Читать онлайн «Удивительная философия». Страница 34

Подробнее следует остановиться на парах категорий свобода – необходимость и случайность – закономерность. На первый взгляд свобода и необходимость взаимоисключающи, ведь свобода – отсутствие какого-либо внешнего принуждения, полная произвольность, а необходимость, наоборот, – наличие внешнего принуждения, непроизвольность. Однако при более пристальном взгляде на свободу и необходимость оказывается (с точки зрения и гегельянства и марксизма), что они диалектически взаимосвязаны. Приведем простой пример. Допустим, два человека заблудились в лесу. Один из них, пытаясь выйти из него, движется совершенно свободно в любом произвольно выбранном направлении. Когда угодно он может изменить свой путь и идти куда заблагорассудится, будучи абсолютно свободным. Но, действуя таким образом, он вряд ли выберется из леса. Другой заблудившийся, наоборот, ориентируется по звездам и идет в определенном, строго заданном направлении, не отклоняясь от него. Понятно, что в этом движении он несвободен, но именно поэтому он выйдет из леса и обретет свободу. Как ни удивительно, свобода заключается в познании необходимости и ее практическом использовании. Говоря иначе, свобода – это познанная необходимость.

То же можно сказать о случайности и закономерности. На первый взгляд это взаимоисключающие противоположности. Никто, наверное, не будет отрицать наличие в мире закономерности. Еще древние философы говорили, что если бы ее не было, то все представляло бы собой сплошной хаос, в котором невозможно было бы разобраться: муравьи могли бы рождаться от слонов, а мыши – от крокодилов, окружность запросто могла бы быть треугольником, а Солнце – планетой. Но если в мире присутствует упорядоченность и закономерность, то что же тогда представляет собой случайность? Диалектика утверждает, что случайность – это форма реализации закономерности, ее дополнение: закономерность пробивает себе дорогу через массу случайностей. Говоря иначе, случайность – это неопределенность в проявлении (осуществлении) закономерности по месту, времени и форме (событие неизбежно должно произойти, но неизвестно где, когда и как оно совершится). Например, французский ученый Анри Беккерель открыл явление радиоактивности случайно: урановая соль оказалась в одном шкафу с фотопластиной. Однако, не будь этой случайности, радиоактивность все равно была бы обнаружена, так как это открытие было подготовлено всем ходом развития науки, было закономерным (возможно, что оно могло бы быть сделано в другое время и в другом месте, и не Беккерелем, но оно не могло бы вообще не быть сделанным).

Законы и категории марксистской диалектики в одинаковой степени представлены как в диалектическом материализме, так и в историческом материализме – социально-философском учении об обществе и истории. Отметим, что марксизм начинался именно с исторического материализма, основные идеи которого принадлежат К. Марксу, а диалектический материализм – это произведение Ф. Энгельса, которым был дополнен исторический материализм для превращения марксизма во всестороннее и полное философское учение.

Карл Маркс 1818–1883

С давних времен человека интересовал вопрос: какова главная причина событий, происходящих в человеческом обществе, где та невидимая пружина, которая движет историю? Ведь если ее найти, то можно обнаружить объективные исторические законы, понять прошлое, разобраться в настоящем и даже предвосхитить будущее, то есть построить историческую науку в полном смысле этого слова. Но если такой главной причины или пружины истории не существует, если все исторические события – грандиозный хаос непонятно как связанных фактов, которые можно только констатировать, но не объяснить, тогда историческая наука – строгая и беспристрастная – невозможна.

Чаще всего люди все же верили в наличие этой основной причины и пытались ее найти. В истории философской мысли давались различные глобальные объяснения.

Одно из них называется теологическим и утверждает, что все происходящее в человеческом обществе напрямую зависит от воли Бога. А поскольку она непостижима, то разобраться в исторических событиях, а тем более влиять на них – невозможно. Такое понимание истории было характерно для древности.

