Читать онлайн «Западня глобализации». Страница 58

Для Хайдера это не имеет никакого значения; напротив, ксенофобия, в конце концов, стала считаться допустимой даже в приличном обществе. Примерно так же обстоят дела в политике, которая «хайдеризуется», хотя Хайдер еще не пришел к власти. Например, стоило социал-демократу, министру внутренних дел Каспару Айнему, являющемуся потомком по прямой линии рейхсканцлера Бисмарка, лишь намекнуть на необходимость проявлять великодушие в вопросе объединения семей, и его советникам пришлось оправдываться, как школьникам, перед ближайшими соратниками канцлера (тоже, кстати, социал-демократа), будто Айнем вздумал утверждать, что торговцы героином должны оставаться безнаказанными.

На выборах в городское управление Вены в октябре 1996 года над социал-демократами нависла реальная опасность утраты абсолютного большинства, которое они удерживали на протяжении десятилетий. В связи с этим член их партии, представитель столичных транспортников Иоганн Хатцль, попытался исправить положение, выступив с законодательной инициативой: «Я вполне могу себе представить, что, проведя соответствующую проверку, мы обнаружим, что некто с видом на жительство {т.е. иностранец, проживающий в Австрии на законном основании} постоянно штрафуется за превышение скорости или нарушение правил парковки. Это также является признаком недостаточной воли к интеграции {в общество}. Следовательно, вид на жительство должен быть аннулирован» [27].

Несмотря на подобные чистки, ухудшение экономической ситуации означает, что неприглядной бедности и надоедливой агрессивности не всегда можно избежать даже при строжайших ограничениях на иммиграцию. В «золотые красные» 20-е /237/ социал-демократы пытались путем социально-жилищного строительства превратить Гюртель, почти замкнутое кольцо улиц вокруг внутренней Вены, в «пролетарскую кольцевую дорогу», некое подобие роскошного старого Ринга {Gurtel — пояс, ремень; Ring — кольцо (нем.). — Прим. перев.}. С тех пор эта дорога превратилась в транспортный ад с проститутками, главным образом из Восточной Европы, выстраивающимися вдоль полосы парковки. Хайдер инстинктивно бичует «трущобиза--цию» этого и прилегающих районов, где в дешевых квартирах живут преимущественно рабочие-иммигранты с юго-востока Европы. В настоящее время муниципалитет, стремясь благоустроить эту территорию и повысить ее статус, проталкивает проект «городской Гюртель-плюс».

Это не мечтательный волюнтаризм. По замыслу Хатцля и Хайдера, первоначальный Ринг, до 1850 года защищавший город от турок и прочих незваных гостей, должен быть заменен стеной вдоль Гюртеля в стиле «хайтек». Это не только обеспечило бы богатый традициями императорско-королевский мегаполис надежными рабочими местами в период кризиса; Вена стала бы местом реализации экспериментального проекта, который привлек бы внимание всего мира. Тогда столь политически неспокойная ныне столица с ее извечным нежеланием быть городом переселенцев вскоре, может статься, обрела бы в своем здоровом центре те самые мир и спокойствие, что всегда так ценились в ее истории.

Сюда, однако, устремляется все больше утекающего за границу капитала всех типов. На протяжении вот уже многих десятилетий банки, отделения которых расположены в живописной зоне отреставрированного внутреннего города, принимают такой капитал от клиентов, строго охраняя их конфиденциальность. Согласно репортажу австрийского телевидения об убийстве одного грузинского бизнесмена с сомнительной репутацией, несколько весьма состоятельных приезжих из России за день в среднем тратят в Вене больше денег, чем все туристы из Германии [28]. Гости из России особенно ценятся агентами по продаже недвижимости (прежде те предпочитали предлагать виллы миллионерам из Саудовской Аравии) и ювелирами. Сбыт драгоценных камней в становящихся все роскошнее бутиках ведущих дилеров бьет все рекорды. /238/

«Роскошь респектабельна в социальном отношении во всем мире, и ей больше незачем скрываться: она приемлема, уважаема и даже находится в центре общественного интереса. Это одна из ключевых тенденций девяностых годов. Уровень, на котором Cartier обновляет и отделывает свой бутик в Вене, ставит ее на передний край данной тенденции». Лист с посланием, в котором Cartier Joailliersв июле 1996 года довела эту информацию до сведения клиентов, самодовольно красовался на строительном заборе у ее филиала на величавой Коль-маркт в непосредственной близости от источающей сладкий аромат, но пользующейся дурной славой императорско-королевской кондитерской Демеля.

