Читать онлайн «Тень доктора Кречмера». Страница 36

Эти люди работали за бабки, и любая попытка привнести в процесс какие-то личные моменты — чувства, симпатии, антипатии — только сбивала налаженный ритм. «Извини, старик, это бизнес», — гласил общепринятый рабочий лозунг. Они выкачивали из него идеи и получали прибыль. Он тоже не оставался внакладе. Конец истории. Такое положение устраивало всех.

А Никита Скалон, хозяин «РосИнтела», хоть и был на несколько лет старше, говорил с Николаем на одном языке. У него было интеллигентное лицо и богатый модуляциями голос образованного человека. В нем не чувствовалось торгашества, грубости, жестокости, свойственной многим бизнесменам нахрапистости, привычки вцепляться в глотку, чтобы вырвать свое. Он носил скромные практичные часы в простом стальном корпусе, обычные потертые джинсы и ничем не примечательную рубашку.

Они с Николаем мигом сошлись на любви к классическому американскому джазу. В случайном разговоре выяснилось, что Никита знает и Мишу Портного. Это сблизило их еще больше. Правда, Николай, отравленный ненавистью к самому себе, и Никиту Скалона считал скорее приятелем. Так было проще. Ему казалось, что он навек утратил способность дружить по-настоящему.

Верный принципу опосредованного внедрения продукта, он предложил Никите анимационную рекламу, основанную на каскадной импровизации Джина Крупы, величайшего из барабанщиков свинговой эры. Идея Никите понравилась. Получился бесконечный сериал забавных и драматических приключений мультипликационных героев в джунглях. Всякий раз на помощь персонажам, попавшим в беду, приходили сверхскоростные барабаны Джина Крупы, разносившие информацию по всему тропическому лесу.

Изготовление самих мультяшек поручили анимационной студии, она же разрабатывала короткие, однотипные сюжеты. Николаю принадлежала только идея, но она оказалась поистине золотой. Реклама имела бешеный успех и обосновалась на телевидении на долгие годы. Ее нетрудно было обновлять, и это не требовало его непосредственного участия.

А Никита пригласил Николая к себе домой и поделился с ним новыми замыслами.

— На Западе восьмидесятилетние бабульки обмениваются по электронной почте выкройками и рецептами, а наши близко к компьютеру подойти боятся, — посетовал он.

— У них компьютеры внедрялись постепенно последние тридцать лет, а на нас обрушились как снег на голову, — пожал плечами Николай.

— Я хочу запустить еще одну рекламную линию, — продолжал Никита. — Охватить незатронутые слои населения.

— Это только партия у нас хотела дойти до каждого, — недобро усмехнулся пребывавший в постоянной депрессии Николай. — Тебе непременно нужно достать старушек?

— А почему бы и нет?

— Ладно, — кивнул Николай, — я подумаю.

Они пили пиво у стойки бара в громадном холле Никитиной квартиры-дуплекса. По лестнице спустилась со второго уровня блондинка с весьма характерной внешностью: платиновые волосы, уложенные по моде 1929 года, вновь ставшей актуальной, вздернутый носик, оттопыренные губки, оттопыренная попка, кукольные глазки… Лора, как под копирку. «Minois chiffonne». Николай опасливо покосился на нее. Она тоже смерила его взглядом, словно считывая сканером штрих-код. Результат вышел явно не в его пользу: она прошла мимо, даже не поздоровавшись, а Николай почувствовал себя неликвидным товаром.

Впрочем, ему было все равно. Никите, видимо, тоже, решил Николай. Судя по обилию мехов и бриллиантов, это была жена, а не любовница, хотя… откуда ему знать? Только тут до него дошло, что Никитины скромные практичные часы в простом стальном корпусе, вероятно, тоже платиновые, и вообще это «Тагёр» — знаменитая марка, которую рекламировал Брэд Питт. И джинсы небось потерты не просто так, а в стиле кантри кэжьюэл. Как бы то ни было, Никита даже головы не повернул в сторону блондинки. Она скрылась в прихожей. Николай сказал себе, что это не его дело, и не стал ни о чем спрашивать. Какая разница? Жаль, конечно, что друг тоже клюнул на стереотип, но… Не он первый, не он последний.

Рекламную линию Николай придумал.

В одной сцене был показан спящий в кроватке младенец. Его окружали игрушки, и среди них — компьютерная «мышка». Никаких слов, все и так понятно.

В другой сцене Николай поместил в кадр старую маркизу XVIII века. Пригласил красивую пожилую актрису, нарядил ее в пудреный парик, в платье с фижмами… Гордо выпрямив спину, сохраняя аристократическую осанку, тонко напудренная и нарумяненная, с кокетливыми мушками на щеках, она сидела у зеркала за туалетным столиком. На столике в живописном беспорядке теснились милые дамские мелочи: свечи в бронзовых шандалах с завитушками, фарфоровая пудреница с пуховкой, резная шкатулка со свисающими через край жемчугами, хрустальный флакон духов, кружевной платочек, веер, пара лайковых перчаток и… компьютерная «мышка». Пожилая красавица, когда-то игравшая в советских фильмах белогвардейских шпионок-соблазнительниц, гладила ее тонкой, унизанной перстнями рукой. «Я не боюсь мышей», — улыбаясь, доверительно сообщала она целевой аудитории.

Для актрисы участие в рекламном ролике стало огромным подспорьем в ее полунищенском быту. Мало того, о ней вспомнили и пригласили сниматься в каком-то многокилометровом сериале. Мысль об этом немного утешила Николая. Хоть кому-то его никчемное существование принесло пользу.

Был еще ролик с домохозяйкой средних лет. Николай вспомнил одну мамину приятельницу, которая, пытаясь в точности следовать маминым кулинарным рецептам, вечно названивала ей с одним и тем же «гамлетовским» вопросом.

Он придумал забавную сценку: домохозяйка, вся в запарке, перемазанная мукой, готовит некое сложное блюдо и одновременно, щелкая одним пальцем по клавиатуре, с кем-то консультируется в чате. На экране компьютера высвечивается «гамлетовский» вопрос маминой приятельницы:

— Крышкой накрывать или нет?

В четвертом варианте рекламы совершенно обнаженная девушка экзотической наружности, приняв позу кошки, ловящей мышь, тянулась за все той же компьютерной «мышкой».

На ролик с девушкой Николай после множества проб отобрал турчанку-манекенщицу по имени Салям. Она подходила идеально: совсем еще юная, смуглая, чувственная, с роскошной гривой черных, атласно-тяжелых волос, начисто лишенная интеллекта. В ней ощущалось сильно развитое животное начало, но не было продажности. Ее прекрасное восточное лицо дышало невинностью и простодушием.

Салям сразу поняла, что от нее требуется, без малейшего стеснения сбросила одежду, приняла нужную позу, состроила хищную рожицу с тлеющими, как угли, глазами… Настоящая дикая кошка. Работалось с ней легко. И все было вполне целомудренно: в броске за «мышкой» Салям сгруппировалась так, что локоть прикрывал ей грудь, а согнутое колено — все остальное.