Читать онлайн «49 дней в океане». Страница 9

— Прощай, «тридцать шестая», - и Acxaт ласково погладил обшивку баржи.

— Ты была пятой, - добавил я.

— Иди, Филипп, — приказал Зиганшин. Поплавский,  пошатываясь, подошел к петле, влез в нее. Она пришлась ему подмышками. Его подтянули наверх, в геликоптер.

За Филиппом на борт геликоптера был поднят Крючковский, за ним я.                     

Асхат, как и полагается старшему на судне, покинул баржу последним.                     

Видимо, от волнения меня оставили силы. Смутно помню, что кто-то искал на моей руке пульс. Помню, что я почему-то просил сперва курить, а потом уже пить. Помню, как обожгла рот первая ложка бульона,

Так мы очутились на борту американского авианосца «Кирсардж». Команда корабля отнеслась к нам очень тепло. Нам была оказана необходимая помощь.

Мы быстро набирали силы. Врач авианосца Фридерик Беквик только головой качал от удивления на нас, «русских парней». Он говорил, что «ни один наш матрос не выдержал бы такого испытания».

Посетил нас и командир авианосца командор Роберт Тоунсенд. Ой интересовался нашим здоровьем, спросил, что мы хотим.

—  Мы благодарим вас, весь экипаж за оказанную нам помощь. Мы очень довольны тем, как к нам здесь относятся. Но мы хотели бы как можно скорее возвратиться на Родину, — ответил Зиганшин.

—  Сделаю все от меня зависящее, — ответил капитан.

И дальше я хочу рассказать об американских моряках. Мы никогда не забудем врачей с авианосца, и прежде всего доктора Фредерика Беквита. Мы узнали потом, что его называют «самым милым доктором». Действительно, этот добрый, внимательный и отзывчивый человек заслуживает такого имени.

Всегда будет в нашей памяти образ повара Райфорда. Чтобы доставить нам удовольствие, он по поварской книге впервые в своей практике приготовил, украинский борщ и пельмени. С ним добровольно соревновался авиационный механик Гетман, который однажды в свободное время, ночью, приготовил для нас украинские галушки.

Василь Гетман родился в Америке в семье украинцев, покинувших родину в 1913 году. С трудом он вспоминал, украинские слова, все свободное от службы время проводил с нами. Он плакал навзрыд, когда прощался с нами в Сан-Франциско.

 Когда мы стали поправляться, моряки с «Кирсарджа» устроили для нас концерт самодеятельности — пели свои песни, выколачивали чечетку...

Американские моряки не скрывали, что они восхищены дружбой между нами — советскими солдатами. Снова и снова они спрашивали: «Неужели вы ни разу не поссорились? Неужели никто из вас не сделал лишнего глотка воды?»

 Американских врачей поразила наша выносливость. Они то и дело исследовали нас, брали анализы, делали рентгеновские снимки и  только, удивленно разводили руками.

Испытания все остались позади, и в эти дни мы жили одной мыслью — скорей, скорей на Родину. Мысли наши все время обращались к нашей Родине, к родным, к боевым друзьям из части. Признаюсь, что иногда сердце щемило: молжет быть, нас уже считают погибшими? Может быть, уже плачут наши матери? Как хотелось крикнуть нам через весь океан так, чтобы услышали на Родине: «Дорогие наши, мы живы! Ждите нас, не сомневайтесь в нас!»

В один из дней нас разбудил посыльный дежурного офицера и пригласил пройти в радиорубку. Нам сказали, что корреспондент «Правды» Борис Стрельников из Нью-Йорка вызывает нас по радиотелефону. Это был первый голос Родины, донесшийся к нам. Мы узнали, что советские люди шлют нам свой привет и самые лучшие пожелания. Мы были взволнованы до глубины души.

В Сан-Франциско мы тепло простились с американскими моряками и стали гостями мэра города г-на Кристофера, который только что вернулся из Москвы. Он принял нас в первый же вечер, принял тепло, как будто мы были старыми знакомыми.

Отель, где мы жили  в Сан-Франциско, буквально взяли в осаду американские журналисты. Они готовы были разговаривать с нами целыми днями, и только авторитет нашего врача Анастасии Николаевны Озеровой усмирял их пыл.

Мне хочется рассказать об одной встрече с журналистами.

Перебивая друг друга, американские корреспонденты забросали нас вопросами.

—  Мистер Зиганшин, думали ли вы, что будете спасены?

—  Были ссоры или драки?

—  Как делили воду?                                 

Асхат  негромко, но внятно  отвечал,  что драк не было, что, наоборот, жили   дружно, все делили поровну.                                      

—  Были ли разговоры о смерти? — добивался американский корреспондент.

—  Нет. Мы о ней и не думали.             

Один из   корреспондентов    газеты   «Сан-Франциско кроникл» никак не хотел верить и вновь досаждал нас теми же вопросами о ссорах и драках.

Зиганшин с недоумением, но очень терпеливо разъяснял репортеру, что подобные случаи немыслимы на советских судах, немыслимы в коллективе.

—  Что же вы за люди?! — не то спросил, не то удивился корреспондент.

—  Обыкновенные, советские! — спокойно ответил Асхат.

После встречи   с   корреспондентами   мы крепко обняли нашего командира в благодарность за чудесные слова о нас. А в соседней с нами  комнате, где жили советские журналисты, беспрерывно звонил телефон. Это нам звонили из редакций московских газет, с Украины, с Волги, из Свердловска, из Ташкента.. За один день не меньше чем двадцать человек из разных городов Советского Союза спешили сообщить в Сан-Франциско, что на Амуре у меня родился сын!.. А вчера — поверьте, товарищи, не могу говорить об этом без волнения — здесь в Америке, я увидел на фотографии, переданной из Москвы по радиотелеграфу, свою жену и сына Сашу...

16 марта мы знакомились с достопримечательностями города. Вернулись в отель вечером. Нас ждала великая радость. Нам вручили телеграмму от Никиты Сергеевича Хрущева.

Негромко, не скрывая своего волнения, читал Асхат текст!

«Дорогие товарищи!

Мы гордимся и восхищаемся вашим славным подвигом, который представляет собой яркое проявление мужества и силы духа советских людей в борьбе с силами стихии. Ваш героизм, стойкость и выносливость служат примером безупречного выполнения воинского долга.

Своим подвигом, беспримерной отвагой вы приумножили славу нашей Родины, воспитавшей таких мужественных людей, и советский народ по праву гордится своими отважными, верными сынами.

Желаю вам, дорогие соотечественники, доброго здоровья и скорейшего возвращения на Родину».

Зиганшин кончил читать. Поднял на нас светлый взгляд. Стояла строгая, торжественная тишина. Будто прозвучала команда «смирно».