Читать онлайн «Физиогномика и выражение чувств». Страница 5

Если обратить внимание на общий механизм, то все психические явления следует подразделить на центростремительные, центробежные и центральные.

Всякое соприкосновение нашего тела с внешним миром порождает центростремительное явление; поэтому, все наши внешние ощущения – центростремительные психические акт, это первые элементы всякого познания, и их можно поместить в ряду наиболее ясных фактов физиологической психологии. Ни одно ощущение не может возникнуть без периферического органа, воспринимающего впечатление определенным образом, и без нервного волокна, передающего последнее нервным центрам. Центральные аппараты, получающее впечатление, отвечают движением, которое может переходить на ближайшие центры, или же направляться к периферии. В этом последнем случае происходит центробежное психическое явление; будет ли то смех или плач, ласка или удар, слово или крик, – во всяком случае, это будет движение, следующее за ощущением.

Все обширные территории, где накопляются ощущения и энергии для будущих деятельностей, сообщаются между собою и начинают работать: это чисто центральные акты. Мы часто ошибочно думаем, что та или другая мысль возникла самопроизвольно, т. е. вызвана волей; на самом же деле, активная деятельность центральных клеток была вызвана каким-нибудь мимолетным, едва заметным ощущением, при чем достаточно было малейшего движения, чтобы разрядить аппараты, в которых напряжение сил достигло высокой степени. Часто периферическое возбуждение, по-видимому, вовсе отсутствует, но оно, быть может, исходит от кишок, желудка, яичника и т. п.

Впрочем, ничто не мешает допустить, что и без всякого ощущения, выходящего извне или со стороны наших органов, нервная клетка, сама по себе, может приходить в деятельное состояние, сообщая свое движение более или менее обширным и более или менее отдаленным группам чувствительных или психически функционирующих клеток. В подобном случае мы имели бы перед собою типичный пример чисто центрального психического явления.

Это различие весьма существенно. Коль скоро, нам представляется психическое явление, весьма темное по своей новизне или по своей сложности, то мы, прежде всего, должны определить – центральное, центробежное или центростремительное, и когда нам будет известен характер его механизма, мы будем очень близки к его пониманию. Очень важно также обратить внимание на время, когда возникает известное психическое явление, чтобы иметь возможность определить его истинную топографии. Хотя, быстрота мысли и кажется нам поразительной, ибо мы склонны думать, что в течение нескольких минут в нашем мозгу могут пробегать миллионы идей, но опыт показывает, что скорость эта более кажущаяся, чем действительная, и что всегда, даже при самых быстротечных психических явлениях, можно отметить преемственность их во времени, определить предыдущее и последующее:

1. Я ощущаю запах цветка.

2. Он возбуждает во мне чувство удовольствия.

3. У меня возникает воспоминание об одной любимой особе, которая когда-то подарила мне такой же цветок.

4. Я мысленно посылаю ей грустный привет, так как она далеко.

5. Я решаюсь писать к ней.

Вот, по крайней мере, пять явлений, следовавших друг за другом. Одни из них центростремительные, некоторые центральные и одно – центробежное, и притом все они возникли в течение нескольких секунд. Тем не менее, последовательность во времени и причинная связь их очевидны. Сопротивление материи, ее энергия, передача движения здесь так же очевидны, как и явления распространения тепла и электричества. И вот, мы очутились в области физики, и притом физики элементарной, хотя занимаемся психологией.

Обратимся теперь к двум весьма важным критериям, позволяющим установить самую естественную классификацию всех психических явлений, а именно к их природе и взаимному сочетанию.

Природа психических явлений. Исследование природы этих явлений позволяет нам подразделить их на следующие три большие категории: явления ощущения, чувства и мысли[1]. Ощущение – это всякое заметное для нас отношение к внешнему миру и всякое изменение, которое мы чувствуем в своем организме. Таким образом, можно различать ощущения внешние и внутренние. Они редко существуют в чистом виде, большею же частью сочетаются с другими психическими явлениями, при каждом акте нашей мысли, при каждом движении наших страстей.

