Читать онлайн «Политические сочинения». Страница 36

В своей концепции государственного права сторонники теории государства-юридического лица уделяли особое внимание проблемам, актуальным для крупных государств (империй) при переходе от абсолютной монархии к представительной системе правления и от унитарных государств к федеративным, а именно – государственно-правовым формам федеративных отношений, государственному суверенитету, системе формирования представительных институтов, теории разделения властей, роли судебной власти в разрешении публично-правовых и административных конфликтов, правам и политическим свободам личности. Но эти проблемы вновь оказались актуальны в условиях объединения Германии и интеграционных процессов в Европе. В контексте современных попыток пересмотра классической теории суверенитета, введения новых интерпретаций федерализма, осознания конфликтности доктрины прав человека и культурной идентичности, социальных гарантий и экономической эффективности свежо выглядят вопросы, сформулированные старой философией права: пределы политического единства, характер будущего объединения (конфедерация, федерация, новые формы ассоциированного членства); правовой статус субъектов будущего политического образования (федеративные образования, субъекты деволюции, различные формы административной и территориальной автономии), споры о суверенитете и возможностях его ограничения; конфликтное соотношение демократии и правового государства (роль судебной власти в разрешении споров).

Проблемы эрозии традиционной культурной, религиозной и национальной идентичности в современной Европе оказывается трудно разрешить в рамках прежней демократической легитимности. Серьезной проблемой становится сама возможность функционирования классических институтов парламентаризма в условиях плебисцитарной демократии. Возможности манипулирования электоратом (в условиях информационного общества и развития массовых коммуникаций), связанные с феноменом медиально-плебисцитарного вождизма, медиа-партий или даже нео-бонапартизма – делают современную ситуацию типологически сходной с той, которая существовала в начале ХХ в. и интерпретировалась тогда как «кризис парламентаризма». Возвращение современной Европы к плебисцитарной демократии (разумеется, на совершенно других основаниях) делает актуальным обращение к аргументам в пользу рационализированного парламентаризма и сильной исполнительной власти, объясняя обращение некоторых мыслителей к поиску приемлемой формы демократического авторитаризма.

Эти наблюдения раскрывают цикличность европейской модели конституционного развития и заставляют задуматься об общей логике смены его форм. Теория государства как юридического лица в этой перспективе заслуживает интереса как попытка найти политико-правовой компромисс в условиях переходного общества (фактически находящегося в состоянии конституционного кризиса): соединить рациональную модель сильного государства с его правовым ограничением. Очевидно, что поиск эффективного компромисса есть важнейшая задача всех переходных режимов современности.

Печатается по изданию: Медушевский А.Н. Теория государства как юридического лица // Персональность. Язык философии в русско-немецком диалоге. М., Модест Колеров, 2007. С. 180–195.

Традиционно главным для политической науки был вопрос о социальных механизмах функционирования общества и характере их использования с целью его оптимальной организации. При ответе на этот вопрос мыслители придерживались, как правило, одной из двух взаимоисключающих точек зрения. Согласно первой, общество представляет собой саморегулирующийся организм, который в процессе внутреннего развития способен самостоятельно выработать механизмы контроля, распределения и обеспечения консенсуса. Перспективная стратегия заключается, следовательно, в том, чтобы освободить общество от оков государственного принуждения, предоставив ему возможность оптимальной самореализации. Логический вывод из такого воззрения, разделяемого представителями различных течений коммунизма, социализма и анархизма, – тезис о желательности отмены или даже насильственной ликвидации государства, воспринимаемого исключительно как внешняя, навязанная обществу сила, не несущая никакой позитивной функции. Отсюда подчеркнутое внимание ко всякого рода спонтанным проявлениям недовольства, социальной борьбы, движениям масс, которые, несмотря на деструктивный по отношению к государству характер, рассматриваются как позитивный фактор исторического процесса именно потому, что ведут к разрушению политической системы, освобождают творческую энергию народа, якобы способного установить более совершенный социальный порядок.

Наряду с этой концепцией в истории политической мысли существовала и другая, более реалистическая: общество не является и никогда не было саморегулирующейся системой, а потому и не может обходиться без определенного механизма управления и принуждения в виде государства, права и бюрократии. Ликвидация этого механизма, его разрушение означает социальную катастрофу: общество перестает быть целым, распадается на элементы, лишенные связи и выступающие исключительно с позиций классового эгоизма, что может в конечном счете привести к полной деградации социума. Вакуум власти, образующийся в результате такого рода катастроф, быстро заполняется новой социальной силой, восстанавливающей административную систему, которая приобретает еще более деспотический характер, поскольку нацелена на активное вмешательство в жизнедеятельность общества, на интеграцию составляющих его элементов. Основная задача политической науки при таком подходе к проблеме – не поиск спонтанных механизмов социального регулирования, а обоснование системы политического устройства, которая носила бы оптимальный характер с точки зрения функций управления и обеспечения прав и свобод личности. Это и есть позиция либерализма[227].

Обе концепции прослеживаются на протяжении всей истории политической мысли, начиная с классических учений Платона и Аристотеля. Однако наиболее полное выражение они получили в Новое время, точнее, в эпоху Просвещения и Французской революции. Как и в предшествующий период, основой всех концепций социального устройства служила тогда доктрина естественного права. Оно может быть определено как правовая система, призванная стать общей для всего человечества, нормы которой происходят скорее из природы, нежели из общественных правил или позитивного права. Для учений Нового времени, однако, характерна существенная специфика в интерпретации естественного права, выражающаяся прежде всего в его рационалистическом толковании. Нормам естественного права соответствуют лишь такие принципы общественного устройства, которые не противоречат законам Разума, вечным и неизменным. Важнейшей является идея о возможности целенаправленно преобразовать общественные отношения по определенному плану, в соответствии с заранее разработанной программой действий. В связи с этим возникает возможность принципиально новой трактовки ряда традиционных концепций политической науки – естественного состояния, общественного договора, государства[228]. Наиболее четко в преддверии Французской революции она была представлена в теориях Руссо и Монтескье.

В конце XIX – начале XX в. дискуссия о разделении властей приняла острый характер в связи с тенденцией к укреплению исполнительной власти. Во Франции она была представлена концепциями двух крупнейших юристов – Л. Дюги и А. Эсмена.

Первый выступил с развернутой критикой теории разделения властей, объявив, что она противоречит более общему принципу – национального и государственного суверенитета. Согласно его концепции, вдохновленной учением Руссо и стремящейся преодолеть разрыв общества и государства на основании принципов корпоративизма, солидаризма и национализма, народная воля не может быть представлена различными органами власти, поскольку такое разделение ведет к ее ограничению. «Суверенитет есть, в сущности, персонифицированная воля нации; как и всякая другая личность и воплощенная в ней воля, она неделима. Эта концепция суверенитета, единого в трех властях, есть метафизическая концепция, аналогичная христианскому таинству Троицы, которая вдохновляла временами химеры Конституционной ассамблеи 1789 г., но которая неприемлема для создания реального публичного права». Существование различных представительных органов власти возможно только как их тесное взаимодействие в рамках единой государственной воли. Отсюда вывод: «…то, что неточно называется разделением властей, есть на деле разнообразие участия различных органов в общей деятельности государства»[229].