Читать онлайн ««Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация». Страница 14

Принципиальное отличие большевиков от предыдущих «левых» течений заключалась не только в том, что, отходя от «левых взглядов» на практике, они в дальнейшем оправдывали в теории эти политические шаги как единственно возможные в той или иной конкретной ситуации, а в том, что эта позиция была провозглашена как единственно верная. После революции, несмотря на интернационалистические лозунги[94], перед большевиками встала отнюдь не задача практической реализации «левых» лозунгов, а проблема выживания нового государства и его сохранения в существовавших международных условиях.[95] Начиная с 20 х гг. ХХ в. большевистская элита стремилась найти компромисс между идеологической парадигмой социализма и одновременно – задачей прорыва международной изоляции и установления межгосударственных связей (а нередко – взаимовыгодных политических и экономических контактов) с теми, кого сами большевики долгое время квалифицировали как враждебную силу.[96] Перспективы мировой революции начинали представляться сомнительными, функции Коминтерна постепенно сужались до защиты внешнеполитических интересов большевистского государства, коммунистическая теория превращалась в государственную идеологию, ее сущность стала определяться насущной потребностью и зачастую выходить за рамки спектра «левых взглядов», эволюционируя вместе с политикой Советской России (в качестве примера таких социальных экспериментов, подкреплявшихся теорией, можно привести «военный коммунизм», «новую экономическую политику» и пр.). «Левый» и «правый» уклон от курса партии, стал подвергаться большевиками резкой критике. Так, В.И. Ленин выступил против позиции «левых коммунистов» (Н.И.Бухарина, А.М.Коллонтай), критиковавших Брестский мир и настаивавших на необходимости продолжения войны с империализмом. Намеренное «размывание» большевиками границ между революционной теорией и государственной идеологией способствовало дальнейшей трансформации «левых взглядов». Многие положения теории В.И.Ленина были беспрецедентны для «левой традиции»: «Социализм немыслим без крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов».[97] Подобная стратегия заключала в себе роковое противоречие: согласно ей строительство социализма постепенно начало превращаться в процесс, благодаря которому периферийные государства намеривались «догнать» центральные зоны капиталистической мироэкономики.

Однако ленинские взгляды на партию большевиков в течение многих лет не подвергались серьезным изменениям. Руководящей силой в государстве, согласно теории В.И.Ленина, должно было стать не пролетарское меньшинство населения и даже не партия, построенная на принципах централизма и строжайшей дисциплины, а ее олигархическая верхушка: «Всем известно, что… классами руководят обычно и в большинстве случаев… политические партии; – что политические партии в виде общего правила управляются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями. Все это азбука».[98] Приходу партии к власти придавалось поистине мессианское значение. Фетишизация партии и принцип вождизма стали основополагающими в трудах В.И.Ленина, а Советы постепенно превращались во вспомогательный орган партии.[99] Среди большевиков этому мало кто противостоял, одной из таких попыток было образование группы «рабочая оппозиция» (во главе с А.М.Коллонтай), выступившей за возврат к первоначальным лозунгам большевиков и выдвинувшей требования права дискуссий, свободы критики партийной верхушки, оторвавшейся от рабочих; эти выступления были резко осуждены В.И. Лениным. Вместе с тем, в конце жизни В.И.Ленин был все больше обеспокоен тем, что решающее политическое влияние переходило к новой силе – государственному аппарату и чиновничеству. Последние работы В.И.Ленина стали отчаянной попыткой найти формы возрождения политической активности народных масс, которая могла бы искоренить бюрократизм нового Советского государства и восстановить утраченные после Октябрьской революции единство и демократию. Однако это во многом напоминало борьбу теряющей власть правящей элиты с соперниками, приобретавшими все большую политическую силу.

Последним крупным «левым» теоретиком в России стал Л.Д.Троцкий. С 1903 г. он выступал с позиций меньшевизма, и только после Февральской революции примкнул к большевикам. В дальнейшем Л.Д.Троцкий высказывался против коалиций с эсерами и меньшевиками, за авангардную роль большевистской партии, за создание жестко централизованного государства. Концепцию Л.Д.Троцкого отличала установка на авторитаризм и подавление легальной оппозиции. С 1905 г. он начал разрабатывать теорию «перманентной революции», стоящей выше национально-государственных рамок и перерастающей в мировую. Троцкистский интернационализм отличался последовательностью, не связав себя ни с одной страной, троцкизм остался деэтнизированной теорией, отрицавшей «социалистическое» нациестроительство.[100] В 20-е гг. ХХ в. Л.Д.Троцкий и его сторонники начали все больше выступать против бюрократии и привилегий в государственном аппарате и среди партийных чиновников, к которым уходила власть. Эти идейные разногласия закончились высылкой Л.Д.Троцкого за границу в 1929 г. Фактически, вся дальнейшая теоретическая и практическая деятельность Л.Д.Троцкого была посвящена борьбе за освобождение международного рабочего движения от бюрократического господства, с тем, чтобы пролетариат вновь мог приступить к свержению капитализма в мировом масштабе. Опровергая большевистские судебные процессы, обвинявшие его в массе политических убийств, Л.Д.Троцкий пришел к выводу, что для развития социализма в СССР необходима новая революция. Он стал первым марксистом, выдвинувшим развернутую теорию критики бюрократизации государства рабочих.

С 1922 г. в СССР все больше возрастало влияние Генерального секретаря Центрального комитета партии, пост которого занимал И.В. Сталин. Сам И.В.Сталин не был крупным теоретиком марксизма. Более того, во время его правления марксизм в России фактически перестал развиваться как научная теория.[101] При постепенном развитии разветвленной бюрократической системы, партийная идеология, проникнутая апологетикой вождизма и принципами строгой централизации, все больше стала напоминать консерватизм. Теоретические разработки К.Маркса и В.И.Ленина были догматизированы И.В.Сталиным в таких компилятивных работах, как, например, «Вопросы ленинизма»[102], а в дальнейшем нашли свое единственное воплощение в официальной доктрине «марксизма-ленинизма». Антиимпериалистическая фразеология все больше обуславливалась стремлением партийной элиты к самоутверждению и идеологической трансформации мира (что позднее получило непосредственное осуществление в экспорте советской модели в страны Восточной Европы и превращении СССР в форпост мирового коммунизма).

Однако в постулатах И.В.Сталина следует выделить курс на форсированную индустриализацию и политику жесткого централизованного управления экономикой, а также оригинальный тезис о возможности построения социализма в отдельной стране. Эта идея, ставшая своеобразной сталинской версией «особого пути» России и выдвинутая в противовес концепции «перманентной революции» Л.Д. Троцкого, обещала мир и вызвала поддержку масс. Фактически, этот тезис И.В.Сталина шел вразрез с традиционной для марксизма теорией мировой социалистической революции и превращал СССР в одно из государств мира, а КПСС – в специфическую форму правящей элиты, стремившейся уберечь от всякой реформы существовавшие властные отношения.[103] Впрочем, сам И.В.Сталин, трактовал тезис о возможности построения социализма в отдельной стране как развитие «марксистско-ленинской» философии. Более того, сталинский «ленинизм» объявлялся не только «самым левым», но и «единственным левым течением в мировом рабочем движении».[104] Примечательно, что основу для подобных аргументов И.В.Сталина составил тезис о диалектическом взаимодействии теории и практики: «Конечно, теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу теорией. Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она, и только она, может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимание внутренней связи окружающих событий».[105] Те или иные цитаты В.И.Ленина стали перманентно реинтерпретироваться в зависимости от политической ситуации.