Читать онлайн «За десятью миллионами к рыжему опоссуму». Страница 35

– У вас на все есть ответ, дорогой друг.

Без промедления трое мужчин в кожаных жилетах рыжеватого цвета направляются в сторону аборигенов вместе с Томом, на котором, как всегда, красная рубашка.

Около тридцати аборигенов спокойно садятся на землю, втыкая рядом копья, и наша четверка направляется к ним, не упуская из виду кусты, медленное движение которых внезапно прекращается. Проходит пять долгих минут, и поразительное дело! – расстояние, отделяющее парламентеров от аборигенов, не уменьшилось ни на фут. Кажется, что аборигены не обращают никакого внимания на белых: одни сидят к ним спиной, другие лицом или боком. И в нашем лагере это вызывает не меньшее удивление, чем то, которое испытали аборигены при виде падающих деревьев.

Дикость какая-то! Поселенцы продолжают идти, однако расстояние между ними и врагами остается абсолютно неизменным. И наконец до нас доходит, что аборигены располагаются не на прежних местах: сейчас они позади покалеченных деревьев, тогда как только что были шагах в шестидесяти впереди. Мы не суеверны и не верим в колдовство, а потому наводим на них свои бинокли. И сразу видна тактика аборигенов. Она необычайна, и для того, чтобы осуществить ее, нужны обезьянья сила и ловкость.

Опираясь на кулаки, аборигены незаметно приподнимаются и медленно, плавно, чуть-чуть передвигаются, сохраняя без изменения первоначальное положение тела.

Иллюзия неподвижности усиливается еще и тем, что копья, которые мы считали воткнутыми в землю, передвигались вместе с аборигенами. Эта поразительная хитрость, которая состоит в том, что каждый из них предельно напрягает мускулы и держит древко копья между пальцами ног, сохраняя его вертикальное положение.

– Они заманивают наших парламентеров в ловушку; всех нужно немедленно вернуть! – кричит скваттер и пронзительно свистит в свисток.

Как только привыкшие к этому сигналу охотники останавливаются, мы, замирая от удивления, видим, что позади них поднимается, наверное, двадцать огромных листьев, и под каждым из них согнулся каннибал, раскрашенный в цвет войны.

Поселенцы ошеломлены, словно наступили на клубок змей. Их удивление настолько велико, что им и в голову не приходит стрелять в аборигенов, удирающих с быстротой оленей.

Еще немного, и нашим поселенцам пришел бы конец.

Какая же ловкость требовалась аборигенам, чтобы так замаскироваться листьями, что, даже глядя в превосходные бинокли, мы их не видели! Они обманули и зоркий глаз поселенцев, отлично ориентирующихся в лесах.

Легион черных демонов исчез. Наши поселенцы возвращаются, обескураженные всем этим, но все же счастливые, что избежали страшной опасности.

Итак, поскольку примириться не удалось, будем применять силу.

Наступает ночь, усиливающая неведомые опасности, которые нас окружают, Никто не может предугадать, что скрывается за плотной завесой тьмы. За каждым деревом, каждым кустом может таиться засада. Все словно сговорилось против нас… Прежде всего нам надо разжечь костры, чтобы хоть что-то видеть, дабы отразить возможную атаку. Вскоре зажигается костер, и его пламя словно становится сигналом: со всех сторон вспыхивают огни. Их более двухсот, и они освещают огромное пространство. Раздается так хорошо нам знакомый клич, которым аборигены сзывают своих соплеменников.

В нашем лагере, мрачном и молчаливом, каждый удваивает бдительность. Мы пытаемся разглядеть аборигенов, расположившихся перед нами. Немеют руки, сжимающие оружие. Каждый из нас обратился в слух, но ни один крик не нарушает тишины. И эта тишина еще более тревожна, чем галдеж, поднимаемый аборигенами, когда они готовятся к нападению.

Мой пес заунывно воет уже несколько минут. Как видно, его охватил страх, и он льнет к моим ногам.

И вот жалобное завывание пса внезапно перекрывают оглушительные вопли, поднимающиеся со всех сторон. Целая армия каннибалов врывается в лагерь, как поток, и, прежде чем мы успеваем что-либо предпринять, нас хватают безжалостные руки и связывают. Неожиданность нападения и огромное число врагов лишили нас возможности оказать сопротивление.

Прежнее молчание и неподвижность аборигенов сменяются шумными возгласами и бесконечными прыжками.

Кооо-мооо-хооо-эээ! Сигнал к сбору звучит непрерывно, призывая соплеменников прибыть, чтобы отпраздновать поражение белых. Некоторые аборигены бросаются во тьму и приносят охапки смолистых веток, которые вспыхивают, освещая сцену скорби: мы стали печальными жертвами. Скрутив путами из волокон формиума, нас положили, как дрова, вокруг лодки. По крайней мере две сотни аборигенов пляшут и поют, едят продукты, что нам так дорого достались. Число аборигенов растет непрерывно. Прибывают все новые и новые люди. Они выглядят гораздо менее свирепыми, чем те, с которыми нам приходилось иметь дело раньше, и слабая надежда зарождается в наших сердцах. Мы пришли сюда не как враги, и, быть может, удастся объяснить, что наше путешествие носит сугубо мирный характер и преследует единственную цель – найти племя нга-ко-тко.

Рассматривание предметов, находящихся в лодке, сопровождается радостными возгласами этих неискушенных детей природы при каждой новой находке.

Один из аборигенов, видимо, главный, держит в руках приоткрытый чемодан, Он перебирает его содержимое, напоминая любопытную обезьяну, и разбрасывает вещи, которые там обнаруживает, во все стороны. Вот он вытаскивает маленький серый бумажный пакет, и, кажется, этот пакет его заинтересовал. Абориген медленно раскрывает его, вынимает предмет, который я не могу издалека рассмотреть и вид которого производит на аборигена необычайное впечатление.

Я вдруг вспоминаю о подарке доктора Стивенсона.

Из груди аборигена вырывается гортанный звук, и он простирается на земле в позе величайшего смирения.

Пляски и пение прекращаются как по мановению волшебной палочки, и все аборигены собираются у лодки. На их лицах выражение, близкое к страху.

– Коббонг! Коббонг! – шепчут они тихо.

В это время появляется новая группа аборигенов, во главе которой идет атлетически сложенный молодой человек лет двадцати пяти; нагота его прикрыта несколько больше, чем у соплеменников. Он носит эмблемы помощника вождя. Кожа его более светлая, у него длинная борода. Приблизившись к таинственному талисману, заставившему всех склонить головы, он, в свою очередь, издает радостный крик, напоминающий рычание, и произносит несколько слов на местном наречии.

Путы с нас снимают гораздо скорее, чем завязали. Нам дружески пожимают руки. Тем временем помощник вождя говорит на ломаном английском языке: