Читать онлайн «Путь менеджера от новичка до гуру». Страница 73

Кроме того, поддерживаемая государством инфраструктура должна включать базовое образование для всех. Это слишком долговременная инвестиция, чтобы какая-либо коммерческая организация могла взяться за решение данной задачи. Затем – дороги, транспортные магистрали и, что особенно важно, электронная инфраструктура. Я уверен, что страны, которые сейчас предпринимают усилия, чтобы предоставить широкополосный доступ в Интернет 80–90 % населения, станут самыми богатыми через 15 лет. Сейчас это Корея, Израиль, скандинавские страны.

Есть и еще один элемент. Я говорю о знании английского языка. Последний раз в мире существовала глобальная политическая структура в эпоху Римской империи. Тогда огромным преимуществом было знание латыни. И сейчас для успеха в глобальном мире требуется знание английского. Человек не может быть нетократом, не говоря свободно по-английски. Мы называем этот новый международный язык «сетевая латынь». Отсюда преимущество для англосаксонских стран (Англии, США, Канады, Австралии) и для стран Скандинавии, в которых английский стал вторым официальным языком.

E-xecutive: Вы упомянули Римскую империю. Считаете ли вы, что в современном мире тоже формируется некое глобальное политическое единство?

А.Б.: Это сюжет нашей второй книги – «Новая глобальная империя». Она уже стала бестселлером в Скандинавии, а сейчас готовится английское издание. Если в «Нетократии» мы говорили о социальной и экономической структуре общества, то в новой книге речь идет о политической и правовой системе. Я считаю, что мир движется к какой-то форме мирового правительства. Это не будет американское правительство, но это не будет и аналог современных Объединенных Наций. ООН слишком слаба и не обладает демократическим мандатом еще и потому, что в ней представлены многие недемократические, диктаторские режимы. Поэтому ООН не может эффективно решать глобальные проблемы.

Мировое правительство в отличие от ООН будет по-настоящему формироваться на основе представителей разных стран. Я считаю, что в дополнение к Европейскому союзу возникнут другие региональные блоки, одним из которых может стать более тесное сотрудничество между Россией и другими странами Восточной Европы. Эти блоки будут постепенно гармонизировать свое законодательство и инфра структуру, чтобы успешнее конкурировать и в то же время сотрудничать друг с другом. Этот процесс может занять 10 или 100 лет, но мы движемся в этом направлении.

E-xecutive: Какова будет роль религии в нетократическом обществе? Насколько мне известно, вы зороастриец. Почему вы избрали именно эту религию?

А.Б.: Прежде всего, я не считаю, что зороастризм – это религия. Иудеи и христиане привыкли считать все религиями, особенно те духовные традиции, которые древнее, чем их собственная. И буддизм, например, – это тоже не религия. Это скорее философия. Как и зороастризм. Я считаю Заратустру одним из первых философов, причем гораздо более проницательным, чем Платон. Именно поэтому я стал зороастрийцем, присоединившись к этой «нерелигиозной религии». Если вы атеист и хотите тем не менее найти себе религию, вам нужно выбрать зороастризм.

Что же касается вопроса о роли религии, я считаю, что в эпоху нетократии религия станет одним из способов конструирования социальной идентичности. Сегодня вы можете быть зороастрийцем, завтра – евреем-каббалистом, послезавтра – христианином или присоединитесь к какому-то новому, только что изобретенному течению. Религия больше не будет определять идентичность человека в контексте национального государства (как католицизм в сегодняшней Польше, где к нему принадлежат 90 % населения). При этом религия станет одной из свободно выбранных характеристик идентичности человека. Выбор религии будет напоминать выбор одежды, люди не будут относиться к ней серьезно, она будет всего лишь фасадом.

Наряду с этим останутся небольшие группы, которые сохранят другое отношение к религии. В связи с этим, кстати, интересно проанализировать конфликт между американцами и мусульманами-фундаменталистами в Ираке. Здесь столкнулись христиане-фундаменталисты из США и мусульмане-фундаменталисты из Ирака. При этом забавная деталь ситуации – обе религии появились совсем недавно. Обе группы считают, что их религиям тысячи лет, но это не так. Исламский фундаментализм появился в 1970-е годы. И американское фундаменталистское христианство (new born Christianity) появилось тоже в XX веке. Ни Магомет, ни Христос не были фундаменталистами. Религиозный фундаментализм – полностью продукт Нового времени. Оба движения – типично консумптарианские, абсолютно противоположные нетократии. Даже если представитель одного из этих движений в данный момент занимает Белый дом, у них все равно нет той власти, которую дает принадлежность к нетократии.

