Читать онлайн «Медиа-пиратство в развивающихся экономиках». Страница 71

Менее очевидно то, что ознаменовало применение суровых мер для широко распространенной пиратской продукции. До 2007 года подсчеты убытков в сфере кино и развлекательного программного обеспечения показывали примечательную — и даже удивительную — стабильность при драматическом росте установленной базы проигрывателей DVD и компьютеров. Потери МРАА составили $250 миллионов с 1999 по 2002 год и лишь незначительно возросли до $266 миллионов к 2005 году. В сфере развлекательного программного обеспечения ESA сообщила о потере $244 миллионов в 1998 году и о $282 миллионов в 2006 году.[170]

Только RIAA и BSA в этот период показали направленность убытков как резкий подъём. Согласно RIAA, музыкальные и звукозаписывающие потери американских правообладателей утроились, от 170 млн. долларов 1998 году до 475 млн. в 2005 г. Особый случай имеет место с BSA: по оценкам BSA потери в программном обеспечении упали в конце 90-х и начале 2000-х от 196 млн в 1998 до 93 млн в 2002. Однако в 2003 году BSA расширило ряд программных продуктов, который они включили в свои исследования, распространив его на Microsoft Windows и разнообразную потребительскую продукцию, а также игры. Все это изменило основу подсчета потерь, после чего они составили 1.1 млрд. долларов на 2004 год. Далее оценка потерь неуклонно росла, достигнув к 2008 году 4.2 млрд. долларов.

На момент применения суровых мер в 2006-7 годах, только BSA и RIAA компилировали новые ежегодные цифры случаев пиратства на территории России.[171] В 2007-м году оба сообщили о падении абсолютных потерь и оценили скорость роста пиратства. Выводы RIAA были в основном сделаны на большом и статичном рынке CD-дисков, и потери здесь составили 220–230 млн за год в оптовой торговле с 2003 года (IFPI). Оценки BSA были сделаны вопреки фону быстрого 30–40 % ежегодного роста на российском рынке программного обеспечения.

Давление на розничных торговцев и сосредоточенность на институциональном соблюдении привели к очевидному снижению пиратства в некоторых секторах рынка программного обеспечения. Доклады BSA (в этой части) легко подтверждаемы, например, исследование продаж программ от Microsoft показало, что в 2010 году только 25 % программного обеспечения было пиратским. Когда в 2008 году НП ППП провело опрос своих 281 институциональных членов, 40 процентов из них указали на снижение в секторе незаконной розничной торговли, представленном малым бизнесом, уличными продавцами и продавцами в метро. Уменьшение числа «переустановленных» или пиратских операционных систем наблюдали 45 %, остальными было отмечено «без изменений». Когда же был произведен опрос о пиратстве в интернет, 44 % субъекта сигнализировали «без изменений» — удивительная цифра докладов, сообщавших о росте пиратства в интернет.[172] На наш взгляд, падающие цифры, предоставленные BSA, описывают разветвленный рынок, на котором обсуждаемые значительные количества лицензий влияют на ускорение условий выполнения среди крупных институциональных субъектов, в то время как потребители и малый бизнес продолжают нарушать авторское право ввиду недостатка низких по цене розничных альтернатив.

Очевидность перемен на других типах рынков более сомнительна. Российская Гильдия Развития Торговли Аудио и Видео продукцией — организация, включающая уличных торговцев и, несомненно, «пиратских» продавцов, говорит о том, что оборот пиратской продукции на российском медийном рынке был стабильным с 2006 по 2009 год. Несмотря на недавний экономический кризис, средняя цена при постоянных поставках на нелицензионный CD или DVD диск остаётся приблизительно одинаковой — порядка 100–150 рублей.

Некоторые сектора также имеют стимул переоценивать пиратство, усложняя оценивание принуждения к праву. Согласно одному информатору, завышение кассовых сборов и оценок пиратства — обычная российская стратегия для увеличения популярности фильмов. Такие оценки, согласно информатору, легко достигаемые 1–1,5 миллионов долларов кассовых сборов, создают противодействие студиям, которые ведут переговоры о последующем получении прав на DVD и фильмы, так же, как и о дальнейшем инвестировании. Когда ответственные органы говорят про влияние пиратства на новые фильмы, приближенный подсчет дает оценку в 20–25 % потерь в кассовых сборах. Так, генеральный директор РАПО Константин Замченков, подсчитал, что потери русского блокбастера «Ирония судьбы 2» порядка 10 миллионов долларов после того, как были выпущены высококачественные копии (в целом фильм собрал 50 миллионов). 20ый Век Фокс приписывает этому же фильму потери в 12 миллионов долларов (Вершинин 2008). Основа этих оценок не ясна. В бизнесе с прибылью, в 10 раз превышающей потери, никто, включая студии, не понимает суть проблемы и не может правильно предсказать результаты. В течение, приблизительно, декады все новые фильмы копировались в течение нескольких дней после официального показа, если не раньше. Чтобы ни влияло на некоторые фильмы, это явление не помешало росту кассовых сборов более чем на 300 % с 2004 по 2008.

