Читать онлайн «Стихотворения (1923)». Страница 14

Ярмарка.
                Вовсю!
                             Нелепица на нелепице.
Лейпциг гудит.
                         Суетится Лейпциг.
Но площадь вокзальную грохот не за́лил.
Вокзалы стоят.
                           Бастуют вокзалы.
Сегодня
                сказали хозяевам грузчики:
«Ну что ж,
                  посидимте, сложивши ручки!»
Лишь изредка
                         тишь
                                  будоражило эхо:
это
       грузчики
                       бьют штрейкбрехеров.
Скрипят буржуи.
                             Ходят около:
— Товарищи эти разденут до́гола! —
Но случай
                  буржуям
                                  веселие кинул:
Советы
              в Лейпциг
                                прислали пушнину.
Смеясь,
               тараканьими водят усами:
— Устроили стачечку —
                                           лопайте сами!
Забудете к бунтам клонить и клониться,
когда заваляются ваши куницы! —
Вовсю балаганит,
                               гуляет Лейпциг.
И вдруг
               буржуям
                                такие нелепицы
(от дива
               шея
                       трубой водосточной);
выходит —
                    живьем! —
                                         комитет стачечный.
Рукав завернули.
                               Ринулись в дело.
И…
       чрево пакгауза
                                  вмиг опустело.
Гуляет ярмарка.
                            Сыпет нелепицы.
Гуляет советским соболем Лейпциг

Страшны ли
                      рабочим
                                      при этакой спайке
буржуевы
                   белые
                               своры и стайки?!

Уже голодище
                          берет в костяные путы.
Уже
        и на сытых
                            наступают посты.
Уже
        под вывесками
                                   «Milch und Butter»[5]
выхващиваются хвосты.
Уже
        на Kurfürstendamm’e
                                             ночью
перешептываются выжиги:
«Слыхали?!
                      Засада у Рабиновича…
Отобрали
                  «шведки» и «рыжики».
Уже
        воскресли
                           бывшие бурши.
Показывают
                      буржуйный норов.
Уже
        разговаривают
                                   языком пушек
Носке и Людендорф.
Уже
        заборы
                      стали ломаться.
Рвет
          бумажки
                          ветра дых.
Сжимая кулак,
                        у коммунистических прокламаций
толпы
           голодных и худых.
Уже
        валюта
                     стала Луна-парком —
не догонишь
                       и четырежды скор —
так
      летит,
                 летит
                           германская марка
с долларных
                       американских гор.
Уже
        чехардят
                         Штреземаны и Куны.
И сытый,
                и тот, кто голодом глодан,
знают —
                это
                       пришли кануны
нашего
              семнадцатого года.

Европа.
              Город.
                          Глаза домищами шарили.
В глаза —
                   разноцветные капли.
На столбах,
                     на версту,
                                       на мильоны ладов:

                                    !!!!! ЧАРЛИ
              ЧАПЛИН!!!!!

Мятый человечишко
                                    из Лос-Анжело́са
через океаны
                         раскатывает ролик.
И каждый,
                   у кого губы́ нашлося,
ржет до изнеможения,
                                         ржет до колик.
Денди туфлястый (огурцами огу́рятся) —
к черту!
               Дамища (груди — стог).
Ужин.
           Курица.
                         В морду курицей.
Мотоцикл.
                  Толпа.
                             Сыщик.
                                          Свисток.
В хвост.
               В гриву.
В глаз.
            В бровь.
Желе-подбородки трясутся игриво.
Кино
         гогочет в мильон шиберо́в.
Молчи, Европа,
                            дура сквозная!
Мусьи,
            заткните ваше орло́.
Не вы,
            я уверен,—
                                 не вы,
                                            я знаю,—
над вами
                 смеется товарищ Шарло́.
Жирноживотые.
                              Лобоузкие.
Европейцы,
                     на чем у вас пудры пыльца?
Разве
           эти
                 чаплинские усики —
не всё,
            что у Европы
                                    осталось от лица?
Шарло.
             Спадают
                              штаны-гармошки.
Кок.
        Котелочек около кло́ка.
В издевке
                   твои
                            комарьи ножки,
Европа фраков
                            и файфоклоков.
Кино
         заливается щиплемой девкой.
Чарли
            заехал
                         какой-то мисс.
Публика, тише!
                           Над вами издевка.
Европа —
                   оплюйся,
                                   сядь,
                                             уймись.
Чаплин — валяй,
                              марай соуса́ми.
Будет:
            не соусом,
                                будет:
                                           не в фильме.
Забитые встанут,
                              забитые сами
метлою
              пройдут
                             мировыми милями.
А пока —
                 Мишка,
                              верти ручку.
Бой! Алло!
Всемирная сенсация.
                                      Последняя штучка.
Шарло на крыльях.
                                  Воздушный Шарло.