Читать онлайн «Западня глобализации». Страница 35

Те, кто выигрывает от экономики открытых границ, рады интерпретировать данный кризис как некий естественный процесс. «Конкуренция в глобальной деревне подобна приливу, избежать ее не может никто», – заявил в 1993 году тогдашний глава Daimler–Benz Эдвард Ройтер [11]. Спустя три года, ознаменовавшиеся ликвидацией в Германии миллиона рабочих мест, босс Siemens Генрих фон Пьерер повторяет это известие чуть ли не дословно: «Ветер конкуренции перешел в шторм, настоящий же ураган у нас еще впереди» [12]. Однако экономическая интеграция через границы не соответствует ни законам природы, ни технологическому прогрессу, не допускающему никакой альтернативы. Скорее, это результат политики правительств, сознательно проводившейся в индустриальных странах Запада на протяжении десятилетий и проводимой там и по сей день.

Путь к глобальной экономике начался еще тогда, когда Европе приходилось преодолевать последствия второй мировой войны. В 1948 году Соединенные Штаты и Западная Европа заключили Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ), впервые установившее общий международный режим торговли между государствами–участниками. Пройдя в общей сложности через восемь раундов переговоров, зачастую длившихся по нескольку лет, члены ГАТТ постоянно снижали таможенные тарифы. Сегодня эти тарифы находятся на столь низком уровне, что вряд ли играют сколько–нибудь существенную роль в торговле между развитыми странами. С тех пор как в Женеве в начале 1994 года была основана Всемирная торговая организация (ВТО), преемница ГАТТ, правительства торгуются уже не из–за таможенных ограничений, а из–за таких барьеров на пути торговли, как, например, государственные монополии или технические стандарты. /145/

Последствия увеличивающейся свободы торговли поразительны. В течение четырех десятилетий мировая торговля товарами и услугами росла быстрее, чем производство, и с 1985 года темп ее роста превышает тот же показатель для общего объема продукции в два раза. В 1995 году уже пятая часть зарегистрированных в мире товаров и услуг продавалась поверх границ [13].

Долгое время граждане индустриально развитых стран могли быть уверены, что экономическая интеграция способствует росту их благосостояния. Но в конце 1970–х эпохальный сдвиг в экономической политике Западной Европы и Соединенных Штатов начал усиленно продвигать мировую экономику в новое измерение. Со времен войны большинство индустриальных стран следовало принципам, разработанным британским экономистом Джоном Мэйнардом Кейнсом в ответ на экономическую катастрофу межвоенного периода. В своей теории Кейнс отвел государству роль главного финансового инвестора национальных экономик, из чего следовало, что бюджет можно использовать как средство интервенции, чтобы устранять любую тенденцию к недостаточному использованию ресурсов и дефляции. Предполагалось, что при экономическом спаде государственное инвестирование должно подстегивать спрос и тем самым предотвращать кризис роста, а при подъеме должно обеспечиваться погашение возникшего в предшествующий период государственного долга за счет увеличения налоговых поступлений и предотвращение инфляционного бума. Многие правительства, помимо того, поддерживали те отрасли промышленности, которые, согласно ожиданиям, должны были обеспечить быстрый рост и спрос на рабочую силу. Но имевшие место в 1973 и 1979 годах потрясения в связи с резким изменением цен на нефть изрядно пошатнули эту доктрину. Во многих случаях правительства больше не могли удерживать дефицит и инфляцию под контролем. Поддерживать фиксированные курсы валют было невозможно.

Излишки сотрудников в стране и за рубежом в немецких и австрийских финансовых корпорациях, вычисленные по сравнению с производительностью крупного американского банка Citicorp в 1995 году (прибыль компании в расчете на 1 сотрудника = 68 769 долл. США).

Citicorp 85 300

Deutsche Bank 43 043 — 31076

Dresdner Bank 20 217 — 26673

Commerzbank 14 675 — 14940

Bayr. Vereinsbank 14 213 — 7975

Bayr. Hypobank 13 238 — 5744

Bank Austria 7000 — 1953

CA-Bankverein 6310 — 1175

Если бы Deutsche Bank был столь же эффективен, как Citicorp, то в 1995 году для получения той же прибыли ему потребовалось бы на 31 076 служащих меньше фактического числа таковых.

Излишки сотрудников в европейских телекоммуникационных компаниях, вычисленные по сравнению с производительностью американской телефонной компании Pacific Telesis в 1994 году (296 телефонных номеров на одного сотрудника).

