Читать онлайн «Тайные чары великой Индии». Страница 19

Индейцы не хотят допустить, что белые имеют право поселяться на ненаселенных землях, которые в сущности никому не принадлежат.

Но спор об этом предмете здесь был бы не к месту; мы предпочитаем скорее его кончить и продолжать наш рассказ.

Различные племена, собранные на зимнюю охоту на далеком севере, смотрели с тайным гневом на поселение капитана Грифитса на их земле; еще более ожесточил их приход капитана Кильда и его отряда.

Неожиданное покушение против эмигрантов было следствием этого гнева.

Несколько дней после этого набега один индейский лагерь стал на берегу маленькой речки, погибшего притока Красной реки, которую на местном наречии называют рекою Медведя, по случаю множества серых медведей, которые когда-то жили на берегу этой реки.

Лагерь состоял из тридцати кожаных хижин, обложенных внизу дерном, чтобы холод не мог проникать, и принадлежал главному племени кайены или блад.

Эти индейцы были из большой нации черноногих, они и теперь еще составляют самое опасное и воинственное племя Северной Америки.

Черноногие охотятся на громадном пространстве земли; они воруют лошадей почти на самой мексиканской границе.

Те, о которых мы теперь будем говорить, составляли отряд около двухсот человек, все избранные воины и большие храбрецы, собранные под начальством нескольких вождей, но все покорные главному сахему племени, названному Красный Нож; это название он храбро заслужил многочисленными подвигами, и его воины с восторгом называли его так, что доказывало жестокую, но большую известность их начальника.

Красный Нож был человек лет тридцати, ростом в шесть английских футов, т. е. пять футов и восемь с половиною вершков французских; он был хорошо сложен, силы необыкновенной, ловкости замечательной во всех упражнениях с оружием; черты лица его носили выражение царственного величия; небольшие глаза, углубленные, блестели хитростью, коварством и злостью.

Воины, бывшие под его начальством, обожали его, хотя положение сахема всегда затруднительно, и ему часто приходится уступать, но Красный Нож никогда не слыхал спора относительно своих приказаний; он царствовал над своим племенем, как азиатский король над своими народами.

Обыкновенно, когда индейские воины находятся на охотничьей земле, они приводят с собою жен, детей и собак, — собак в особенности; они запрягают их в род саней и перевозят на них свои пожитки; кроме того они уничтожают все воинственные знаки и цвета и заменяют их мирными.

На этот раз кайены поступали не так. Вождь привел с собою только избранных воинов, которые все сохранили свою воинственную татуировку. Не видно было в лагере ни женщин, ни детей, ни собак; это все доказывало, что охота была только предлогом для черноногих, а на самом деле они считали себя в боевом положении.

Десять дней уже прошло, как Красный Нож пришел на свое обычное место. Мы говорим «на свое обычное место» — потому что, чтоб избежать ссор, эти места выбирались заранее и принадлежали на долгие лета каждому племени.

Между разными поверьями индейцев существует одно очень странное, которое мы должны здесь упомянуть: каждое племя думает, что происходит от какого-нибудь животного, поэтому каждый из воинов носит его изображение, более или менее похожее, на груди или, раскрасив красным цветом на кусочке воловьей кожи, его привязывают к пике и всю покрывают перьями во всю длину, что и называется тотем, или священное знамя племени; это изображение очень уважаемо и во время походов доверяется только заслуженному воину.

Каждое племя носит название какого-нибудь животного; есть племя Бобров, Лосей и т. д.

Это поверье у индейцев не мешает, однако, им, когда они находятся на охотничьей земле, убивать то животное, от которого они полагают свое происхождение; но этого никто из них не делает, не извинившись предварительно и не объяснив своей жертве, что только крайность принудила их к этому и что Ваконда, или Великий Дух, позволил им умертвить его и т. д.

Иногда между индейцами и животными ведутся очень странные разговоры. Я помню, в одну из экспедиций, в которой я участвовал с племенем Бобров Команисей, которое приняло меня, наш отряд встретил на пути своем пруд, где жила целая колония бобров.

Сахем сейчас же остановился; все воины повернулись к пруду лицом и начали кланяться бобрам, говорить им разные приветствия и поздравления, называя их добрыми братьями, верными друзьями; и это в продолжение более часа, к большему страху сидевших у входа в свои норы бобров.

Все эти заявления, однако, не помешали сахему прийти шесть месяцев спустя, во время охоты, со своим племенем и совершенно уничтожить мирную колонию тех, от кого они происходят.

Племя Красного Ножа было убеждено, что их прадед был серый медведь; они носили его имя, и вот почему каждый год они становились лагерем на берегу реки Медведя.

В одно прелестное утро, в последних числах сентября, когда солнце уже встало, индейцы, давно проснувшись, небрежно занимались утренними работами. Воинам обыкновенно противны эти работы, которые они предоставляют в селениях женщинам.

Лагерь, хорошо устроенный на самом берегу реки и защищенный со стороны берега двойным рядом свай, имел вид грязный и запущенный, как все жилища краснокожих.

Великолепные мустанги, привязанные к кольям, ели вьющийся горох, составляющий их пищу. Красный Нож важно сидел на корточках около зажженного огня против своей палатки, курил трубку, полузакрыв глаза и опустив голову на грудь. Два главных начальника племени, но меньшей известности, чем сахем, неподвижно стояли около него и из почтения, или так же озабоченные, приняли такое же положение, как и он.

Когда лошади наелись, их повели поить; потом воины занялись приготовлением завтрака; люди, по индейскому обычаю, всегда ели после животных.

Скоро поставили перед начальником назначенные для его завтрака кушанья; эти очень простые кушанья состояли из пемикана, или сушеной говядины, истолченной в порошок, из нолщаски, стерляжьих яиц, стертых с дикой смородиной и малиной, из гомини, густой маисовой похлебки, приправленной медвежьим или бычачьим салом и которую обыкновенно посыпают пемиканом.

Когда гашесто, или разносчик племени, подал кушанья, Красный Нож пригласил величественным жестом обоих вождей участвовать в его завтраке.

Они изъявили свое согласие наклонением головы, отложили свои трубки и начали есть все трое, не говоря ни слова.

Этот завтрак, который, конечно, не польстил бы вкусу европейца, был приправлен индейской водкой.

Когда у них есть продовольствие, индейцы едят с жадностью. Количество пищи, которое их желудок может вместить, изумительно; когда они приглашают чужестранца к себе на обед, он может прослыть полным невежей, если не съест все то, что поставят перед ним в изобилии.