Читать онлайн «Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию – сильнее, а граждан – влиятельнее». Страница 11

Таким образом, патентный эксперт, как и его коллеги в правительственных ведомствах, вынужден выступать как эксперт в областях, выходящих далеко за пределы его круга знаний. Процесс определения, кто из изобретателей заслуживает патента, требует тщательного анализа и детального изучения обобщения научно-технической информации о самых последних инновациях, в которых, возможно, он не слишком хорошо разбирается. В любой конкретной области можно найти ученых, инженеров и юристов, обладающих большей компетенцией, а также и любителей-неспециалистов с ценными идеями, но у патентного эксперта нет доступа к ним. В этом он не одинок. Например, согласно исследованию, проведенному юристами, занимающимися проблемами окружающей среды, только 8 % респондентов думают, что у EPA есть время на изучение соответствующих научных источников перед принятием решения в области экологии, и только 6 % полагают, что решения агентства основаны на результатах достаточного анализа2. Чиновник из Вашингтона зачастую не имеет доступа к нужным сведениям или специальным знаниям, чтобы разобраться в неразберихе имеющейся информации. Это может стать барьером для принятия правильных решений и поиска творческих подходов к проблеме.

Причиной слабого звена является не просто отсутствие времени, ресурсов или технологии. Причина лежит гораздо глубже. Проще говоря, согласно наблюдениям социопсихолога Филипа Тетлока, профессионалы не обладают монополией на информацию или знания. В своей удостоенной наград книге «О политических решениях» (On Political Judgment) Тетлок анализирует прогнозы профессиональных политических экспертов и сравнивает их со скромными контрольными показателями. Анализ не обнаружил «существенных признаков трансформации профессиональных знаний в повышенную способность делать “точные” либо “проницательные” прогнозы3. Хотя умные люди могут объяснить, но часто не обладают способностью предвидения, поэтому принимают решения, основанные на совершенно неверных предположениях.

«Пацифисты не провозглашают ложным мировоззрение Махатмы Ганди лишь по причине возвышенной наивности его высказывания в 1940 г. о том, что он не считает Адольфа Гитлера столь плохим, как его “часто изображают”, и что тот, “похоже, одерживает свои победы без особого кровопролития”. Многие защитники окружающей среды защищают Пола Эрлиха, несмотря на откровенно плохие результаты его деятельности в 1970-х и 1980-х гг. (он предсказывал массовую нехватку продовольствия, в то время как применение новых технологий привело к перепроизводству). Республиканцы не меняют своих взглядов на экономическую компетенцию администрации демократов лишь потому, что Мартин Фелдстейн предсказал, что наследием клинтоновского бюджета 1993 г. станет стагнация до конца десятилетия. Социал-демократы не отказываются от своей точки зрения лишь потому, что Лестер Туроу предсказал, что в 1990-е мы станем свидетелями доминирования социально ориентированного капитализма Европы и Японии над американской моделью “каждый за себя”»4.

Выходит, что профессиональный статус имеет куда меньше значения для качества информации, чем можно предположить, и что профессионалы, будь то в политике или в других областях, часто делают неточные предсказания. Или, как метко подмечает Скотт Пейдж из Университета Мичигана, автор книги «Различие» (The Difference): «Разнообразие берет верх над способностями». И это научный факт, а не мантра для хорошего самочувствия5.

К тому же правительство и связанные с ним профессионалы также уязвимы перед политическим влиянием, как и охваченное волнением общество, которое бюрократы должны, по идее, держать на расстоянии. Зачастую ученые и сторонние эксперты, к которым правительство обращается за беспристрастным советом, являются лоббистами, прячущимися под чужими именами. Отраслевая организация Национальный угледобывающий совет, состоящий почти исключительно из представителей угольной промышленности, входит в Федеральный консультативный комитет по вопросам угледобычи при Министерстве энергетики: и министерство одобряет 80 % его рекомендаций6. Чиновники Белого дома регулярно заменяют экспертов в консультативных комитетах при правительственных организациях идеологическими и политическими союзниками (или вообще закрывают эти комитеты). Исследование, проведенное Рабочей группой по окружающей среде, обнаружило, что в состав семи групп при EPA, которые давали оценку безопасности уровня ежедневных выбросов промышленных химикатов в 2007 г., входило 17 человек, которые работали или получали финансирование от компаний, имевших финансовую заинтересованность от результатов исследований7.

В открытом письме под названием «Восстановление научной честности при разработке политического курса» (Restoring Scientific Integrity in Policy Making) более 60 именитых ученых, включая нобелевских лауреатов и обладателей Национальной научной медали США, подвергли жесткой критике администрацию Джорджа Буша за «манипулирование процессом использования науки в принятии решений»8. Так, по данным за 2008 г., о вмешательстве политиков в работу ЕРА за последние пять лет сообщили 889 из примерно 1600 штатных научных сотрудников агентства9. Администрация Буша входит в число самых злостных нарушителей границы между политикой и институциализированными знаниями, и ее действия только демонстрируют, с какой легкостью любой чиновник идет на злоупотребление своими полномочиями под прикрытием необходимости в специальных знаниях.

Обратимся к истории. Журналист Крис Муни в книге «Война республиканцев с наукой» (The Republican War on Science) убедительно показывает, как брак между большим бизнесом и правым религиозным крылом в эпоху Рейгана привел к систематическим злоупотреблениям наукой при принятии нормативных решений10. Тесная связь между наукой и политикой, начавшаяся во время Второй мировой войны и подпитывавшаяся соревновательной «подозрительностью» времен холодной войны и «ухаживаниями» интеллектуально продвинутой администрации Кеннеди, сегодня пришла в упадок. Рост консервативных настроений подстегнул создание альтернативных источников научной информации. Политика борьбы с эволюцией и абортами, прячась за юбку науки, создает ложное представление о науке как о служанке политических целей. В то же время большой бизнес боится, что научные исследования могут повлечь принятие слишком серьезных экологических и потребительских нормативных актов, что тоже провоцирует на ложное использование науки при выработке политического курса. Муни охотно признает, что и левые, и правые, принимая решения, чаще руководствуются политическими мотивами, а не фактами. Но если демократы, утверждает он, иногда строят свою политику вопреки науке, предпочитая забыть о ней в погоне за конечной целью, то республиканцы маскируют политику под науку и пытаются выдать ее за «науку созидания», пряча политику под фасадом научной легитимности.

Ситуация, в которой мы полагаемся исключительно на профессионалов, усугубляется практикой конфиденциальности при принятии решений. В то время как федеральные правительственные учреждения обязаны по закону проводить собрания при открытых дверях (и многие правительства в штатах, кстати, имеют аналогичные законы), этот дух открытых дверей нарушается регулярными закулисными сделками с лоббистами11. При администрации Буша генеральный прокурор изменил презумпцию раскрытия информации по запросу согласно Закону о свободе информации. Этот отход от действующего стандарта осложняет разглашение информации правительственными организациями и позволяет им защитить решения о неразглашении содержания сделанных записей «только в случае отсутствия у них законной юридической основы»12. Президент Обама отменил эту поправку. Нет ничего удивительного в том, что американцы считают, будто управление государством происходит за закрытыми дверями (три четверти взрослого населения Америки, как показал опрос 2008 г., считает федеральное правительство скрытным; и цифра эта возросла по сравнению с 63 % в 2006 г.)13. Массированные меры по спасению финансовой системы, предпринятые в конце 2008 г., вызвали озабоченность по причине отсутствия прозрачности или контролируемости программ выкупа проблемных активов. Было отмечено огромное количество случаев умышленного сокрытия информации.

Администрация Буша пригрозила закрыть награжденный в свое время сайт экономических индикаторов, публикующий данные по ВВП, чистому импорту, экспорту и розничным продажам, что позволяло его посетителям реально оценивать состояние экономики14. Она также объявила, что впредь не будет публиковать отчет Бюро переписи о доходах и участии в программах, согласно которому можно определить, какие программы лучше всего помогают семьям с низкими доходами, а также отказывается от публикации отчетов по международному терроризму, что затруднит для граждан доступ к столь важной и нужной им информации15. Администрация Буша убрала с веб-сайта доклады о массовых увольнениях и правительственным постановлением ограничила публикации президентской документации16. Вплоть до 1999 г. USPTO не публиковало патентные заявки до момента выдачи патентов17. Даже сегодня Бюро с настороженно относится к идее исследований с помощью Интернета, опасаясь нарушения сохранности тайны и конфиденциальности в процессе принятия решения18. Чем меньше знают за пределами правительства о его деятельности, тем очевиднее необходимость в опоре на внутренних экспертов. Когда общество не видит, как принимаются решения, оно не в состоянии определить конкретные проблемы и подвергнуть критике ошибки. Снижается не только подконтрольность правительства, но и его эффективность.