Читать онлайн «История конницы». Страница 54

Кроме этой конницы, известной под именем maison du roi, во Франции были еще карабинеры, драгуны, кирасиры и легкая конница.

В 1693 г. карабинеры были сведены Людовиком XIV в одни полк из 100 рот по 20 человек каждая; каждые 5 рот составляли эскадрон. Численность полка была 411 офицеров и 3000 нижних чинов. Карабинеры были вооружены длинными шпагами, пистолетами и нарезными карабинами, пули для которых изготовлялись двоякой величины: большой — для лучшего вжимания пули в нарезы, причем она при заряжении вгонялась молотком, и малой — для скорого заряжения в случае необходимости.

Драгуны, сражавшиеся как верхом, так и пешком, были вооружены длинными шпагами и мушкетами со штыками; кроме того, они имели топор или какой-либо другой шанцевый инструмент, который приторочивался к седлу. Драгунские полки состояли из 5 эскадронов по 150 человек каждый; эскадрон делился на 3 роты и строился в 3 шеренги. Всего в полку было 750 человек.

Вообще в конце XVII века спешивание конницы было очень распространено и практиковалось во всех ее родах, но все-таки драгуны чаще других заменяли пехоту; так, за 6 дней до битвы при Сен-Готарде в 1624 г. драгуны были спешены для рекорносцировки.

При вступлении на престол Людовика XIV во французской армии был всего один драгунский полк. В 1659 г. был сформирован второй, а к 1690 г. число их возросло до 43. Причиной такого значительного увеличения их было выставлено то обстоятельство, что драгуны оказались особенно подходящими для сколько-нибудь продолжительных войн, так как они лучше других переносили все трудности похода. По той же причине Наполеон I имел в испанских войсках драгун.

Гусары появились во Франции в 1691 г.; от них ожидали особенно ловкого действия холодным оружием. Они ездили на очень коротких стременах и сражались большей частью в разомкнутом строю.

Кирасиры и вся легкая конница строились в 3 шеренги; при атаке они все давали залп сразу, а не пошереножно и затем бросались на противника со шпагой в руках. Атака производилась почти всегда рысью; иногда подходили к неприятелю шагом, стреляли из пистолетов и затем обнажали шпагу для рукопашного боя. В этом замечается в тактике конницы шаг назад; не встречается больше живых, энергичных атак всадников, как во времена Густава-Адольфа, Кромвеля и Паппенгейма!

Шеренги стояли друг от друга на дистанции 12 шагов. Тюренн уменьшил ее до 6 шагов и воспретил коннице (в битве при Зинцгейме) употребление огнестрельного оружия. Французские всадники не были хорошо обучены и поэтому мало способны к маневрированию на быстрых аллюрах и к выполнению стройных атак. Тем не менее при хороших начальниках они были для армии очень полезны, как, например, в битвах при Рокруа, при Дюнах и при Лезе. В боевом порядке пехота становилась в центре, конница — на флангах. По словам де Кинси, Тюренн перемешивал эскадроны с батальонами, и Монтекукули будто бы применял такое же построение, как дающее обоим родам оружия возможность помогать друг другу.

Хотя конница и стала опять действовать преимущественно огнестрельным оружием, но тем не менее пример Густава-Адольфа был еще слишком свеж в памяти, чтобы ее действия опять стали оказывать большое влияние на ход сражений. Мы это видели во время междоусобной английской войны при описании столкновений железнобоких Кромвеля с отважными всадниками принца Рупрехта. В то же время и во Франции появился кавалерийский вождь, который отважными и стремительными действиями своей конницы выиграл битву, поставившую его в отношении управления этим родом оружия на одну высоту с Александром Македонским.

Великий Конде, о котором мы говорим, был солдатом от рождения и уже в битве при Рокруа — первой, в которой он участвовал 21 года от роду, — выказал выдающиеся военные способности. Его безумная храбрость и беззаветная энергия дали ему право на командование конным отрядом в первой линии, и благодаря этим его качествам, соединенным с замечательно искусным управлением своей частью, была выиграна битва при Рокруа, и слава его упрочена.

Испанская армия, под командой дона Франциско де Мело, вторглась в мае 1643 г. в пределы Франции и приступила к осаде Рокруа. Она состояла из 26 000 отборных солдат; испанская пехота считалась лучшей в Европе, а де Мело пользовался репутацией опытного, хорошего генерала. Конде, носивший еще тогда титул герцога Энгиенского, имел всего 14 000 пехоты и 7000 конницы.