Другое объяснение появилось в XVII–XVIII вв. в связи с идейной секуляризацией Нового времени: теперь причины исторических событий связывались не с Божественным провидением, а с волей значительных исторических личностей (монархов, полководцев, дипломатов). Считалось, что идеи в их головах приводят в движение народы и государства, поэтому такое понимание истории чаще всего называется идеалистическим.

В XX в. в социально-психологических учениях Зигмунда Фрейда и особенно его последователей появилось биологическое понимание человека и общества, в силу которого все, что происходит с человеком и человечеством, – это результат стихийной деятельности наших бессознательных желаний, страстей и инстинктов, среди которых главным является сексуальный инстинкт. Бессознательное может быть как личным, так и коллективным; трансформируясь в разнообразные формы, оно порождает как различные проявления одного человека (его научную, религиозную, политическую и какую угодно другую деятельность), так и грандиозные социальные события (войны, восстания, революции).

Близким к биологическому является иррационалистическое (от лат. irrationalis– «неразумный») понимание человека и общества, выдвинутое немецкими философами Артуром Шопенгауэром и Фридрихом Ницше (XIX в.), которые считали, что и мироздание, и человек, и общество, и история есть проявление некоей мировой воли – слепой неразумной страсти, которая влечет человечество в неведомом ему направлении.

И наконец в том же XIX в. в философии прозвучала идея отказа от поиска главной причины исторических событий, ибо таких причин – великое множество и все они в одинаковой мере влияют на происходящее, а поэтому и разобраться в нем, скорее всего, невозможно; мы можем только описывать события, но не объяснять их, только констатировать последовательность фактов, но не устанавливать их причинно-следственную связь; наша задача – скользить по поверхности истории, не пытаясь проникнуть в ее глубины. Данное понимание общества и истории часто называется многофакторным и характерно для таких философских направлений второй половины XIX – первой половины ХХ в., как позитивизм и прагматизм. Во всех перечисленных подходах к пониманию истории звучит мысль о ее по преимуществу случайном характере и поэтому непостижимости, о невозможности объективной и строгой исторической науки.

Исторический материализм представляет один из вариантов понимания истории наряду с вышеперечисленными точками зрения. Одно из его основных утверждений заключается в том, что людям, прежде чем о чем-либо думать или испытывать какие-либо чувства, надо есть, пить, одеваться и иметь крышу над головой, потому что без этих прозаических вещей невозможна жизнь человека (кроме, разумеется, загробной, которой, согласно марксизму, нет). Хочет он того или нет, но его материальные потребности и интересы являются определяющими для жизни. Складываясь с потребностями и интересами других людей, они составляют тот суммарный исторический вектор, который и есть внутренняя логика и скрытая воля истории. Известный русский марксист Георгий Валентинович Плеханов говорил по этому поводу следующее: «Общественные отношения людей не представляют собой плода их сознательной деятельности. Люди сознательно преследуют свои частные, личные цели. Каждый из них сознательно стремится, положим, к округлению своего состояния, а из совокупности их отдельных действий выходят известные общественные результаты, которых они, может быть, совсем не желали и, наверное, не предвидели». Речь идет о том, что не сознание людей (их мысли, чувства, желания, предпочтения, цели, идеалы и все прочее) определяет их реальную жизнь, а, наоборот, реальная, или материальная, или экономическая жизнь людей (производство, потребление, распределение и обмен ими материальных благ) определяющим образом влияет на их сознание. «Во дворцах думают иначе, чем в хижинах», – утверждают марксисты.

Такое понимание общества и истории получило название «материалистическое». Исследование экономической сферы жизни общества, материальных интересов отдельных людей, социальных групп и целых народов, по мнению Маркса, дает ключ к пониманию общественных событий, позволяет установить объективные законы истории, создать беспристрастную историческую науку. А это позволит людям, в свою очередь, не пассивно созерцать исторический процесс, а стать его сознательными участниками, творцами и преобразователями. «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» – в этих словах Маркса пафос его социально-философского учения.