Pacific Telesis/США 51 600

Deutsche Telecom 132 264 — 92736

British Telecom 91 512 — 45988

Telia/Швеция 20 150 — 12443

PTT Austria 12 433 — 5607

Евросоюз (1995) 597 498 — 322102

Излишки сотрудников в европейских авиакомпаниях, вычисленные по сравнению с производительностью американской компании United Airlines в 1995 году (2,2 миллиона пассажиро-километров на одного сотрудника).

United Airlines 81 160

Lufthansa 35 744 — 21 842

British Airways 42 432 — 10628

Air France 22 386 — 14937

SAS 8366— 10344

Swissair 9017 — 7209

Austrian Airlines 2221 — 1641

AEA* 186 209 — 125124

* Ассоциация европейских авиалиний (Adria Airways, Aer Lingus, Air France, Air Malta, Alitalia, Austrian Airlines, Balkan, British Airways, British Midland, CSA, Cyprus Airways, Finnair, Iberia, Icelandair, JAT, KLM, Lufthansa, Luxair, Malev, Olympic Airways, Sabena, SAS, Swissair, TAP Air Portugal, Turkish Airlines).

Излишки сотрудников в европейских страховых компаниях, вычисленные по сравнению с производительностью французской компании Assekuranz в 1994 году (прямые совокупные страховые сборы в расчете на одного сотрудника = 902 504 долларам США).

Франция* 122 000

Германия 146 267 — 104294

Великобритания 130 046 — 90985

Швейцария 27 792 — 8718

Австрия 11 721 — 20719

Швеция 12 724 — 6276

Евросоюз 566 361 — 345210

* Во Франции широко распространено объединение банковского и страхового дела в рамках так называемых общефинансовых компаний, которым для продажи страховых полисов и инвестирования страховых сборов требуется намного меньше служащих. Подобное объединение ожидается в финансовых секторах других европейских стран.

После побед консерваторов на выборах в Великобритании и США в 1979 и 1980 годах соответственно политики стали руководствоваться совершенно другой экономической догмой – так называемым неолиберализмом, или монетаризмом, среди сторонников которого можно выделить советника Рейгана Мильтона Фридмена и наставника Тэтчер Фридриха–Августа фон Хайека. /150/ Согласно этим теоретикам, государство должно быть не более чем «ночным сторожем», который следит за порядком, и чем больше у частного бизнеса свободы в вопросах инвестиций и найма, тем выше темпы роста и всеобщее благосостояние. Отталкиваясь от этих принципов, преимущественно «неолиберальные» правительства Запада в 80–е годы начали своего рода борьбу за дело капитала. Они устранили механизмы контроля во многих областях и резко снизили возможность государственного вмешательства, прибегнув к торговым санкциям и иным средствам давления, чтобы заставить несговорчивые страны–партнеры следовать тем же курсом.

Стратегическим инструментом экономической политики Европы и Америки и краеугольным камнем их государственной идеологии стали дерегулирование, либерализация и приватизация. Правящие в Лондоне и Вашингтоне радикально настроенные приверженцы свободного рынка возвели закон спроса и предложения в наилучший из всех возможных принципов порядка. Дальнейшее освобождение торговли стало самоцелью, не подвергаемой сомнению. Распространение этого процесса на международный валютный обмен и перемещение капиталов стало наиболее радикальной атакой на экономические основы западных демократий, не встретившей сколько–нибудь достойного сопротивления.

Вскоре стало ясно, кому отныне придется взять на себя риски рынка. В Западной Европе и Соединенных Штатах компании всех типов и размеров столкнулись с конкуренцией со стороны стран с низким уровнем зарплаты, особенно в трудоемких секторах, где значительная часть рабочей силы не имела никакой или относительно низкую квалификацию. Производство мебели, текстиля, обуви, часов или игрушек могло в будущем оставаться рентабельным только при условии существенной автоматизации или перевода за границу. Одновременно когорта лидеров мирового рынка пополнилась новым индустриальным государством – Японией, агрессивно дешевая продукция которой тоже стала оказывать изрядное давление на их промышленность. Поначалу старый Запад отвечал на это защитными таможенными тарифами или навязывал торговым партнерам надуманные произвольные ограничения на импорт их продукции. Но сторонники свободной торговли всегда оказывались сильнее политически и идеологически. Они жаловались, что такой протекционизм стоит на пути технологического /151/ прогресса, и было решено, что большая часть защитных мер должна быть ограничена по времени.