Читать онлайн «Психология личности. Культурно-историческое понимание развития человека». Страница 32

Очеловеченное пространство — это, во-первых, пространство предметов, за которыми закреплены исторически выработанные способы их употребления;

во-вторых, закрепленные в данной культуре правила, ритуалы, нормы обращения и общения с ребенком в зависимости от занятой им при рождении социальной позиции в обществе (например, «принц» или «нищий»);

в-третьих, в очеловеченное пространство входит и очеловеченное время – режим, временной распорядок жизни новорожденного, предписывающий, что и когда с ним нужно делать.

«Очеловеченное пространство, очеловеченное время и человеческие формы поведения реализуются для ребенка первоначально в действиях взрослых людей, действиях, направленных на его обслуживание. С самого рождения ребенка его активность регулируется внутри системы взаимосвязи взрослый – ребенок» [57] , то есть той системы, которая в свою очередь обусловлена более широким культурно-историческим контекстом, той культурой, тем временем, тем обществом, членом которого становится ребенок.

Не биологический индивид сам по себе, а разделенные совместные действия со взрослыми, а затем и со сверстниками, включенные в деятельность общества, и продукт этой деятельности – культуру – исходный момент движения человека в обществе.

В современной психологии бытует ошибочное мнение, что Л.C. Выготский и А.Н. Леонтьев выступали против понятия « социализация » как такового. Почвой для возникновения этого мнения послужили два следующих основания. Первое из них, как на это справедливо указывает Г.М. Андреева, имеет своим истоком резкую критику Л.С. Выготским представлений о социализации ребенка в концепции Ж. Пиаже. В ранних исследованиях Ж. Пиаже социальная среда интерпретируется как внешняя, чуждая по отношению к ребенку сила, которая принуждает его принять чуждые схемы мысли. «Сама социализация детского мышления, – отмечает Л.С. Выготский, – рассматривается Пиаже вне практики как чистое общение душ» [58] . Именно с критикой концепции социализации, в которой причудливо переплетаются психоанализ З. Фрейда с социологической теорией Э. Дюркгейма, и выступал Л.С. Выготский.

Вторым основанием указанного выше мнения является стремление А.Н. Леонтьева дать содержательную характеристику понятию «социализация»: «Для психологии, которая ограничивается понятием “социализация” психики индивида без дальнейшего анализа, эти трансформации (взаимопереходы в системе «личность в обществе». – A.A. ) остаются настоящей тайной. Эта психологическая тайна открывается только в исследовании порождения человеческой деятельности и ее внутреннего строения» [59] . Пытаясь дать содержательную характеристику «социализации», А.Н. Леонтьев вслед за Л.С. Выготским вводит положение об интериоризации/экстериоризации как взаимопереходах в системе совместной деятельности человека в обществе.

Представления об интериоризации как механизме социализации, присвоения зафиксированных в культуре социальных норм и программ наиболее детально развивались Л.С. Выготским и его школой. Исторически, однако, сложилось так, что с середины 1950-х гг. основные усилия таких представителей деятельностного подхода, как П.Я. Гальперин, В.В. Давыдов, Н.Ф. Талызина, сконцентрировались на изучении интериоризации как механизма перехода из внешней практической или познавательной деятельности во внутреннюю деятельность. В этих исследованиях, поставивших в центр проблему перехода из внешнего плана деятельности во внутренний идеальный план, выделилась теория поэтапного, или планомерного, формирования умственных действий, созданная благодаря классическим работам П.Я. Гальперина и его последователей. Однако нацеленность этих исследований прежде всего на изучение познавательной деятельности субъекта привела к неявному возникновению сужения понятия «интериоризация» как понятия, раскрывающего механизм превращения материального в идеальное, внешнего во внутреннее в индивидуальной деятельности. Первоначальный более широкий смысл понятия «интериоризация» как механизма социализации оказался в тени.

Между тем еще в начале 1930-х гг. Л.С. Выготский писал: «Для нас сказать о процессе “ внешний ” – значит сказать “социальный”. Всякая психическая функция была внешней потому, что она была социальной раньше, чем стала внутренней, собственно психической функцией; она была прежде социальным отношением двух людей» [60] . Для Л.С. Выготского интериоризация и представляла собой переход от интерпсихического социального к интрапсихическому индивидуальному способу жизни человека.

