Читать онлайн «Политическая экология». Страница 38

Выбросы фосфора в районе Великих Озер сократились на 70 % между 1975-м и 1989 гг., а слив отходов от семи нефтеочистительных заводов в Онтарио – на 90 % с начала 1970-х годов.

В общей сложности очистка Великих Озер обошлась в 17 миллиардов долларов. Но в них появилась рыба, местами можно купаться.

Философское осмысление экологических проблем стало престижной областью философии100. «Благоговение перед жизнью» Альберта Швейцера было выражено в книгах и статьях еще в первой половине века. Тогда ученого, врача и мыслителя не услышали. Мало ли какая блажь может быть у ученого человека? Сегодня Витторио Хёсле – в числе самых почтенных философов Германии и всего Западного мира101.

Экологическая этика – то, чем все больше проникается сознание даже массового человека на Западе. Тут и культ «хорошей экологии» и «здорового образа жизни», и протест против охоты вообще, и меховых шуб, и движение вегетарианцев…

Массовое сознание изменилось и продолжает меняться. Экологическая политика – это повседневная и понятная парадигма большинства жителей технологически развитых стран.

На первый взгляд, экологические проблемы решаются в условиях интенсивного развития экономики. В реальности это не совсем так.

Глобальная «чистка» территории стран Западного мира резко повысила стоимость всей выпускаемой продукции. По разным оценкам, она возросла на 20–40 %. Если бы стоимость продукции реально выросла настолько, западные государства стали бы экологически более чистыми, но притом примерно на треть беднее. Однако этого не произошло.

Не произошло потому, что установление жестких экологических стандартов произошло только на территории развитых экономически государств. За их пределами такие жесткие экологические нормативы не действовали.

Давно известно, что в 1960-е гг. началась эпоха особого колониализма – экономического.

А эпоха, начавшаяся в 1970-х гг. стала эпохой особых биосферных войн. Назвать их, вероятно, следует биосферно-экономическими. Или, правильнее, эколого-политическими войнами. Эти «холодные» биосферные войны ведутся экономическими методами. Их суть в том, что сильные страны выносят свои грязные технологии в страны более слабые.

Экологическое напряжение и экологические проблемы в странах «третьего мира» не просто остались, как прежде. Они усугубляются, потому что «третий мир» платит по экологическим счетам «первого». В не меньшей мере такая политика проводится и по отношению к странам Восточной Европы, Балканского полуострова. «Realpolitik» в политической экологии.

Слабый платит дважды, а если получиться, то и трижды.

Стокгольмская Сессия ООН назначила новую «встречу через 20 лет». Реализуя это решение, спустя ровно двадцать лет, в июне 1992 г. в Рио-де-Жанейро состоялась Конференция ООН по окружающей среде и развитию. Форум собрал рекордное число участников: 179 государств направили в Бразилию в общей сложности 8 000 делегатов. В его работе приняли участие также 3 000 представителей неправительственных международных организаций. Почти все страны мира были представлены президентами, премьерами, министрами, высшими чиновниками. Фактически собралось руководство всего Земного шара.

Собралась и общественность. Параллельно с межправительственной конференцией в пригороде Рио-де– Жанейро прошел Глобальный форум, который посетили более 20 000 частных лиц.

Конференцию задумали как форум, который покажет всем: экологические проблемы решаются! Ведь совсем недавно в США произошла авария на АЭС «ТриМайл Айленд» (28 марта 1979 г.), прогремел взрыв в Чернобыле (26 апреля 1986 г.) и разразилась катастрофа в Базеле на Рейне (1 ноября 1986 г.).

Девизом конференции было: «Наш последний шанс спасти планету» – и драматично, и указывает сразу на два важных обстоятельства:

• Земля находится на грани грандиозной экологической катастрофы,

• экологические последствия стали политическими.

Значение, которое придавалось Конференции, в том числе – высокопоставленными чиновниками всех государств и функционерами ООН – было более чем очевидно: явка руководителей правительств и их министров оказалась практически стопроцентной.

Конференция приняла Декларацию по окружающей среде и развитию и амбициозную программу действий под названием «Повестка дня на XXI век».

