Читать онлайн «Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России». Страница 43

Помимо санкций мы стремимся укрепить НАТО, чтобы она противостояла возрождающейся России. Безусловно, нам необходимо заверить наиболее уязвимых из наших союзников в том, что мы не отказываемся от идеи коллективной обороны. Однако, как показывает пример Украины, вызовы, которые бросает Россия, имеют в первую очередь не военную природу (НАТО превосходит Россию по военной силе), а социально-экономическую. Соответственно, странам НАТО следовало бы в первую очередь фокусироваться не на наращивании потенциала вооруженных сил, а на борьбе с внутренними проблемами, которые Россия может использовать. В частности, речь идет об обращении с русскими меньшинствами в прибалтийских странах, а также о растущем влиянии популистских сил, настроенных против Евросоюза.

Пункт четвертый: Китай. Одним из непосредственных последствий наших попыток загнать Москву в изоляцию стало возросшее стремление Москвы развивать отношения с Китаем. Путин устроил вокруг своей майской поездки в Китай много шума, чтобы продемонстрировать, как было сказано в совместном заявлении, «новую стадию всеобъемлющего партнерства и стратегического сотрудничества». Он специально подчеркнул прогресс в области создания «китайско-российского энергетического альянса», который, по словам Путина, должен стать ключевым фактором энергетической безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Главной темой поездки была газовая сделка на сумму 400 миллиардов долларов на срок 30 лет. Однако Россия больше не ведет переговоры с Китаем с позиций силы, и текущие трудности с Западом ее только еще больше ослабляют. При всех разговорах о партнерстве, китайцы, не колеблясь, этим воспользуются. В результате, наказывая Россию, которая не представляет для нас стратегической угрозы, мы играем на руку Китаю, который представляет для нас главный стратегический вызов.

Пункт пятый: проблемы глобального экономического управления. Экономические санкции могут показаться удобным инструментом для обуздания противников, лишенным рисков, которые связаны с использованием военной силы. Так это или не так, необходимо учитывать долгосрочные последствия ввода санкций против крупной экономики для той глобальной экономической системы, которую мы создали после Второй мировой войны и которая стала основой нашего процветания и нашей мощи. Другие страны неминуемо будут искать способы защититься. Недавно государства БРИКС решили создавать альтернативы МВФ и Всемирному банку и активнее вести торговлю в собственных валютах – и это только начало, хотя перспективы подобных инициатив в настоящий момент выглядят сомнительно.

Пункт шестой: Россия. Это самая сложная часть данной стратегической головоломки. Хотя мы и хотим сдерживать российскую агрессию в Европе, Россия по-прежнему может быть полезным партнером, когда речь идет о прекращении беспорядков на Ближнем Востоке, разрешении иранской ядерной проблемы и предотвращении нестабильности в Афганистане после ухода американских сил. В долгосрочной перспективе она также может служить барьером для усиливающегося Китая. Если относиться к России как к противнику и вводить против нее жесткие санкции, можно излишне ослабить страну, способную стать важным элементом глобального баланса сил, соответствующего интересам Америки.

В конечном итоге нам все равно придется в определенной степени идти навстречу России, как бы многие из нас ни относились к этой идее. Даже во времена «холодной войны» мы шли навстречу Советскому Союзу ради собственных стратегических целей. Нам следует обсуждать, в чем и до какой степени мы готовы уступить, а не только как нам лучше наказать Россию. Для этого нам необходимо определиться с глобальными приоритетами, честно оценить пределы нашей – по-прежнему внушительной – мощи и взвесить преимущества и недостатки каждой из потенциальных сделок с Москвой. Моральное возмущение не освобождает нас от обязанности критически мыслить о последствиях собственных действий и вырабатывать эффективную и сбалансированную политику в отношении России.

Впервые опубликовано 25 июля 2014 года в журнале «National Interest». URL: http://nationalinterest.org/feature/america-needs-real-russia-policy-10953.

Джеймс Бруно

Работая над афганским досье в Госдепартаменте в конце 1980-х годов, я периодически имел дело с Артемом Боровиком, дотошным российским журналистом. До того как он стал одним из главных агитаторов «гласности», он был советским дипломатом. Боровик, отец которого в качестве корреспондента информационного агентства «Новости» был направлен в Нью-Йорк, практически без акцента говорил по-английски и отлично владел испанским. Он одинаково комфортно чувствовал себя в афганской чайной и в «Старбаксе» на Манхэттене. В общем, Боровик был одним из тех, кого называют «золотой молодежью», из которой Министерство иностранных дел традиционно набирает на службу дипломатов: он был вежлив, владел несколькими языками, получил элитное образование и обладал навыками искусно вживаться в среду за рубежом.