Когда Конде принял начальство, обе армии были разделены пересеченной болотистой местностью с дефиле и лесными участками, крайне выгодной для обороняющихся, так что испанцы могли встретить наступление французов с полной надеждой на успех. Они, однако, упустили это из виду и пропустили высланный Конде конный отряд Гассиона, который доставил запасы в Рокруа и одновременно с тем произвел рекогносцировку, а сам Конде успел пройти трудную местность и построить свою армию в боевой порядок близ города. Он поставил войска в две линии: пехоту в центре, конницу на флангах; в резерве было оставлено несколько рот жандармов и легкой конницы; взводы по 50 мушкетеров были поставлены между эскадронами.

Испанцы построились почти так же, но де Мело занял лежавшую несколько впереди его левого фланга рощу 1000 мушкетерами, чтобы обстреливать правое крыло французов при его наступлении. Этим крылом командовал Конде и при нем Гассион, а левым — маршал де л'Опиталь. У испанцев де Мело командовал правым крылом, герцог Альбукерский — левым.

Битва началась такой лихой атакой молодого принца на расположенных в роще мушкетеров, что они были сразу уничтожены. Затем он повернулся против герцога Альбукерского, послав Гассиона в обход, во фланге. Эта атака также увенчалась полным успехом: через несколько минут вся конница испанского левого крыла была разбита и обращена в бегство. Конде послал для ее преследования Гассиона с небольшим отрядом, а сам с большей частью сил бросился на обнаженный теперь фланг немецкой, валлонской и итальянской пехоты. И здесь счастье улыбнулось молодому генералу: успех следовал за ним, и в короткое время ему удалось прорвать и совершенно разбить все левое крыло, кроме испанцев.

Между тем у маршала де л'Опиталя дела шли плохо. Конде получил известие, что де Мело с лучшими испанскими войсками крайне энергично атаковал французов, захватил орудия, изрубил пехоту и отбросил остатки на резервы. Это известие пришло тогда, когда Конде, преследуя разбитые им части, оказался в тылу правого крыла испанцев. Он вмиг сообразил положение дел и так же быстро привел свои соображения в исполнение. Собрав всю свою конницу, он повел ее большим галопом вдоль задней линии испанской армии и яростно атаковал с тыла всадников Мело, преследовавших войска л'Опиталя. Атака эта все перевернула: победоносные испанцы были остановлены, пушки отобраны назад, пленные освобождены, неприятель опрокинут и обращен в полное бегство. Между тем испанская пехота центра продолжала стоять твердо и непоколебимо. Эти славные войска, считавшиеся в течение целого столетия непобедимыми, были под командой графа Фуентеса. Три раза французская конница с героем принцем во главе атаковала их и три раза была отброшена. Испанцы построились в несколько каре, поставив в середине их артиллерию. С холодным спокойствием, как на параде, поддерживали они убийственный огонь из мушкетов, а когда французские всадники подходили на 60 шагов, испанцы расступались: орудия открывали огонь и вырывали целые неприятельские ряды. После трех атак Конде собрал все имевшиеся войска и готовился возобновить нападение в четвертый раз; тогда испанцы изъявили желание сдаться. Конде, окруженный большой свитой, выехал вперед; испанцы, приняв его появление за начало новой атаки, дали по нему залп; взбешенные французы, предполагая коварное предательство, бросились на них и почти всех их перебили. Подходившее как раз в это время подкрепление под командой генерала Бека встретило только остатки разбитой армии и повернуло назад при приближении Гассиона, которого Конде выслал ему навстречу.

Вышеописанная битва имеет выдающийся интерес, так как вполне наглядно показывает, какое огромное влияние имеет на действия конницы присутствие во главе ее гениального человека. И действительно, где только появлялся выдающийся кавалерийский генерал, там сейчас же сказывалось влияние его не только на этот род оружия, но и на исход целой кампании.

Битва при Рокруа оживила доверие к коннице и приостановила, хотя на очень короткое время, возрастающее значение пехоты. Военному искусству, однако, битва эта не дала ничего нового, так как действия Конде представляют большое сходство с действиями Александра Македонского при Арбеллах.

Два года спустя, 4 августа 1645 г., произошло при Нордлингне (Аллергейме) между французами и баварцами сражение, где на долю конницы также выпала выдающаяся роль.