Читать онлайн «Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников»». Страница 28

Сомалийское государство – Пунт эпохи египетской царицы Хатшепсут де-факто более не существует. Крупнейшими из анклавов, возникших на его территории, являются Сомалиленд и Пунтленд. Правительство президента Хасана Шейха Махмуда при поддержке воинских контингентов АМИСОМ (региональная миротворческая миссия, действующая от имени Африканского союза при поддержке ООН) из Уганды, Кении и Бурунди контролирует часть Могадишо и небольшие территории на границе Эфиопии и Кении. Гальмудуг и Мудуг, а также Химан и Хееб не управляются местными властями, их население живет за счёт пиратства и контрабанды оружия. Часть провинций Гальмудуг и Мудуг «курируют» исламисты из «Ахль-Сунна-валь-Джамаа».

Ведущей военно-политической силой юга, включая порт Кисмайо (когда его не оккупируют кенийские военные), является родственное «Аль-Каиде» радикальное исламское движение «Аш-Шабаб», контролирующее исламские вилаяты Сомали, противостоять которому смогли только эфиопские войска – до 2009 года, АМИСОМ и кенийская армия – в 2011-м году. Противостояние с Кенией спровоцировало террористическую войну боевиков «Аш-Шабаб» против этого государства, в том числе в Найроби. Теракты в кенийской столице были организованы сомалийскими боевиками из крупнейшего в мире лагеря беженцев Дадааб, расположенного на севере этого города.

Единственный регион Сомали, сравнительно стабильное внутреннее положение которого позволяет поддерживать на его территории экономическую активность, – Сомалиленд. В самом Сомали и за его пределами, в том числе в Джибути, Эритрее, Кении и Йемене, сосредоточено от 700 тысяч беженцев и полутора миллионов перемещённых лиц по официальной статистике ООН, до нескольких миллионов (по неофициальным данным) человек, покинувших места постоянного проживания из-за гражданской войны. Засуха 2011 года обострила эту проблему.

Основа сомалийского общества – племенные объединения, крупнейшие из которых: хавие, дарод, исак, раханвейн и дир. Сотни тысяч выходцев из Сомали живут в США и странах ЕС, образуя замкнутые землячества, являющиеся ядром преступных группировок и тылом сомалийских пиратов, занимаясь для них разведкой, переговорами о выкупах и обеспечением их финансовой деятельности. Эффективность борьбы с пиратами без зачистки побережья Сомали минимальна. Акватория, контролируемая ими в Индийском океане, доходит до побережья Индии, Маврикия и Сейшельских островов, а сумма получаемых выкупов растёт из года в год, составляя ежегодно сотни миллионов долларов США.

Мировая юридическая система демонстрирует в этом вопросе полную беспомощность, возражая против присутствия на борту судов, следующих через опасные воды, частной охраны. Нерешённым вопросом является система наказания пиратов. Доказательная база недостаточна для европейского правосудия. Судить их в странах БСВ западное сообщество не может из-за неотвратимости вынесения им смертных приговоров, что противоречит европейским принципам неприменения смертной казни. Оставлять в европейских тюрьмах также не может из-за возможности подачи ими после отбытия наказаний заявлений на натурализацию. Полный юридический тупик, который не может не радовать только самих пиратов…

Значительная часть государств БСВ децентрализована. Это касается не только государств реальных, но и такого виртуального образования, как признаваемая авансом в качестве государства Палестина, которая им, несмотря на все усилия мирового сообщества и Израиля, руководство которого на протяжении долгого времени безуспешно пыталось реализовать модель «два государства для двух народов», так и не стала. Назначить можно кого и кем угодно. Проблема в том, что стать тем, кем тебя назначили (или ты сам всех уговорил, чтобы назначили) автоматически не получается. Отчего Сингапур – это государство, а Палестина – клептократическая кланово-паразитарная тусовка, сколько её ни признавай.

Обладая основными признаками формальной государственности, признанные на международной арене страны региона зачастую на деле состоят из территорий, подчиняющихся центральному правительству только формально, а то и открыто декларирующих свою независимость. Причём значительная часть этих стран либо уже распались, либо находятся в процессе распада, который может завершиться прекращением их существования в любой момент. Дестабилизируют обстановку в соседних государствах они при этом чрезвычайно.

Среди этих «бывших государств» есть экс-претенденты на региональное или общеарабское лидерство, прочность которых, как выясняется сегодня, держалась исключительно на политическом авторитаризме и силовом подавлении любой оппозиции, рухнув в отсутствие диктаторов или монархов, тем или иным путём потерявших власть. Поскольку на Ближнем и Среднем Востоке (как и на Востоке вообще) без жёсткой системы подавления никаких стран не бывает. И государств не бывает.

Демократия западного типа, которую на протяжении длительного времени там пытались насадить извне, ни в одной из этих стран не прижилась. Что поставило под вопрос как саму возможность её существования в регионе, так и судьбу пока ещё стабильных государств БСВ, если правящие там монархи или диктаторы не удержат властные полномочия. Как выяснилось, лишить их полномочий не так уж сложно. Особенно если помочь свержению высшей власти снаружи. Чем в ходе «Арабской весны», использовав опыт разгрома Ирака в начале 2000-х годов при активном участии западного сообщества, и занялись Саудовская Аравия, Турция и Катар.

Классическим примером такого разрушения ближневосточной авторитарии является Ирак, ставший ко времени, когда автор писал эти строки, символом региональной нестабильности, хотя в годы диктатуры Саддама Хусейна страна была одним из лидеров Ближнего Востока. Мало кто сегодня помнит, что республикой эта страна была не всегда. Точнее, она стала ею после кровавого переворота 1958 года, в ходе которого правивший Ираком король Фейсал II и его правительство были убиты, династия иракских Хашимитов пресеклась и объединение Ирака с Иорданией в Арабский союз, о котором их монархи договорились несколькими месяцами ранее, сорвано.

Перевороты 1963 года вначале привели к власти партию Баас, а затем военную хунту, которую в 1968-м Баас вновь отстранила от власти. Ситуация вполне типичная для Ближнего Востока. Всё это отличалось от ситуации в Сирии и других арабских странах разве что жестокостью в отношении свергаемых лидеров страны, уничтожавшихся вместе с их окружением. Но для Двуречья жестокость такого рода была характерна на протяжении всей его истории, начиная с ассирийских времён и заканчивая зверствами боевиков «Исламского государства» в отношении христиан, шиитов и курдов-йезидов в середине 2010-х годов.

Череда государственных переворотов в Ираке прервалась, когда в 1979-м году к власти там пришёл Саддам Хусейн, правивший этой страной до 2003-го (фактически он контролировал высшую власть в Ираке с 1970–1972 годов). Его правление ознаменовалось войной с Ираном в 1980–1988-х годах, оккупацией Кувейта в 1990-м, откуда уже в 1991-м году иракские войска были вытеснены международной коалицией, подавлением восстаний курдов и шиитов, санкциями ООН. В конечном итоге в ходе американо-британской интервенции 2003 года при поддержке международной коалиции он был смещён, а в 2006-м казнён новыми иракскими властями.

Постсаддамовский Ирак – парламентская республика, основой которой является распределение федеральных постов между курдами и арабами – шиитами и суннитами. Фактически центральная власть контролирует только шиитский юг страны, столицу и её окрестности. Уровень сепаратизма в Ираке чрезвычайно высок. Страна де-факто не существует как единое целое: даже отдельные кварталы столицы подчиняются только лидерам живущих там общин. Основную правящую силу в суннитских провинциях на начало 2016 года представляло поддерживаемое Катаром и Турцией «Исламское государство»: альянс баасистов, местных племён и иностранных джихадистов.

Ситуация в Ираке после вывода оттуда президентом США Бараком Обамой в 2010–2011-х годах основных американских сил характеризовалась массовыми этническими чистками и диверсионно-террористической войной всех против всех. Она шла на всей территории страны, кроме Курдистана, который последовательно строил основу будущей государственной независимости: лидеры двух курдских враждующих кланов разделили власть: Джаляль Талабани стал президентом Ирака, а Масуд Барзани – президентом Курдистанского региона. С 2006 года в Курдистане было сформировано единое правительство. Регион вопреки протестам Багдада самостоятельно осуществляет экспорт нефти (через Турцию) и, пользуясь военными поражениями, которые нанесли армии Ирака боевики «Исламского государства», взял под контроль нефтеносный Киркук, вытесняя оттуда туркоманов и арабов.