Читать онлайн «Психология риска». Страница 65

Все помнят фантастические успехи китайских бегуний в 1993 г., когда на чемпионате мира в Штутгарте они продемонстрировали такой финиш в беге на 3000 и 10 000 метров, какой мог бы украсить и забег мужчин, мастеров спорта в этом виде. Через месяц на Всекитайских играх состоялось групповое побитие мировых рекордов как в предварительных забегах, так и в финалах. В прессе шли умильные репортажи об употреблении каких-то травок, пылинок, черепахового супа и бега на утренней заре в темпе 3.20 на километр. Весь мир затих и напрягся – что-то будет дальше?.. Дальше посыпались мировые рекорды в плавании, причем все китаянки шли на допинг-контроль смеясь: у всех одинаковые лица, одинаковая мускулатура и часто совпадающие имена. Невозможно было понять, кто пришел сдавать анализ на допинг! Но всему приходит конец, и японская лаборатория накрыла китайских пловчих на Азиатских играх в 1994 г.! На основании изменения соотношений андростандиолов в стероидном профиле было показано, что все они употребляли дигидротестостерпон – самый мощный по анаболическому действию метаболит тестостерона. В плавании был большой скандал.

В легкой атлетике все обошлось. Рекорды остались, хотя сами рекордсменки стали показывать на удивление слабые результаты. А потом опять бежать быстро, как на Олимпиаде в Атланте, или очень бысто, как у себя в Шанхае в следущем году. Это объясняется просто: и дигидро-, и сам тестостерон метаболизируют очень интенсивно, прямых методов определения нет как нет, и через самое непродолжительное время все соотношения, определяемые по стероидному профилю, приходят в норму. Так что если исключить опасность неожиданной проверки во время тренировок, можно было готовиться на таких препаратах к главным стартам до самой последней недели без особого риска.

Однако риск, т. е. вероятность попасться, постоянно возрастает. Сначала, пока организм свеж и молод, а стероидный профиль в порядке, все обходится. Но сезон за сезоном применение анаболиков постепенно подавляет выработку природных стероидов, в том числе и концентрацию эпитестостерона (Е), входящего в знаменатель отношения Т/Е. К чему это ведет, можно показать с помощью простой арифметики: если после серии инъекций у «свежего» спортсмена через несколько дней соотношение концентраций будет в пределах 3–4 (концентрацию тестостерона Т = 120—150 нг/мл делим на Е = 30 нг/мл), то при снижении Е до 20 нг/мл результат деления будет 6–7 и выше. Это уже положительная проба.

Родченков Г. М. Допинг и борьба с ним: итоги двадцатого века

Обсуждение этой проблемы и в нашей, и в мировой прессе тоже идет в значительной мере в русле следования двойным стандартам. С одной стороны, специалисты отдают себе отчет, что без продуманной программы фармакологического обеспечения подготовки достижение результатов мирового класса весьма проблематично, с другой – повсеместно декларируется готовность «бороться с допингом».

Идея о невозможности тренировок в большом спорте без фармакологии выставляет спортсменов и тренеров в роли жертв, вынужденных использовать допинг под давлением внешних обстоятельств.

К сожалению, спорт превратился в прибыльный бизнес и шоу. Зрителям и спонсорам нужны высокие результаты, вызывающие восхищение. Иначе на соревнования никто ходить не будет. В погоне за прибылью график выступлений у спортсменов таков, что нет времени как следует восстановиться. Если раньше соревновательный период длился 3-4 месяца в году, то теперь 8-9 месяцев. Спортсмен почти целый год вынужден поддерживать спортивную форму, и при такой работе на износ без фармакологии не обойтись.

Все это способствует формированию убеждения, что спорт – вне морально-этических социальных норм. Главное – не попасться. Поэтому допинг – не столько индивидуальная или национальная, сколько системная проблема современного спорта, по мнению Т. В. Михайловой.

Отсутствие зрелых в нравственном и социальном плане позиций в отношении использования допинга и даже в определенном смысле внутреннее оправдание таких действий спортсменами можно встретить довольно часто. Например, экс-рекордсменка мира по прыжкам с шестом С. Феофанова на вопрос, сочувствует ли она дисквалифицированному за использование допинга спортсмену или осуждает его, ответила: «Каждый должен сам для себя решить, что ему нужно в этой жизни. И отдавать себе в этом отчет. Поэтому я никого не осуждаю». Чарлз Фрэнсис, тренер знаменитого спринтера Бена Джонсона, заявил: «Спорт и допинг, допинг и спорт – в последнее время эти два понятия стали неразделимыми». «Все принимали допинг, и это не было тайной для спортсменов. Давно известно, что американские спортсмены – это ходячий допинг. Как же в таком случае бороться с ними на равных?» – говорит мастер спорта В. Дубровский.

По международной статистике, в тяжелой атлетике, пауэрлифтинге и бодибилдинге анаболические стероиды принимают 90% спортсменов-мужчин и 20% – женщин, 78% футболистов и 40% спринтеров. Прием анаболиков характерен и для отечественных спортсменов. Исследования специалистов ВНИИ физической культуры показали, что анаболические стероиды стали чуть ли не составной частью молодежного спортивного движения. В атлетических гимнастических клубах и клубах единоборств в центральных областях России анаболики принимают от 27—31 до 53—61% занимающихся.

Если лет двадцать назад с соревнований отправляли единичных атлетов, то сейчас их дисквалифицируют целыми командами (на чемпионатах мира по лыжному спорту, чемпионатах мира по бодибилдингу и т. д.).

Особому риску подвергаются юные спортсмены: в их умах приживается мысль, что допинг не приносит вреда здоровью, если его правильно применять. Многие спортсмены представляют себе опасность использования допинга, но принимают его. В результате даже спортсмены, в принципе оценивающие допинг как потенциально вредоносный для организма, склонны употреблять его, поскольку уверены, что в малых дозах и при умелом использовании он даже полезен.

Поэтому наблюдается достаточно большая готовность спортсменов разных стран к использованию допинга даже при заведомо печальной в перспективе судьбе в отношении своего здоровья и даже жизни.

При опросе малоизвестных, но перспективных российских спортсменов на вопрос, согласны ли они принимать сильный допинг и вскоре стать олимпийскими чемпионами, но через 10—15 лет превратиться в инвалидов, восемь опрошенных из десяти отвечали: «Да, согласен!» И это на фоне того, что наиболее значимым для всех спортсменов является такой фактор, как страх причинения вреда своему здоровью: более 80% опрошенных называют его приоритетным мотивом отказа от применения стимуляторов.

В США результаты такого рода исследований практически аналогичны. Самым выдающимся спортсменам задавали вопрос, согласились бы они принять пилюлю, гарантирующую золотую медаль, даже зная, что через пять лет от этого наступит их смерть, и половина спортсменов дали утвердительный ответ.

Как отмечает Михайлова Т. В. (2009), именно в ключевые моменты спортивной карьеры мотивы самоутверждения, вхождения в спортивную элиту и достижения материального благополучия начинают преобладать над принципами самосохранения. Сравнение данных ее исследований за 2002 и 2006 гг. свидетельствует, что в последнее время показатели частоты использования допинга в ключевые моменты спортивной карьеры по оценкам тренеров возрастают.