Боровик погиб в 2000 году в авиакатастрофе через несколько дней после того, как написал статью о Владимире Путине (он как раз должен был стать президентом). Его гибель до сих пор не расследована до конца. Боровик в своей статье привел цитату Путина: «Существует три способа оказания влияния на людей: шантаж, водка и угроза убийства».

Возможно, Путин расширил свой список инструментов влияния – так или иначе, его авторитет заметно возрос. В преддверии четырехсторонних переговоров по украинскому кризису и консультаций госсекретаря Джона Керри с европейскими лидерами, российские послы вовсю используют свои личные контакты с представителями европейских элит для продвижения политики Путина, стремясь прекратить или ограничить экономические санкции и внести раздор между Вашингтоном и его союзниками. В большинстве случаев российские послы провели основную часть своей службы на дипломатическом посту, занимаясь странами, в которые они были направлены, и поэтому они имеют широкую сеть давних контактов, с которыми они могут разговаривать зачастую на их родном языке. Это дает значительное преимущество.

Российский министр иностранных дел Сергей Лавров – довольно типичный представитель своей профессии. Выпускник престижного российского вуза – МГИМО, проработавший в МИДе 42 года, Лавров свободно владеет английским и сингальским, мальдивским (дивехи) и французским языками. Бывший американский посол, который имел дело с Лавровым в рамках работы ООН, описывал его мне как ответственного, остроумного, обаятельного и искусного дипломата, «которому не было равных в многосторонней дипломатии».

Россия всегда серьезно относилась к дипломатии и дипломатам. США же – наоборот. Из 28 дипломатических миссий США в странах-членах НАТО 16 возглавляют политические назначенцы и только 1 посол в крупной стране НАТО – Турции – является карьерным дипломатом. 14 послов получили свои назначения в награду либо за большой финансовый вклад в предвыборные президентские кампании Обамы, либо за свою работу в качестве его помощников. По скромным подсчетам, сумма их личных и совместных вложений этих спонсоров составляет 20 млн долл., если руководствоваться цифрами, представленными «Нью-Йорк Таймс», Федеральной избирательной комиссией и AllGov. Посол США в Бельгии, бывший исполнительный директор корпорации Майкрософт, собрал более 4,3 млн долл.

В отличие от американских дипломатических миссий все послы России в странах НАТО, за исключением двух, являются карьерными дипломатами. Оставшихся двух (в Латвии и Словакии) можно сопоставить с политическими назначенцами в США, но они имеют соответственно 6 и 17 лет опыта дипломатической работы. Если сложить количество лет службы всех 28 российских дипломатов в странах НАТО, получится 960 лет, то есть в среднем по 34 года на каждого нынешнего посла. Общая цифра лет службы американских послов составляет 331 год, или 12 лет на каждого. У России – 26 послов в странах НАТО с 20-летним опытом службы, у США их 10. Более того, 16 американских послов работают на дипломатическом поприще 5 и менее лет. Тот же показатель для России равен 0. Пять американских представительств НАТО на сегодня не имеют посла. У России ни один из этих постов не пустует. После отставки в феврале 2014 года Майкла Макфола, в настоящее время американского посла нет и в Москве.

Внутри США ситуация не менее удручающая. Три четверти высших политических и управленческих должностей в Госдепартаменте занимают не дипломаты, а в основном члены Демократической партии или сотрудники «мозговых центров». Как рассказала мне бывшая высокопоставленная госслужащая, работавшая с назначенцами Обамы на государственных постах, «большинство из них компетентны, но, чтобы занять эти должности, они должны были соответствовать идеологическим требованиям». По ее словам, «эти позиции получают на основе связей внутри партии и личной преданности». Эти лица, принимающие решения, смотрят на все основные внешнеполитические проблемы, как она сказала, «сквозь призму идеологии, а не с учетом долгосрочных интересов США». Более того, количество сотрудников Совета национальной безопасности возросло больше чем вдвое по сравнению с тем, что было 30 лет назад, когда их число составляло около 40 человек. Это вызвало проблему концентрации власти в Белом доме и вмешательство политического расчета в принятие крупных решений.