Декларация представляет собой свод из 27 принципов, которые во многом продолжают положения Стокгольмской предшественницы. В то же время, в Декларации Рио-де-Жанейро нашли отражение совсем новые идеи, которых 20 лет назад не было и в помине.

Так, через весь текст Декларации проходит идея устойчивого развития.

3-й принцип Декларации гласит: «Право на развитие должно осуществляться таким образом, чтобы адекватно удовлетворять потребностям нынешнего и будущего поколений в областях развития и окружающей среды». И волки сыты, и шерсти много.

7-й принцип Декларации наметил новую модель международной жизни и сотрудничества: «глобальное партнерство в целях сохранения, защиты и восстановления чистоты и целостности экосистемы Земли».

На конференции в Рио-де-Жанейро огласили для подписания два важнейших глобальных соглашения: рамочную Конвенцию об изменении климата и Конвенцию о биологическом разнообразии. Во время или вскоре после Конференции их подписали 154 государства.

Предполагалось, что для реализации целей Конвенций государства должны разрабатывать национальные планы, принимать соответствующие законы и заключать международные соглашения. А обязательства, взятые на себя в Рио-де-Жанейро, – лишь некая рамка, задающая самые общие направления.

Для реализации «Повестки дня на XXI век» создали Комиссию по устойчивому развитию (КУР).

Позже создали еще более амбициозного международно-бюрократического монстра – консультативную, вспомогательную Комиссию ООН по миростроительству. Готовили его с 2003-го, а учредили 20 декабря 2005 г. резолюциями Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, принятыми на параллельных заседаниях.

КУР превратилась во вспомогательный орган ЭКОСОС (Экономического и социального совета ООН), призванный поощрять и анализировать прогресс в осуществлении «Повестки дня на XXI век» на «национальном, региональном и глобальном уровнях и содействовать комплексному и рациональному регулированию развития и охраны окружающей среды»102. В общем, будем устраивать мир, а как именно – укажет Комиссия по устойчивому развитию.

Многие авторы в 1993 г. расценивали создание КУР как самый значительный итог конференции в Рио-де-Жанейро и прямо как революцию во всех международных делах.

Но, конечно же, вскоре выяснилось, что эти оценки несколько преувеличены. Дело в том, что полномочия КУР, как и всех комиссий ООН, и самой ООН, носят весьма скромный характер. Не государственный. Иногда это называют «мягким правом», правом влиятельной рекомендации103. Такую рекомендацию можно слушать, а можно и не слушать… Как больше нравится.

Комиссия не может принимать каких-либо юридически обязательных решений. Никаких рычагов власти у нее нет. Государства вправе предоставлять КУР свои доклады – но отнюдь не обязаны. Так что даже компетентно и информировано анализировать политику государств он не в силах.

Так что же такое КУР? Получается, что-то вроде дискуссионного клуба, эдакий Римский клуб, только для официальных политических деятелей и оплаченный из межгосударственных взносов, т.е. очередной груз на налогоплательщиках. Клуб, призванный подталкивать реальные политические силы к тому, чтобы те мобилизовали свою политическую волю и делали то, что придумал клуб.

О том, сколь эпохальна Конференция в Рио-деЖанейро, говорили много. В какой-то степени это верно: Конференция собрала беспрецедентное число государственных деятелей высшего ранга. Своего рода «сборную планеты». После нее стало очевидно, что экологические проблемы окончательно перешли из периферийной области международной политики в разряд основных приоритетов. Формализовали на международном уровне важность эколого-экономической тематики. Не экономической и экологической, а именно так – эколого-экономической.

Всем стало понятно, что теперь биосферная политика, проблема ресурсов, экологическая дипломатия прочно стали основными векторами политики. Что если дипломатия, политика и война XIX в. были в первую очередь экономическими, а в первой половине XX в. – идеологическими, то теперь они окончательно стали экологическими.

Но эта оценка одновременно и верна и неверна. Чтобы Конференция повела за собой мир, ей нужны были рычаги власти. Без них, чтобы мир пошел за Конференцией, она должна была предложить что-то такое, чтобы мир сам захотел пойти за ней…