При анализе социализации как механизма усвоения общественно-исторического опыта в целом процесс овладения индивидом общественным опытом характеризуют термином « присвоение », а для характеристики процесса вовлечения человека в систему социальных связей с другими людьми используют термин « приобщение ».

«Ребенок не приспосабливается к окружающему его миру человеческих предметов и явлений, а делает его своим, то есть присваивает его.

Различие между процессом приспособления в том смысле слова, в каком он употребляется по отношению к животным, и процессом присвоения состоит в следующем. Биологическое приспособление есть процесс изменения видовых свойств и способностей субъекта и его врожденного поведения, который вызывается требованиями среды. Другое дело – процесс присвоения. Это процесс, который имеет своим результатом воспроизведение индивидуумом исторически сформировавшихся человеческих свойств, способностей и способов поведения. Иначе говоря, это есть процесс, благодаря которому у ребенка происходит то, что у животных достигается действием наследственности: передача индивиду достижений вида…

Чтобы овладеть предметом или явлением, нужно активно осуществить деятельность, адекватную той, которая воплощена в данном предмете или явлении» [61] .

Если абстрактно выразить общую схему процесса присвоения и воспроизводства общественно-исторического опыта, то она будет выглядеть так: социальная конкретно-историческая система общества, образ жизни в данной системе ( в том числе в культуре ) → процесс совместной деятельности члена общества ( ребенка, взрослого ) в социальной группе как основа социализации личности ( механизм интериоризации ) → формирование личности → проявление личности как субъекта деятельности ( механизм экстериоризации ) → преобразование совместной деятельности социальной группы → преобразование образа жизни в данной социальной системе.

В деятельностном подходе долгое время при анализе процесса присвоения общественно-исторического опыта абстрагировались от ряда моментов этой общей схемы. Из нее как бы выпадали «образ жизни и культура», а «совместная деятельность» порой сводилась к взаимодействию в диаде «ребенок – взрослый», интерпретировалась как «индивидуальная деятельность», ставился неявно знак тождества между психикой человека и его личностью. Вследствие этого процесс перехода социогенеза общества в онтогенез личности, механизмы этого перехода до сих пор изучены недостаточно. Все внимание было сосредоточено на механизме интериоризации, а вопросы социального конструирования мира, порождения «интерсубъективной реальности» оставались вне поля исследования.

Если процесс социализации и стоящий за ним механизм интериоризации изучен в психологии, особенно в психологии познавательных процессов, то процесс индивидуализации человека и лежащий в его основе механизм экстериоризации весьма слабо освещены в различных подходах к изучению развития человека. Отсутствие методических приемов исследования механизмов экстериоризации, а также не всегда прямо выраженный взгляд на индивида как «приемника», потребителя внешних социальных воздействий и благ, замедлили исследования экстериоризации, а тем самым и роли личности в развитии различных малых и больших социальных групп.

Процесс развития личности как субъекта деятельности, изучение ее социализации предполагают исследование механизмов овладения собственным поведением, превращение психики личности в особый «орган», орудие преобразования человеческого мира.

Опосредствование и сигнификация как механизмы овладения и саморегуляции поведения человека

Положение об использовании внешних и внутренних средств как «знаков», как особою рода «орудий», при помощи которых человек переходит от детерминации поведения различного рода внешними командами, инструкциями, социальными ожиданиями к самодетерминации, к преднамеренной произвольной регуляции поведения, прочно вошло в арсенал основополагающих принципов деятельностного подхода к изучению человека. Это положение было введено основателем культурно-исторической психологии Л.C. Выготским, а затем развито в исследованиях А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурия, A.B. Запорожца и ряда других представителей деятельностного подхода. Близкие подходы, иногда характеризуемые как социально-психологические исследования социального конструирования поведения и памяти, разрабатывали Пьер Жане и Фредерик Бартлетт. В настоящее время эти идеи плодотворно разрабатываются эстонским психологом П. Тульвисте, американскими психологами Дж. Верчем и М. Коулом.