Читать онлайн «Евгений Примаков. Человек, который спас разведку». Страница 14

В 1951 году, на третьем курсе, Примаков женился на девушке из Тбилиси. Свадьбу, как положено, отмечали и в Москве, и в Тбилиси. Потом Примаков привез жену в Москву, и они не расставались до самой ее смерти. Они прожили вместе тридцать шесть лет.

Его жена Лаура Васильевна Харадзе училась тогда в Грузинском политехническом институте, после свадьбы ее перевели в Москву, в химико-технологический институт имени Д. И. Менделеева. Лаура выросла в артистической семье. Ее тетя, Надежда Васильевна Харадзе, профессор тбилисской консерватории, была известной оперной певицей.

Но и сам Примаков не был чужд искусствам. Он писал стихи, о чем тогда знали только близкие люди, и участвовал в студенческой самодеятельности, пел забавные куплеты. Примаков занимался в научном кружке и не забывал о необходимой в ту пору общественной работе. Герман Германович Дилигенский, который со временем станет профессором и главным редактором академического журнала «Мировая экономика и международные отношения», помнил Примакова совсем молодым:

– Он стал одним из руководителей лекторской группы при московском обкоме комсомола. Тогда много было молодых людей, студентов и аспирантов, которые по комсомольской путевке ездили в трудовые коллективы читать лекции. Он руководил международной секцией. И видно было, что он действительно руководит, командует. Он делал это очень умело. Он прирожденный лидер. Он стремится к этому, и он способен быть лидером…

В 1953 году Примаков окончил институт, специальность – «страновед по арабским странам». После института его взяли в аспирантуру экономического факультета МГУ, а это большое достижение для провинциального студента. Жилья своего не было, жил в общежитии, маленького сына Сашу они с Лаурой отправили к матери в Тбилиси.

Счастливые аспирантские годы пролетели быстро, но по истечении положенных трех лет диссертацию он не защитил. Зато написал первую свою книжку – «Страны Аравии и колониализм». Он стал кандидатом экономических наук в тридцать лет, уже работая на радио. Тема диссертации: «Экспорт капитала в некоторые арабские страны – средство обеспечения монопольно высоких прибылей».

Окончив аспирантуру, в сентябре 1956 года Примаков нашел работу на радио. Первая должность – корреспондент. Поступив работать на радио, Примаков вовсе не был уверен, что поедет когда-нибудь на Арабский Восток. В те времена за границу пускали немногих. Он уже видел немало профессоров-востоковедов, которые никогда не были в странах, о которых они так увлеченно рассказывали.

В сентябре 1953 года Примакова взяли в комитет по телевидению и радиовещанию и определили в главное управление радиовещания на зарубежные страны. Иновещание существует и по сей день, находится в том же здании на Пятницкой улице и называется сейчас «Голос России». Примаков, как многие международники, аспирантом подрабатывал на иновещании, в арабской редакции. Здесь для него и нашлась вакансия.

Иновещание было частью советской внешнеполитической пропаганды. Работавшие там журналисты писали комментарии на нужные темы, показывали текст начальству, после чего комментарий переводился на иностранный язык, и дикторы зачитывали его благодарным слушателям в далеких странах. Работа на иновещании считалась хлебной, но неблагодарной. Там всегда неплохо платили, даже столовая в здании на Пятницкой была известна на весь город, но журналисты в определенном смысле были лишены плодов своего труда. То, что они писали, нельзя было прочитать или услышать на русском языке. Их творениями наслаждались неведомые люди где-то на другом конце света.

На иновещании начинали очень многие известные журналисты, но со временем они находили себе другую работу. За исключением, пожалуй, одного Валентина Сергеевича Зорина, который стал и доктором наук, и профессором, и известным тележурналистом, оставаясь сотрудником иновещания.

Примаков проработал на радио почти девять лет и постепенно рос в должности. Возглавил вещание на страны Арабского Востока, потом его сделали заместителем главного редактора. Его приняли в партию в 1959 году, и он мог рассчитывать на дальнейшую карьеру.

В годы службы на радио Примаков приобрел еще одного близкого друга, с которым они сблизятся, когда оба окажутся в «Правде», – это Томас Колесниченко:

– Мы познакомились где-то в 1956 году. Он работал на радио, в арабской редакции, а я в журнале «Современный Восток». Я писал ему на радио, он писал нам в журнал, и мы на этой, можно сказать, деловой почве познакомились и сразу подружились. Когда мы у него получали гонорар, шли в ресторан «Балчуг» рядом с радиокомитетом, не нынешний пятизвездочный отель, а был такой ресторанчик «Балчуг», заброшенный, маленький, и мы могли там посидеть, отметить приятное событие. А когда у меня гонорар получали – мы уже ходили куда-то в центр.

В роли министра иностранных дел и особенно главы правительства Примаков недолюбливал журналистов, считая, что многие из них пишут недостоверно и неточно. Но когда-то сам Евгений Максимович был очень заметным журналистом.

В те далекие времена молодой Примаков, как человек с Кавказа, был вспыльчив и горяч. Он был утонченно внимателен к женщинам и был готов драться, если ему казалось, что кто-то бросил косой взгляд на его женщину.

Как выяснилось, Примаков нравился отнюдь не всем. В 1958 году его включили в группу журналистов, которые освещали визит Никиты Сергеевича Хрущева в Албанию. Поездка за границу, да еще в свите Никиты Сергеевича, была большой честью. Но после Албании Примаков попал в «невыездные». Было такое понятие – люди, которым запрещался выезд за границу. Причем официально это не признавалось, и невозможно было получить объяснение: почему меня не пускают? Просто говорили: поездка нецелесообразна. «Невыездной» – значит, неблагонадежный.…

Валентин Зорин:

– Были мы молодые, были мы уверенные в себе. Основные черты характера были заложены тогда, что и привело к изгнанию Примакова из системы иновещания. Он стал неугоден сектору радиовещания идеологического отдела ЦК КПСС, потому что отстаивал то, что считал правильным, а не делал то, что ему говорили. Так что жизнь далеко не всегда ему улыбалась…

Эта история не красит иновещание. Изгнали Примакова, потом Виталия Владимировича Журкина, еще одного будущего академика и директора Института Европы.

– Примаков всегда умел ладить с начальством. А что тогда произошло?

– Это тоже миф, что Примаков подходит под каждое руководство. Он подошел тому руководству, которое взялось за серьезную ломку старого. Ему не нужно подстраиваться ради карьеры. Он может отстаивать только то, во что он сам верит. Его карьера на радио была сломана после выступления на партсобрании, когда кураторы из ЦК решили, что человек с такими взглядами не может занимать пост в Госкомитете по телевидению и радиовещанию…

«Я весьма осязаемо почувствовал скверное отношение ко мне заведующего сектором ЦК, – пишет Примаков. – Может быть, ему не понравилось мое выступление на партсобрании, может быть, были какие-то другие причины, но я фактически оказался „невыездным“. „Рубили“ даже туристические поездки.

Тогда же была запущена легенда о моем происхождении. Мне даже приписали фамилию Киршенблат. Позднее я узнал, что в других „файлах“ мне приписывают фамилию Финкельштейн – тут уж вообще разведешь руками, непонятно откуда».

Ведь как забавно бывает в жизни. Человек, который выставил Примакова с иновещания, заведующий сектором радио, со временем уступил свое место в аппарате ЦК Александру Николаевичу Яковлеву, который станет другом Примакова и приведет его к Горбачеву в Кремль. Но тогда Примакова буквально заставили уйти из Гостелерадио. Формально Евгения Максимовича не уволили, он ушел сам и даже без выговора. Его просто вызвали и сказали: вам лучше подумать о другом месте. В те времена это было равносильно приказу.

Примаков фактически лишился работы. И вот счастливый случай. Валентин Зорин позвонил своему однокашнику – Николаю Николаевичу Иноземцеву. Он был тогда заместителем главного редактора газеты «Правда» и занимался как раз международным разделом.

Зорин сказал:

– У нас есть талантливый парень, остался без работы.

– Приводи, – ответил Иноземцев. – Только попозже, когда я полосы подпишу.

Полосы в «Правде» в те времена подписывались часов в двенадцать ночи. Зорин и Примаков приехали в редакцию в полночь. Просидели до двух часов ночи. Примаков понравился Иноземцеву. Николай Николаевич сказал:

– Я вас беру. Но поскольку вас заставили уйти с радио люди из отдела пропаганды, то сразу принять на работу в «Правду» я не в состоянии. В агитпропе прицепятся и помешают. Вам надо несколько месяцев где-то пересидеть.

– Где?

– В Институте мировой экономики и международных отношений, – придумал Иноземцев. – Вы же кандидат наук. Я позвоню директору – Арзуманяну и договорюсь.