Я люблю, я ненавижу – это два явления чувства, но осложненные ощущением, так как они связаны с сознанием предмета любви или ненависти. Я размышляю и соображаю, и в то же время я ощущаю свое размышление и соображение; отсюда следует, что и сама мысль, этот наиболее чистый психический феномен, представляет собою, – если позволительно так выразиться, – двойную комбинацию умственного явления и ощущения.

Чувство – это вся сумма сил, собранных в клетках мозга, которая побуждает нас любить, ненавидеть, завидовать, желать, презирать и, наконец, испытывать всевозможные проявления страстей. Это те силы, которые дают нам возможность удовлетворять все наши потребности высшего порядка и сами согласуются с ними.

Явления умственные – это ряд физических и математических явлений, возникающих среди собранных ощущений (идеи) и накопившихся энергий (чувства). Обыкновенно это суть различные сравнения и суждения (мысли) или симметрические сочетания нескольких сознательных элементов.

Я вижу женщину – ощущение.

Я ее люблю – чувство.

Я вспоминаю, что ее люблю или сравниваю эту любовь с другой, – явление умственное.

Нижеследующий план представит вам самый естественный анализ психических явлений и определит составные их элементы, подобно тому как химическая формула может показать, на какие простейшие начала и в каких именно пропорциях удается разложить известные сложные вещества.

План этот выражает лишь современное состояние нашего знания; подобно химической формуле, он может подвергаться различным изменениям, соответственно прогрессу науки. Сегодня какое-нибудь тело признается простым, а завтра, быть может, нам удастся его разложить. Сегодня какой-нибудь психический акт считают элементарным, а завтра, пожалуй, более тонкий наблюдатель расчленит его на несколько элементов.

Я избегал слова способность (faculte), так как им чересчур злоупотребляли. По-моему, это есть лишь возможность известного психического акта, – следовательно, нерв обладает способностью проводить ощущения, двигательная клетка – способностью двигать, клетка мозговой коры – способностью мыслить. Называют, например, способностью волю, между тем как она есть ни что иное, как момент, в который неустойчивое равновесие нескольких сил нарушается определенным решением, что, в сущности, есть лишь одна фаза изменений, присущая многим психическим явлениям. Способностью называют также воображение, которое есть ни что иное, как совокупление отдельных психических материалов в одно целое и группировка их в новые формы, отвечающие эстетическим потребностям[3].

Необходимо, чтобы каждый психолог предпосылал своему описанию психических явлений точное определение употребляемых им терминов.

Когда физик говорит о трении, сцеплении, сопротивлении, все понимают о чем идет речь; что же касается психологов, то одни из них видят большое различие между умом и страстью, тогда как другие принимают их за синонимы; у одного психолога «conscience» означает нравственное чувство, а у другого – ощущение. Но этого мало. Какой-нибудь наблюдатель открывает или воображает, что открыл новый признак известного психического явления и дает ему новое название; и раз слово вошло во всеобщее употребление – соответствующее ему явление признается за нечто реальное и очевидное. Часто умирает сам автор и исчезает его школа, но слово, придуманное им применительно к его открытию, правильному или ложному, все-таки остается в словаре, чтобы служить вечным камнем преткновения для потомства.

Рэберти удачно сравнивал словари с кладбищами во время праздничных гуляний, когда они бывают наполнены живыми и мертвыми. Такое печальное смешение нельзя, однако, всецело приписывать ошибкам психологов; отчасти оно зависит и от свойств самих предметов, которые им приходится исследовать, обозначать и определять.

Немногие люди обладают такою тонкою проницательностью, чтобы схватывать быстрое и сложное явление мысли и чувства; но когда филологи или психологи изобретают для этого явления новое слово, они убеждены, что их термин должен вызывать в мозгу других ту же самую идею, как и в их собственном. Есть народы, у которых не существует слова «красивый», да и все народы, имеющие его теперь, не всегда его имели; был, следовательно, человек, который впервые нашел это слово. Хотя теперь оно и сделалось общим достоянием, но если я у каждого спрошу точное его определение, то получу их целую сотню. Можем ли мы, точно также, иметь одинаковые представления о тех психических явлениях, которые называем: шуткой, иронией, мефистофелизмом, угрюмостью, Selinsucht, sandad?