Читать онлайн «Физиогномика и выражение чувств». Страница 38

Ingegniero

Слишком, малый нос означает человека с переменчивым нравом… У кого нос тонкий, тот имеет сильную склонность к гневу. Если же при том кончик носа заострен, то это служит признаком жестокости.

U. – В. Da la Porta

Очень жаль, что я вынужден противоречить стольким почтенным писателям; но, не выходя из тесного круга своей семьи и своих ближайших знакомых, я могу освободить заостренные носы от тяжких обвинений, которые возводились на них, начиная с Помпонио Гаррико до Никеция включительно. У одной семьи, состоящей из строптивых людей, характерную особенность всех ее членов составляет очень закругленный нос; у одного же прекрасного отца семейства, который совершенно не способен сердиться, кончик носа до того заострен, что в случай надобности им можно было бы пользоваться в качестве шила.

Лафатер, в котором так тесно соединялось добродушие с мистицизмом, занимался изучением злых физиономий только между прочим; поэтому, в прекрасном предисловии к своему труду он и мог написать, что его Опыт о физиономики предназначен для того, чтобы дать возможность узнать человека и полюбить его. Однако, в седьмом отделе своих физиономических анекдотов он обращает внимание на то, что иногда можно прочесть на лице человека выражение временного или постоянного чувства ненависти.

«Будь я проклят, если этот человек не плут! – сказал Тит о жреце Таците. – Я видел, как он три раза плакал и рыдал на трибуне в то время, когда не было ровно никакого повода проливать слезы, и раз десять отворачивался, чтобы скрыть улыбку, когда шла речь о злодеяниях или несчастьях».

Иностранец, по имени Кюбисс, проходя с нами через зал у г-на Ланжа, был так поражен одним из портретов, висевших на стене, что отстал от нас и остановился, чтобы рассмотреть эту картину; спустя четверть часа, мы, не видя Кюбисса, пошли искать его и нашли на том же самом месте и все еще с пристально устремленным на портрет взором.

– Что скажете вы об этом произведении? – спросил его г. Ланж. – Неправда ли, ведь красивая женщина?

– Несомненно, – отвечал он, – но если портрет сделан удачно, то его оригинал обладает, по-видимому, очень черной душой; это должно быть сам дьявол!

Это был портрет знаменитой отравительницы Бренвилье, столь же прославившейся своей красотой, сколько и злодеяниями, которые привели ее к костру.

Таковы туманные представления прошлого, где смешивается анатомия с мимикой, каббалистика с действительным наблюдением. Обратимся же к настоящему, которое требует более точных методов и положительного анализа.

Мимика ненависти всецело покоится на следующем основном положении: удаление от всего, что ненавистно, что заставляет страдать, что угрожает какой-нибудь опасностью.

Отдельные признаки выражения ненависти, добытые путем кропотливого анализа, представлены в нижеследующей таблице.

Выразительные знаки удаления и отталкивания отмечают переход между отвращением и ненавистью в обыденном смысле слова; но для нас они принадлежат к одной естественной группе мимических актов.

Смотря по силе отвращения, по большей или меньшей степени чувствительности и по уменью владеть собою, мы можем выражать свою ненависть с известною сдержанностью, представляющею собою первичное проявление всякого страдания; или же мы можем обнаружить свое отвращение и омерзение и затем перейти к самым явным проявлениям наступательной вражды.

К омерзению и отвращению, возбуждаемому в нас каким-нибудь неодушевленным предметом, почти или даже вовсе не примешивается чувство ненависти в том смысле, какой придается обыкновенно этому слову. Здесь имеет место только чисто болевая мимика, хотя с ней иногда сочетается выражение удаления, которое есть начало ненависти.

Цивилизация так подгрызла нам ногти и так притупила наши зубы, что иной раз даже лютая ненависть внешним образом выражается одним только движением – отбрасыванием назад головы. Не смотря на то, что это движение едва заметно, оно всегда, однако, сопровождается каким-нибудь мимическим актом, являющимся выражением страдания, и в основе этого последнего лежит, разумеется, двоякая причина: во-первых, неприятность находиться лицом к лицу с предметом своей ненависти, а во вторых, чувство досады, что приходиться делать над собою усилие, чтобы сдержать и скрыть свою ненависть и свое огорчение.