С нашей стороны, сосредоточенность на показателях успешности в усилиях по принуждению к праву и вокруг них рискует не учесть один важный нюанс — с некоторым исключением касательно институционального рынка программного обеспечения, пиратство в Росси остается вездесущим. Мы не видим доказательств, что ситуация изменилась значительно благодаря изменениям законодательства или подавлению розничной торговли. Ни один человек из нашей фокус группы не столкнулся с трудностью получить пиратскую продукцию и наши уличные опросы, проводимые с 2008 по 2009 год, говорят о большом количестве возможностей приобретения пиратских дисков. Более того, мы видим доказательства того, что отраслевые методы могут следить за небольшими годовыми изменениями в широком распространении пиратских товаров — особенно на потребительском уровне. Отраслевые методы исследования — включая сравнительно надежную модель уровней от BSA — обнаруживают большое количество недостатков, от невозможности измерить порядок цифрового распространения до оценки размера лицензионных продаж. Потребительские опросы позволяют измерить различные формы и способы пиратства, но вызывают беспокойство и отталкивание у респондентов. Так как эти опросы и полученные данные не опубликованы, то их результаты не могут быть взяты в рассмотрение и на наш взгляд им нельзя доверять.

Большинство персонала, ответственного за принудительное применение права, по нашему опыту, знают про эти ограничения и не слишком беспокоятся про погрешности в оценках. Некоторые из них показали, что увеличения или уменьшения были сформированы либо под впечатлением принуждения к праву и политики вокруг него, либо на его основании. Данный интерес индустрии и правительства России в понимании пиратства, конечно, вызывает беспокойство.

Споры об эффективности также склонны затенять другую сторону принуждения в России: ее поглощение политически связанными лицами. Вместо того чтобы одинаково обслуживать (или топить) все части сектора авторского права, принуждение к праву оказывается дефицитным ресурсом, обеспечивающим конкурентные преимущества на рынке. Некоторые из этих преимуществ едва различимы, например, крупные фирмы пользуются большим влиянием на полицию или прокуратуру, чем малые фирмы. Защита одной компании, в таких обстоятельствах, часто является чьим-либо воздействием. Но другие — более грубые — охватывают весь диапазон, начиная от преследования и запугивания конкурентов до более сложных форм вымогательства и рейдерства. Такие проблемы ни в коем случае не ограничены правами на интеллектуальную собственность в России, но они — продукт совместной деятельности коррумпированных учреждений, почти универсального правового нигилизма и дефицита реального применения права, создающих для них плодородную почву.[173]

Многие из практик захвата публичны и даже оформлены в форме партнерств между группами правообладателей и правоохранительными органами. Здесь, отечественные интересы часто стоят над международными. Наши ограниченные данные показывают, что национальные субъекты, как правило, имеют больше возможностей для мобилизации государства, чем транснациональные корпорации. Среди 207 исков по поводу пиратство в области программного обеспечения, поданных, например НП ППП с 2002 по 2008 годы, приблизительно 126 были от имени находящейся в Москве компании-разработчика и поставщика программного обеспечения 1C, в основном относящихся к нарушению исключительных прав на широко распространённые программы 1C. В тот же самый период Microsoft был истцом в 21 случае. Российские компании-разработчики программного обеспечения Консультант и Гарант (эквивалентный американским платформам исследования в области права LexisNexis и Westlaw) делят третье и четвертое место в списке (с 9 заявлениями каждый).

Некоторые отечественные кинокомпании также были успешны в содействии полиции при подавлении распространения пиратских DVD некоторых фильмов, появляющихся до момента их премьеры на большом экране. Что примечательно, так произошло с хитами российского кинематографа, «Ночной Дозор» (2004), «Дневной Дозор» (2006) и «Ирония судьбы» (2007). Не каждый фильм имеет такую защиту со стороны полиции. Представитель «Первого канала», Российской корпорации телевизионного вещания, которая показала премьеру фильма «Иронии судьбы 2», заявил в отношении уличного пиратства: