Читать онлайн «Том 1. Произведения 1926-1937». Страница 9

закон часов я знаю вновь
что жирен памятник пучок земли
когда вокруг одна мамзель
одна неметчина её картуз
а Боже мой какой в плечах-то зуд
как в пятках-то щекотно мне
им хорошо бы поумнеть
а то сидят в воротничках
в папахах в галстуке на мерзлячках

что шашка лысая моя
уныло жить нам батракам
что шашка тетерев maman
но и она согласна с ним
и он сельдем уже стоит
тут вскоре качка началась
как будто хохот для плеча

глядел и я на твой башлык
на нём звездами выткан штык

я бестелесный
будто гусыня сидит
и перышки тоски скребёт

погубили их собратья
затрещит свинцом скамья
ну вот лежу убитый
гляжу на берег еле видный
читаю плесканье копыт
а сам мерцаю от тоски
деревья уж варёные стоят
их листья ходят притаясь
винтовки все что зложены
у ног моих разложены
и месяц пробует в тиши
хотел я пуговку пришить
и в речку бросил плотный щит
как вдруг народ из Риги
как умно говорю
снимите ваши гири
я чистоганом напорюсь

кому китаец или мних
а мне плевать хотелось в них
и так зигзагом кровь лелась
на сало и на тусклый глаз
людей лежащих на земле
родриго в зыбке спит мамзель
её фердунькой не пугай
она как матушка глупа
очнулся в золоте отец
свеча пошла дымить конец
и ещё что-то всё.

мне дайте мальчика
дитю любви
чтоб мальчик пальчиком

Варварова взирал я на тебя
когда как частокол меня тошнило

но вопли трудных англичан
прорезали могучий воздух
тут сабли взмах уж прорыдал
нянька ходит по ночам
нянька ищет входу
он пальто своё поймал и там уже дыра
он к ней та — замуж за Петра
там пролегала костяна тропа
медведь на ней стоял навзрыд
она кончается а волоса плетёт
и англичанка взездный вид
открыла в шляпе из кальсон
полюбовавшись справедливо
сверкнули шашки их несчастливо
да так что брызнула душа
и пташка Божия пошла на небеса дышать
все люди вскрикнули уже
так выстроили город Ржев
охотник плюнул он чудак
носил с колючками колпак
сияла за плечом коса
и был он бабка был осока
священник в городе том жил
где тумана спать бежал
вот он несёт широкий требник
а перед ним утёс
который чем овёс спасёт
тем был и титулован
тот Пушкин был без головы
то знали ль вы не знали вы
он англичан позвать велит
виня друзей что подвели
те вплачь сорвали воротники
и удалились от тоски
и снова вспомнили требник
медведь в берлоге нарожал ребят
те в долги дни в кулак трубят
а если в щель спустить тебя
то выйдет жареный звук
на котлах сидящий плачет
и костями украшает палисадника траву
горемыка — бедной пчёлкой их зовут
спешиться изволил он
лакей был в морде как ливрей
уже ли это Ржев поляк
и три домашние клопа
как няньки светят тополя
но слышны крики и пальба
наш англичанка уж бежит
одет в курчавое жабо
медведь их видом поражал
медведь он ягода болот
он как славянка сударь Смит
не всё напишете в письме
на это Пушкин отвечал
его штаны как каланча
лицо целковый по ночам
да говорю вам что не всё
и стали сеять все овёс
проходит час проходит год
собачка быстро подросла
стояла бурная погода
в кругу крестьянского села
могучий панцырь был утыкан
шмелями плавунами и львами
собачка лает спят коты
и англичане спят с усами
в одном окне лишь виден мир
стригла там свечка умных рыб

Робеспьер Робеспьер
Катенька
и всё прочее такое
сам поймёт

Григоров стоял
взволнован и скучая
он много горевал
как утка вековая
он зыбких шашек тень
ему б учиться день
слагая травы черепа
кусты и горсти комаров
меньшую жилу и сухие кости
уж в отдалении текла Печора
нездешняя кровей свекровь
там путник спутника терял
мужские холмы озирал

окрестный воздух был жуком
а очи едким пузырьком
девица скажет вестник скал
сияя пальцем от тоски
и собирая сдохший вереск
шумит в прилежные пески
они её болезни гордо скажут лепестки
и существует Припять
в окне он видит за избой
стоит пылающий бизон
и свечка острая горит
уже сидел Рабиндранат Тагор
он грустно молвил шляпа тина
уж утопая в волнах ледяных
ему несли любви кафтан
а он как граф в реке потонет
прошли семейные недели
он дикой куклою лежал
из револьвера не стреляя
её он робко пожалел
он одеялом вспять лежал
на нём посмертные доспехи
висят печёночные шпаги
над ним Урал река и шлаки
крутились в сумрачной потехе
Урал кричит поддай ножа
река его жена в водянке
Григоров был как пух в портянке
сыночки Индии жужжат
Григоров как пёс заплакал
и Григоров был просто шлаком
его собачка тут же шла
народ шептал он дуть в колокола
и семь мужик одет в бушлат
и души свечи он несёт
где вновь безбрежно спал сион
Екатерина он пищит открой
со мной бородка камешек и крот
Екатерина подошла
на землю севши вниз исчезла
она как Дон Жуан пропала
и вышел пекарь нищ больной
но с цепочкой золотой стальной

и ждёт он тускло переправы
небрежно гуси плыли вниз
повсюду разносились крики
загадочного их числа
они как сумрачные пики
равны косичкам силача