модели в провинциях для подготовки избирательной кампании президента.

Определенное значение структур партии «порядка» сохранилось после победы президента Луи Наполеона, когда они стали при финансовой и политической поддержке из центра основными организациями обеспечения поддержки и пропаганды. Усиление дисциплины их деятельности и внутреннего контроля за ней стало возможно после назначения префектов – основного института власти и проводника воли президента в регионах.

Сходная концепция партии власти была реализована де Голлем, создававшим при активной поддержке военных – участников «Сопротивления» «Республиканский союз», призванный стать инструментом его возвращения к власти, получения парламентского большинства и реформирования самой конституционной системы. Заложенная в Конституции 1958 г. политическая модель президентской власти способствовала изменению конфигурации политических партий. Между 1958 и 1973 г. партии, хотя и остались многочисленными, начали определять себя в соответствии с биполярной шкалой (деление на правые-левые). После 1973 г. процесс консолидации привел к сокращению их числа. В России систему политических партий стремятся реформировать в сходном направлении. В последнее время было выдвинуто четыре законопроекта о политических партиях.

Очевидно, что разрабатываемый ныне по инициативе власти закон о партиях преследует ряд основных целей, свойственных бонапартистской модели власти. Во-первых, уменьшить резко их количество путем укрупнения. Официальная позиция состоит в том, что общество устало от партийной анархии, обилия малых партий, выражающих интересы лишь меньшинств, обществу нужны большие партии. Эта система позволит улучшить избирательную систему и более соответствует президентской форме правления. Укрупнение партий, которое оставит лишь самые жизнеспособные из них, позволит структурировать политический процесс, навести порядок, поскольку регламентация лучше неопределенности. Во-вторых, задача – ограничить их роль в общественной жизни путем рутинизации, рационализации и бюрократизации их деятельности. В-третьих, поставить их под более жесткий государственный контроль (для чего предполагаются бюджетные ассигнования на них и навязанная система финансирования). Закон определяли как способ «не допустить оппозиционные партии к власти». По мнению его либеральных критиков, он отсекает весь спектр малых партий и имеет целью сохранить лишь официальную партию власти, а также допустить существование умеренной оппозиционной партии.

Чрезвычайно показательны в сравнительной перспективе те критические замечания, которые делаются в адрес избирательной системы и политических партий. Вопрос о контроле над телевидением и необъективной информацией также стоит очень остро. Процесс формирования и институционализации партийной системы повсюду шел с высоким уровнем конфликтности. Опасность состоит в том, что партии будут превращены в инструмент бюрократии.

Конструкция отношений парламента, правительства и президента в бонапартистской модели четко выражает принципы единства власти, иерархичности и бюрократической централизации, свойственные вообще режимам мнимого конституционализма. Данная система, признавая формально конституционные принципы, разделение властей, дает такую их интерпретацию, которая позволяет вывести реальное принятие решений из сферы конституционного контроля. Это достигается конституционным закреплением огромных (практически абсолютных) полномочий главы государства, сохранением пробелов или лакун в конституции и практики предоставления высшей власти приоритета в их заполнении. Кроме того, эта власть, являясь гарантом конституции, имеет, безусловно, приоритет в изменении конституции, толковании ее смысла и реальном применении. Организация министерского корпуса (который не получил корпоративной организации) носила исключительно технический или инструментальный характер. В результате сверхцентрализации подобных систем конституционный принцип разделения властей интерпретируется фактически как распределение функций одной власти между различными ее органами. Таким образом, глава власти как суперарбитр получает возможность встать над системой разделения властей и, в случае необходимости, изменять эту систему (например, сенатус-консультами). Данная структура власти, которую мы определи как мнимый конституционализм, характерна и для России после 1993 г.