Представьте себе, что в обществе любезных и благовоспитанных людей вдруг появился человек, антипатичный для всех, а у некоторых возбуждающий, пожалуй, чувство сильной ненависти и презрения. Этот момент – самый удобный для изучения отрицательной и, так сказать, замаскированной мимики ненависти. Голова отклоняется от оси тела; туловище упирается в спинку кресла или прислоняется к стене: наступает всеобщее центробежное движение. В то же время губы сжимаются, и на лица, за минуту перед тем ясные и веселые, набегают тучи. И так, в данном случае вы видите перед собой полную мимическую картину ненависти, но доведенную, с помощью социальной узды, до степени едва уловимого выражения.

Вы видите здесь стремление удалиться от ненавистного человека, выражающееся целым рядом движений отталкивающей мимики.

Вы видите также выражение страдания, чаще всего сопровождающее мимику ненависти.

Вы видите, наконец, безмолвное сжатие губ – первый предвестник сопротивления, борьбы, которая уже готова начаться.

Первым и неизбежным признаком приготовления к борьбе всегда служит задержка дыхания и закрытие рта.

Нахмуривание бровей – весьма характерное явление в мимике ненависти, обозначающее переход между двумя типами выражений. Легкое нахмуривание бровей указывает только на страдание; но если оно достигает сильной степени, то придает глазам грозное выражение, имеющее целью испугать противника, как это имеет место у некоторых человекоподобных обезьян. Есть сферы, где ненависть и страдание сходятся. Оба эти душевные волнения часто до того смешиваются и перепутываются одно с другим, что попытка наблюдателя разложить на простые элементы эту сложную двойную психическую комбинацию оказывается неосуществимой. Мы страдаем, и в то же время возмущаемся своим страданием, и негодуем на него, словно на врага, с которым нужно бороться; иногда же мы глубоко ненавидим и страдаем от этой ненависти. В том и другом случае мимические выражения бывают одинаковы: любовь и удовольствие – с одной стороны, ненависть и страдание – с другой, вот два сложных двойных сочетания, две психомимические комбинации, до такой степени стойкие, что для разложения их необходимо пустить в ход весь грозный и разрушительный арсенал наших аналитических приемов.

Глаз принимает большое участие в мимике ненависти, и притом двумя различными и почти противоположными способами.

При простом отвращении, при простой потребности к удалению, глаз закрывается совершенно или отчасти, как бы с той целью, чтобы заставить исчезнуть образ ненавистного предмета или лица. Напротив, с наступлением фазы противодействия или угрозы, глаз широко раскрывается, так что верхнее веко почти исчезает, взгляд становится неподвижным, принимая особое выражение отважной решимости, которое мы совершенно справедливо называем угрожающим, так как оно предвещает неизбежную угрозу или, по крайней мере, готово перейти в нее. Ужас и отвращение передаются одинаковым выражением взгляда. Это сходство настолько велико, что Лебрён в своем Атласе не сумел провести никакого различия между выражениями ненависти и ужаса, так что под рисунками 16, 17 и 18 можно было бы, без ущерба для истины, произвольно переставить подписи. В рис. 16-м, под которым значится – отвращение, мышцы сокращены так же, как при выражении ненависти, а рис. 17-й, изображающий ужас, был бы вполне пригоден и для изображения приступа гнева. Рис. 18-й представляет гнев, но он мог бы с таким же успехом служить и для изображения испуга. Рисунок, на котором передается ненависть или зависть, исполнен более удачно.

Но все эти изображения или неправильны, или неполны, так как им недостает мимики плеч и рук, которая при сильных душевных волнениях постоянно дополняет выражение лица. Если вы изобразите на лице ненависть, а рукам сообщите жест страха, то получите картину ужаса. Но попробуйте изобразить на лице ужас и присоедините к этому сжатые кулака – и вы получите выражение ненависти. Неточность и неполнота в изображениях Лебрёна исправляются сопровождающими их объяснениями. Вот два образчика.

Гнев. Проявление гнева указывает на природу этого чувства. Глаза становятся красными и воспаленными, зрачок – блуждающим и сверкающим. Брови то поднимаются, то опускаются, лоб сильно хмурится, между глазами выступают морщины. Ноздри раскрыты и расширены, губы сильно сжаты; нижняя губа выдвигается вперед, оставляя углы рта немного открытыми и придавая лицу выражение жесткой и презрительной усмешки.