Читать онлайн «Галактика Интернет». Страница 75

Появление сетевого предприятия и индивидуализация схем занятости выдвигает еще одно важное требование, на этот раз — к системе трудовых отношений, существующих в индустриальном обществе. Кроме того, поскольку государство всеобщего благосостояния строилось на основе таких систем производственных отношений и стабильной занятости, оно также оказывается под давлением. Механизмы социальной защиты, на которых базировались общественный мир, трудовое партнерство и личная безопасность, нуждаются в пересмотре и переоценке с учетом нового социально-экономического контекста. Это отнюдь не невозможная задача. В конце концов, скандинавские демократии — общества, наиболее близкие к модели государства всеобщего благосостояния, — в то же самое время являются и наиболее передовыми экономиками в Европе, основанными на использовании Интернета. Однако даже в этих обществах возникает напряженность между логикой индивидуальной конкуренции и логикой социальной солидарности, так что здесь должны быть найдены соответствующие компромиссы и обсуждены новые формы общественного договора (с возможным заключением последнего). С другой стороны, преимущества — чисто либерального порядка — индивидуальной самозанятости, олицетворяемые Калифорнией, могут привести к поиску какой-нибудь институциональной разновидности личной безопасности, как только фантастический мир бесконечного, непрерывного экономического преуспевания разрушится под воздействием кислотного теста исторической реальности.

Новая экономика запаздывает с внедрением новых гибких процедур институционального регулирования. Такого понятия, как чисто свободный рынок, не существует. Рынки основываются на институтах, на законах, на судах, на наблюдении и контроле, на соответствующих процессах и в конечном итоге на власти демократического государства. Когда они этого не делают, когда экономики пускаются в эксперименты по полной деинституционализации (как это произошло в посткоммунистической России в начале 1990-х годов по инициативе ельцинских реформаторов, поддержанных Международным валютным фондом), в итоге получается не рынок, а экономический хаос, в котором за счет крупномасштабного присвоения общественных богатств формируется финансовая олигархия. Капитализм западного образца процветал даже в условиях кризисов и социальных битв благодаря построению институтов социальных договоренностей и экономического регулирования. Сдвиг в сторону компьютеризированных глобальных сетей в качестве организационной разновидности капитала, производства, торговли и управления в значительной степени подорвал регулятивные способности как национальных правительств, так и существующих международных институтов, начиная с возрастания трудностей, связанных со сбором корпоративных налогов и регулированием денежно-кредитной политики. Системное непостоянство мировых финансовых рынков и огромные диспропорции в использовании людских ресурсов требуют новых форм регулирования, адаптированных к новым технологиям и новой рыночной экономике. Сделать это будет непросто. В частности непросто будет добиться эффективного, динамического регулирования мировых финансовых рынков в силу причин, рассмотренных в настоящей книге. Однако, поскольку никто подобных попыток еще не предпринимал, точно знать это мы не можем. Было бы целесообразно найти оперативные способы управления мировыми финансами до того, как серьезный кризис вынудит нас сделать это при гораздо более неблагоприятных условиях. В самом деле, компьютерные сети предлагают нам новый технологический инструментарий для осуществления разумного регулирования, что в сочетании с политической волей позволит использовать динамику рынка и в то же самое время избежать появления чрезмерного дисбаланса.

