Читать онлайн «Том 1. Стихотворения». Страница 4

В 1823 году М. А. Протасова-Мойер умерла.

Тот трагический опыт самоотвержения и страдания, через который пришлось пройти Жуковскому, заставлял его искать призрачных религиозных утешений и укреплял в нем настроения христианского самоотречения («Страданье нам учитель, а не враг…» — слова из элегии «На кончину ее величества королевы Виртембергской»).

1808–1815 годы — время известного подъема общественной активности Жуковского. Характерно, что впоследствии, в годы создания первых тайных обществ и подготовки декабрьского восстания, поэт останется в стороне от общественной жизни.

В 1808–1811 годах Жуковский принимает активное участие в журнальной деятельности. В 1808–1809 годах он редактирует «Вестник Европы», где печатает несколько литературно-критических и публицистических статей («О басне и баснях Крылова» —1809; «Критический разбор Кантемировых сатир с предварительным рассуждением о сатире вообще» — 1810). Статьи эти — выдающееся явление на фоне весьма еще наивной критики тех лет Жуковский касается в них вопроса о роли писателя в обществе и назначении искусства. Он по-прежнему остается верен просветительскому пониманию искусства, воспринимая просветительскую традицию в своеобразном сочетании — через Карамзина, а также Шиллера и Энгеля («Писатель в обществе» — 1808; «О нравственной пользе поэзии» — 1809). При этом Жуковский рассматривает этические проблемы оторванно от их социально-политической основы. Его мировоззрение остается либеральным и гуманным, но замкнутым в пределах «чистой морали»; потому понимание Жуковским современности и современного человека неисторично и аполитично.

Жуковский, по словам Белинского, «действовал на нравственную сторону общества посредством искусства; искусство было для него как бы средством к воспитанию общества».[11] Истинно эстетическое для него уже тем самым является нравственным; «стихотворно-прекрасное уже тем самым есть стихотворно-истинное», — утверждает Жуковский в статье «О нравственной пользе поэзии». И там же: «Мечтательность, дар воображать, остроумие, тонкая чувствительность — вот истинные качества стихотворца. Чего требует от поэта искусство? Чтобы он не оскорблял непосредственного чувства морального, чтобы он не противоречил морально-изящному, которое почитается одним из главных источников красоты стихотворческой».[12]

Жуковским написаны две статьи, посвященные вопросам крепостного права. В рецензии «О новой книге: (Училище бедных…)» (1808) Жуковский, хотя и очень осторожно, высказывается в пользу умеренного развития «просвещения» среди крепостных, умеренного потому, что просвещение в полном его объеме несовместимо с положением крепостного раба, ибо неизбежно будет отвлекать его от его «ограниченного состояния». Отрицательное отношение к крепостному праву характерно для Жуковского на протяжении всей его жизни.

Тема, которую можно назвать темой «крепостной интеллигенции», лежит в основе очерка Жуковского «Печальное происшествие, случившееся в начале 1809 года» («Вестник Европы», 1809). Очерк Жуковского бесконечно далек от смелой мысли ставивших эту тему писателей-революционеров (Радищев, Белинский, Герцен); он построен по сентиментальному канону: любовь молодого дворянина и образованной, получившей дворянское воспитание дворовой девушки Лизы. Жуковский, как и многие его современники, не избежал соблазна воспользоваться именем знаменитой героини Карамзина. Но сюжетный ход и смысл его очерка совсем иные, чем у Карамзина, Героиня очерка Жуковского подверглась унизительной участи крепостной, герой сходит с ума. Жуковский с глубоким волнением, не без элементов гражданского пафоса, замечает: «Человек зависимый, знакомый с чувствами и с понятиями людей независимых, несчастлив навеки, если не будет дано ему право, все превышающее — свобода!»