E-xecutive: Почему вы называете человека будущего шизоидом?

А.Б.: Для нас это просто удачная формула. Когда в XVII веке Декарт провозгласил свой знаменитый принцип cogito ergo sum («я мыслю, следовательно, существую»), он одновременно дал старт Новому времени и изобрел индивида, как мы его понимаем сейчас. Начиная с Декарта сформировался как бы новый (для того времени) тип человека. Этот новый человек (картезианский субъект) имеет несколько важных характеристик, главная из которых – он всегда остается одним и тем же, неизменным индивидом в любой жизненной ситуации. Так вот, данная идея Декарта и возникший из нее тип человека в наше время совершенно устарели. Сам принцип картезианского субъекта был полностью опровергнут многими философами XX века, а затем из философских факультетов новое отношение к человеческой индивидуальности распространилось среди более широких групп населения.

Для нетократов типичен принципиально другой подход к индивиду, чем тот, который был сформулирован Декартом. В отличие от картезианского (декартовского) субъекта нетократ постоянно стремится быть разным. Он становится другим в каждый момент жизни, и в этом его преимущество. Он является одной личностью на работе, другой – дома, третьей – в любовных отношениях. Способность иметь одновременно множество личностей сближает нетократа с шизоидом. В своей третьей книге, над которой сейчас идет работа, мы используем понятие шизоанализ, который гораздо больше подходит для понимания психики современного человека, чем традиционный психоанализ. Само понятие шизоанализ (как и понятие дивид вместо индивид) принадлежит Жилю Делезу, и он один из трех самых близких моему мировосприятию философов наряду со Спинозой и Ницше.

E-xecutive: Можете ли вы назвать себя философом в традиционном смысле?

А.Б.: Мне не очень интересно называть себя философом в традиционном смысле. Я бы предпочел назвать себя философом в современном смысле. Я считаю, что принадлежу к новому поколению философов. Таких, например, как Славой Жижек, мой друг. Философы моего типа работают вне академических институтов. Если вы работаете внутри академии, ваша философия становится совершенно «кастрированной». Я не умнее других философов, но мое преимущество – в моей независимости. Я работаю в окружении людей, и моя другая работа – продюсера и бизнесмена – абсолютно эмоциональна, ее нельзя назвать интеллектуальной работой. Но она дает мне ощущение свободы, в том числе и финансовой, и я использую эту свободу для написания книг.

E-xecutive: Как будет происходить переход к господству нетократии? Будет ли он плавным или революционным?

А.Б.: Здесь можно подметить некоторые очень интересные тенденции, особенно если смотреть на вещи с точки зрения социальной антропологии. Приведу такой пример. Отправляясь в другой город, я всегда сам выбираю себе отель. И когда я смотрю в Интернете сайты разных отелей, я вижу, что они четко разделяются на две группы (особенно отели высшей ценовой категории): отели для нетократии и отели для буржуазии. Если отель пытается обслуживать обе категории людей, он всегда терпит неудачу. Поэтому если вы открываете новый отель, например в Москве, вы должны твердо решить, будет ли это буржуазный отель или отель для нетократии. От этого будет зависеть его концепция: персонал, который вы нанимаете, одежда, декорации – одним словом, все. Все должно быть рассчитано либо на буржуазный, либо на нетократический вкус.

Это – типичный пример того, как буржуазия и нетократия сторонятся друг друга, и это очень напоминает отношения буржуазии и аристократии в XVII–XVIII веках, когда буржуазия только выходила на историческую арену. Аристократы считали буржуа вульгарными, помпезными (см., например, Мольер, «Мещанин во дворянстве». – Прим. ред.), но в то же время боялись их, ведь буржуа богатели, жили в городах, женились на девушках из аристократических семей. Тот же комплекс эмоций существует в нынешнем отношении буржуазии к нетократии.