Деградация окружающей среды представляет собой серьезную проблему, которую необходимо принимать во внимание. Однако ее связь с основывающимся на Интернете миром имеет характер двунаправленного процесса. С одной стороны, поскольку поддерживаемая сетевыми структурами экономика беспрерывно «сканирует» планету в поисках благоприятных возможностей для извлечения прибыли, данный процесс оборачивается ускоренной эксплуатацией природных ресурсов и экономическим ростом в ущерб окружающей среде. Скажем прямо: если мы включим в ту же самую модель развития половину населения планеты, которое в настоящее время из нее исключается, созданная нами модель промышленного производства и потребления окажется экологически несостоятельной. С другой стороны, поддерживаемое Интернетом управление информацией привносит в модель экономического роста две противоположные тенденции. Во-первых, мы можем существенно расширить свои познания в отношении того, что является приемлемым для окружающей среды, а что — нет, а затем использовать полученные знания в нашей производственной системе — при наличии адекватного институционального регулирования и информации о потребителях — согласно направлениям, предложенным сторонниками школы «натурального капитализма». Во-вторых, как было показано в пятой главе, Интернет превратился в основной организующий и мобилизующий инструмент защитников окружающей среды во всем мире, способствуя повышению уровня осведомленности людей в отношении альтернативных укладов жизни и созданию политической силы, готовой этим заняться. Если мы теперь соединим эти две тенденции, то представляется вполне вероятным, что со временем могут быть произведены пересмотр и переоценка модели экономического роста, обусловливающей всеобъемлющую поддерживаемую стратегию развития, с целью включения всей планеты в эту, действительно, новую экономику. Но это только лишь одна возможность. Существующие тенденции, будучи рассмотренными в глобальной перспективе, имеют противоположную направленность: экстенсивное экономическое развитие, сочетающееся с деструктивной бедностью и тем самым способствующее дальнейшему обветшанию нашего природного наследия.

Однако наиболее пугающим для людей является самый старый из человеческих страхов: боязнь технологических монстров, которых мы и создаем. Сказанное, в частности, относится к генной инженерии, однако с учетом конвергенции микроэлектроники и биологии, а также возможной разработки вездесущих сенсоров и развития нанотехнологии, этот врожденный биологический страх распространяется на всю сферу технических открытий. Один из создателей сетевых технологий Билл Джой ясно сформулировал тезис об опасности неконтролируемой технической изобретательности. Он вызывает глубокий отклик в нашей коллективной душе, точно определяя наиболее значимое противоречие в происхождении сетевого общества — противоречие между нашим чрезмерным технологическим развитием и нашей институциональной и социальной недоразвитостью.

Это действительно является самой главной проблемой: отсутствие отдельных лиц и организаций, способных и желающих ответить на такой вызов. Я часто упоминал слово «мы». Но кто такие эти «мы»? Если вести речь о тех, кого затронули указанные тенденции, то я подразумеваю под таковыми всех нас, людей. Однако жить в Калифорнии (или допустим, в Барселоне) — это совсем не одно и то же, что проживать в Кочабамбе. А в пределах Калифорнии жизнь в Пало-Альто совсем не похожа на жизнь в Ист-Пало-Альто. Вы будете воспринимать исследуемый в настоящей книге мир совсем по-разному, в зависимости от того, являетесь ли вы Интернет-предпринимателем или школьным учителем. Существующие между нами профессиональные, общественные, этнические, половые, географические и культурные различия обусловливают самые разные последствия в отношениях каждого из нас с сетевым обществом. Однако я утверждаю, что обрисованные мною проблемы оказывают на всех нас весьма значительное влияние. Но кто должен заниматься данными проблемами? Кто такие «мы» в этом случае? И кем представлены действующие лица, возглавляющие наш переход к информационной эпохе?

В условиях демократии обычно это были правительства, действовавшие в интересах всего общества. И я по-прежнему считаю, что они таковыми и остались. Однако я говорю об этом с превеликим трудом, поскольку в полной мере осознаю (как должно стать ясно при прочтении настоящей книги) всю глубину кризиса легитимности и эффективности, характеризующего действующую в нашем мире государственную власть. Нельзя сказать, чтобы в прежние времена она была замечательной. Однако мы знали о ней меньше, а она могла делать больше — как для нашего блага, так и во вред нам. Как мы можем доверить жизни наших детей властям, контролируемым партиями, которые обычно действуют в условиях системной коррупции (незаконное финансирование), будучи полностью зависимыми от «политики имиджа» и возглавляемыми профессиональными политиками (становящимися подотчетными только в период выборов), управляющими обособленными бюрократиями, являющимися технически отсталыми и, как правило, не имеющими представления о реальной жизни своих граждан? Но с другой стороны, есть ли им альтернатива?