События Отечественной войны 1812 года вызвали у Жуковского подъем патриотических чувств. Его отношение к национально-освободительной борьбе выражало те же настроения, которыми были охвачены передовые круги русского общества. В августе 1812 года Жуковский поступает поручиком в Московское ополчение. Серьезного участия в военных действиях ему принять не пришлось, так как сначала (в частности, 26 августа, во время Бородинского сражения) ополчение находилось в резерве, и поэт мог слышать только отголосок происходящих боев. Осенью 1812 года Жуковский длительно болел и в конце концов в 1813 году оставил военную службу. Призвания к военному делу у него не было: «Я… записался не для чина, не для креста… а потому, что в это время всякому должно было быть военным, даже и не имея охоты».[13]

Памятником патриотического воодушевления Жуковского и одним из наиболее ярких поэтических произведений об Отечественной войне 1812 года явилось стихотворение «Певец во стане русских воинов». Так же как и военная поэзия Д. Давыдова, хотя и в иных формах, «Певец…» прокладывал пути для новой, лишенной «одического парения» и риторического пафоса трактовки патриотической темы.

В таком подчеркнуто человечном, лирическом плане раскрывается в «Певце…» образ родины.

Давно замечено, что и в лексике и в синтаксисе «Певца…» ощутимы отдельные черты классической оды XVIII века («Но кто сей рьяный великан, Сей витязь полуночи?» и т. д.). Однако в целом стиль стихотворения очень разнообразен; он включает и патетику оды и непринужденность поэзии Д. Давыдова («Кто любит видеть в чашах дно, Тот бодро ищет боя»), и сентиментально-элегические мотивы («Ах, мысль о той, кто все для нас, Нам спутник неизменный…») и даже мечтательную одухотворенность:

В конечном счете лирическое решение темы является в «Певце…» определяющим. И именно это придало «Певцу…» такое обаяние в глазах современников; патриотизм явился здесь и гражданской и личной темой. Единство гражданской и личной темы — характерная черта русской поэзии в дальнейшем:

Особую роль играет в «Певце…» тема дружбы. Являясь традиционной темой карамзинистской поэзии, она придает стихотворению интимно-лирический колорит. В то же время :тема дружбы имеет здесь не только интимный, но и общественный смысл, воплощая единение русских воинов. Разумеется, Жуковский понимает это единение абстрактно, не вкладывая в него того конкретного исторического содержания, какое выразил, скажем, Лермонтов в своем стихотворении «Бородино».

Жуковский строит песнь «певца» как выражение общих чувств:

Красноречиво звучащее «мы» проходит через все стихотворение. И самый принцип воссоздания патриотического чувства, объемлющего поколения от Святослава до Багратиона, также создает впечатление нерасторжимой общности, единства. Многочисленные герои, которым поет хвалу певец, воспринимаются не только как «вожди», но как представители этого единства; в самой их многочисленности выражено общее патриотическое одушевление.

В 1810-х годах Жуковский принимает активное участие в литературной борьбе. Его позиция прогрессивна; вместе с поэтами карамзинского лагеря (К. Н. Батюшковым, В. Л. Пушкиным, П. А. Вяземским) он нападает на партию «шишковистов», группировавшуюся вокруг А. С. Шишкова. Охранительная, официозная идеология «шишковистов», их чуждое устремлениям новой литературы понимание задач национальной культуры, идеализация допетровской Руси, ненависть к новому, европейскому просвещению становятся мишенью для сатирических нападок со стороны карамзинистов и Жуковского. В цикле так называемых «долбинских» стихотворений (1814) многое направлено против шишковистов, например остроумная сатира «Плач о Пиндаре». В 1815 году для борьбы с обществом шишковистов «Беседа любителей русского слова» было создано общество «Арзамас». Жуковский — его вдохновитель и активнейший деятель. Собственно, не Карамзин, а Жуковский и был главным предметом полемики между «арзамасцами» и «варягороссами». Его имя было написано на знамени новой литературы; и для шишковистов с их архаическими вкусами поэзия Жуковского была совершенно неприемлема.