Этот гимн богатству и респектабельности неоднократно срывали, как будто в нем было что-то непристойное, а забор измалевали грубыми антикапиталистическими граффити. Прохожие выражали негодование, и в итоге управляющей бутиком Cartier пришлось оклеить весь забор дорогостоящей печатной бумагой компании. Лазерные системы наблюдения на стенах города, «интеллектуальные карточки» с закодированными личными данными и эффективные средства контроля в проходах и на станциях подземки положили бы конец подобным безобразиям раз и навсегда. Жаль только, что шикарные поезда метро заезжают во внешние районы и что его проектировщики не предусмотрели маршрута эвакуации до аэропорта. Радует, однако, то, что аренда и жилье внутри Гюртеля стоят уже так дорого, что живут здесь скорее клиенты Carder, нежели уклоняющиеся от работы пачкуны с краскопультами.

Хочется кричать: нет, нет и еще раз нет! Пусть такое возрождение Вены будет не более чем сном, провальным или, на худой конец, успешным голливудским триллером, но не чем-то реальным, не тем, что будет на самом деле! Пусть это будет неверным предсказанием вроде тех, что обычно делаются перед выборами. Пускай все это окажется фантастическим искажением, /239/ галлюцинацией, вызванной чрезмерным темпом глобализации, почти не оставляющим времени на трезвое размышление.

Дело именно в скорости, в том «ускорении процесса созидательного разрушения», что является «новой отличительной чертой рыночной экономики современного капитализма», утверждает экономист Эдвард Луттван, придумавший применительно к этому явлению термин «турбокапитализм» [29]. «Устрашающий темп изменений, — считает этот родившийся в Румынии американец, сделавший себе имя также как историк и специалист по военной стратегии, — травмирует значительную часть населения» [30].

Луттвак близок к республиканской партии, но он беспощадно критикует ее лидеров, когда те, как кандидат на пост президента Боб Доул, апеллируют к «семейным ценностям», проводя при этом прямо противоположную политику: «Всякий, кто считает важной прочность семей и сообществ, не может одновременно выступать за дерегулирование и глобализацию экономики, ибо последние подготавливают почву для стремительных технологических изменений. Распад американских семей, наблюдаемый во многих частях света крах разного рода объединений, члены которых видели в них смысл жизни, волнения в таких странах, как Мексика, — все это последствия одной и той же разрушительной силы» [31].

Луттвак видит «ставший уже классическим пример последствий турбокапитализма» в дерегулировании воздушного транспорта в Соединенных Штатах, которое, конечно, привело к удешевлению билетов, но имело и такие последствия, как волнообразные сокращения штатов и «хаотические, нестабильные авиакомпании». Эти перемены «были бы интересным предметом для социологического исследования. Сколько разводов и, следовательно, так называемых трудных детей они породили? Насколько силен экономический стресс, вызванный ими в семьях работников авиалиний?» [32].

Есть еще одно, не менее весомое последствие чудовищной скорости происходящих изменений. В условиях глобальной конкуренции предложение потребительских товаров меняется так быстро, что даже тридцатилетнему мир потребления подростка кажется чуждым. Масса людей не может освоить электронные игры и компьютеры. Миллионы рабочих и служащих вынуждены не раз за время трудового стажа переучиваться практически «с нуля». Желающие преуспеть должные демонстрировать /240/ «мобильность», т.е. готовность то и дело переезжать. «Это полное сумасшествие, — говорит Герберт Хубер на венской Херренгассе, улице, где в революционном 1848 году Карл Маркс произносил пламенные речи против эксплуатации. — Раньше обычно было достаточно починить одну лопнувшую трубу за день, а теперь их должно быть как минимум восемь. Так и в строительстве: какой-то части рабочих приходится выполнять во много раз больше работы, чем прежде».

При такой скорости многие неизбежно отстают, либо будучи не в состоянии, либо просто не желая постоянно приспосабливаться к окружающему миру и всю жизнь работать с максимальной отдачей. Основополагающие карьерные или корпоративные решения зачастую принимаются в рискованно авральном режиме, а от политиков всегда ожидают немедленной реакции. Партийные предпочтения могут измениться даже в кабине для голосования и сделать устаревшими самые современные прогнозы. Таким образом, переменчивые настроения и впечатления становятся основой для далеко идущих решений. Хубер, который 25 лет проработал водопроводчиком, был уволен и теперь служит портье, раньше всегда голосовал за социал-демократов, но с 1994 его фаворитом является, «понятное дело, Йорг Хайдер», которому «и впрямь надо дать попробовать» [33].