Читать онлайн «Моя бабушка курит трубку». Страница 21

– Не клюет, – из принципа ответил Иванов.

Фильдеперсман отошел в сторону, достал из кармана бутылку водки и отпил.

Отдышавшись, он спросил:

– Клюет?

– Нет, – из принципа заметил Иванов. Фильдеперсман вновь отпил спиртного.

– Клюет?

– Не клюет! – отрезал из принципа Иванов.

К Иванову подошел генерал.

– Клюет? – спросил он.

– Клюет! – беспринципно ответил Иванов.

– Кто? – как бы в шутку спросил генерал.

– Фильдеперсман, – на полном серьезе констатировал Иванов.

Иванов любил софизмы.

Полковой врач Вумный был очень умным. Он увлекался экспериментальной медициной и любил делать всякие ампутации. Бывало, принесут ему больного, скажем, дизентерией вперемежку с бронхитом. Врач осмотрит его с ног до головы, а потом скажет: «Эге, батенька, что-то мне ваши руки (или ноги, или еще чего) не нравятся». И враз оттяпает ему руки, а то и с ногами вместе. И смотрит, чего будет. А больной лежит, конечно, смирно. Руками не машет, их у него нет. Дышать ему трудно, даже совсем невозможно от обиды. И по нужде сходить трудно, не на чем. А Вумный смотрит, как больной лежит бревном, и говорит: «А если, к примеру, ему заместо ног руки прилепить, а заместо рук ноги, чего будет?» Хорошо, несут ему из спиртовой банки руки с ногами от другого ампутированного. Вумный враз присобачивает ему их на то место, откуда они произрастают, и говорит: «Вот я присобачиваю ему руки с ногами, и по законам природы они должны прирасти. И все должно на нем зажить, как на собаке, согласно моей философской доктрине».

А больной лежит, конечно, еще более смирный, чем был, и вроде как дыхание затаил. Час лежит, два, потом темнеть начал, а на третьи сутки совсем почернел, и дух из него пошел, прямо скажем, какой-то не такой…

Вумный посмотрел на него и сказал: «Да он никак помер. Я думал, он просто дыхание затаил, а он уже окочурился». Послушал он больного, понюхал и говорит: «Ну да, точно помер, подлец, не выдержал научного эксперимента. Слаб оказался.

Срезался! Дыхалки не хватило!»

Сплюнул Вумный, папироску закурил, задумался весь. А потом просветлел и назидательно произнес: «Наука требует жертв!»