Читать онлайн «Самые знаменитые ученые России». Страница 64

Казалось бы, Бехтерев непременно должен был установить тесные научные контакты с Павловым, с которым шел в своих исследованиях в одном направлении, но отношения между ними не сложились. Трагическим явлением назвал многолетний раздор между этими двумя великими учеными биограф Бехтерева И. М. Губерман.

«…Они ведь и начинали вместе, и вместе в свою первую заграничную командировку отправлялись, и, происхождения одинаково невысокого будучи, бедствовали одинаково спервоначалу, и одинаковую гордость чувствовали людей, пробившихся собственным трудом. И многотомник Бехтерева „Основы учения о функциях мозга“ именно Павлов назвал энциклопедией о мозге, трудом единственным в мировой литературе, настольной книгой всякого натуралиста. Здесь обычно обрывают биографы обоих эту цитату из павловской рецензии, ибо дальше идут упреки и нарекания. А нам-то как раз они и интересны сейчас, ибо здесь – начало раздора, распустившегося махровым цветом. Павлов пишет то же, что еще когда-то Балинский: о скоропалительности выводов и суждений, о недостаточности глубоких проверок и перепроверок. Вот она – та разница в исследовательских характерах, в самом подходе к проблеме, что качественно отличает классика от романтика, что разделила Павлова и Бехтерева куда более непроходимой стеной, чем упоминающаяся обычно причина: приоритет.

Была, впрочем, и эта причина, и нельзя ее скинуть со счетов.

В самом воздухе времени носилась в конце века идея о необходимости объективными, подлинно количественными методами исследовать психику людей и животных. Единственный прежний метод психологии – самонаблюдение – ясно и несомненно устарел. Тысячи экспериментов, в основе которых лежало самонаблюдение, почти ничего не принесли для развития психологии как науки. Кроме того, самонаблюдение начисто не годилось для исследования поведения животных, психики детей и душевнобольных. Бехтерев, первым сполна осознав это, яростно искал путей для обоснования и утверждения объективной, независящей от наблюдателя, подлинно научной психологии. Еще в самом начале века появились первые его статьи, ставшие вскоре трехтомником «Объективная психология» и оказавшие огромное определяющее влияние на развитие психологии во всем мире. Такого же пути искал в то время и американец Торндайк, с помощью специальных устройств изучавший поведение животных. Открытие (а точнее, осознание) метода условных рефлексов давало исследователям мощное оружие для объективного исследования психики людей и животных. Методика эта равно применялась в лабораториях Павлова и Бехтерева, и нет нужды обсуждать правоту кого-либо одного из них в той тяжбе о первенстве, которой открывались с некоторых пор их книги. Нет нужды потому, что Павлов изучал в начале века высшую нервную деятельность животных, а в бехтеревских лабораториях занимались только человеком.

Постепенно и незаметно сперва началась, но разрослась стремительно и неудержимо вражда двух ученых этих еще до открытия условных рефлексов, когда на любом почти научном заседании, где бы ни собирались физиологи поговорить о насущных своих проблемах, Павлов с Бехтеревым схватывались с первых же минут. Спорили они по каждой почти из идей о назначении и работе различных отделов мозга. Приводили материалы экспериментов – каждый на собственную лабораторию опирался, придирчиво искали ошибки в самом проведении чужих экспериментов, жестоко оспаривали выводы. Но у каждого вдобавок свой был яркий и жестоко сложившийся характер, и часто научное разногласие их, малостью добытых данных лишь разогреваемое, привело с неумолимой естественностью к чисто личной неприязни и враждебности».

О том же вспоминал хирург Пуссеп:

«…Если делали доклады ученики Бехтерева, то Иван Петрович всегда выступал против докладчика, но не всегда его возражения бывали успешны и часто носили личный характер. Если же выступали с докладом ученики Ивана Петровича, то и Бехтерев находил нужным возражать, и также было видно, что свои возражения он направлял против Павлова.

…Они не подавали друг другу руки и не разговаривали друг с другом.

…Два великих ученых в своей научной деятельности, направленной к выяснению истины, не могли согласиться друг с другом по такому ничтожному, казалось бы, вопросу, как приоритет. Оба ученых дали миру много ценного в научном отношении, но, может быть, они дали бы еще больше при дружной работе. В Берне (на съезде физиологов в 1933 году) при разговоре со мной Иван Петрович сказал: «Теперь только я почувствовал, насколько мне недостает клинической неврологической подготовки», – и тогда я подумал, что могли бы дать миру эти два великана, один физиолог, другой психиатр и невропатолог! Они дополняли бы друг друга и, может быть, результаты работы были бы другие, в особенности в области изучения психики человека».

К сожалению, этого не случилось.

На методе условных рефлексов, которые он называл сочетательными рефлексами, Бехтерев попытался построить совершенно новую науку – коллективную рефлексологию, которая должна была стать вершинным синтезом неврологии, физиологии, психологии и социологии. Психологические понятия внимания, воли, эмоций Бехтерев заменил на понятия о репродуктивных рефлексах и рефлексах сосредоточения. Даже на саму мысль Бехтерев начал смотреть как на некий сочетательный рефлекс. Новая наука должна была рассматривать человека в целом, во всех его физиологических и общественных отношениях.

К сожалению, или к счастью, исследования показали, что рефлекторные явления, как бы они ни были важны, никак не исчерпывают сущности психических явлений. Рефлекс – это нечто прямо зависящее от внешнего раздражителя, тогда как психика в высшей степени активна и часто может значительно изменять конечные результаты внешних раздражений.

Впрочем, это не умаляет значения сделанных Бехтеревым открытий.

Огромное значение научных работ Бехтерева состоит в том, что в период чисто умозрительных, даже мистических представлений о психике человека он своими исследованиями в области анатомии и физиологии мозга, примененными к изучению клиники душевных расстройств, очень много сделал для утверждения концепции психоза как мозгового заболевания, которое можно и должно изучать и лечить как все другие заболевания.

Трудоспособность Бехтерева поражает.

Им выполнено около 600 научных работ, среди них несколько капитальных монографий. Он основал несколько авторитетных научных обществ, а с 1896 года издавал журнал «Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии», имевший огромное значение для развития медицинского образования и науки в России. Клиника Бехтерева была известна во всех уголках, на практику и на обучение к нему приезжали и опытные врачи и начинающие специалисты со всех краев страны. Именем Бехтерева назван ряд пучков нервных волокон, значительное количество рефлексов и некоторые заболевания, впервые им описанные и изученные, например, особая форма одеревенелости позвоночника – «болезнь Бехтерева». Многим известна непременная смесь бромистых солей с настоем адониса – микстура Бехтерева.

В 1903 году Бехтерев организовал знаменитый Психоневрологический институт. К работе в нем он привлек таких ученых, как М. М. Ковалевский, Н. Е. Введенский, В. Л. Комаров. Располагался институт не близко, но это не останавливало тех, кто хотел попасть на лекции. «Электрическими трамваями до Николаевского вокзала, от Николаевского вокзала паровым трамваем до церкви Божией матери Всех скорбящих (третий разъезд), далее Смоляною улицей и Первым Лучом. Или по Неве (час езды финляндским пароходством)».

При Советской власти Психоневрологический институт стал базой для Государственной психоневрологической академии – Института мозга, высшего научного и учебного учреждения, сыгравшего огромную роль в дальнейшем развитии учения о нервных и душевных заболеваниях.

«…Как это ни печально, – говорил Бехтерев в 1908 году при открытии учебных курсов Психоневрологического института, – но следует отметить парадоксальный факт, что в нашем высшем образовании сам человек остается как бы забытым. Все наши высшие школы преследуют большей частью утилитарные или профессиональные задачи. Они готовят юристов, математиков, естественников, врачей, архитекторов, техников, путейцев и тому подобное. Но при этом упущено из виду, что впереди всего этого должен быть поставлен сам человек; и что для государства и общества кроме профессиональных деятелей нужны еще лица, которые понимали бы, что такое человек, как и по каким законам развивается его психика, как ее оберегать от ненормальных уклонений в этом развитии, как лучше использовать школьный возраст человека для его образования, как лучше направить его воспитание, как следует ограждать сложившуюся личность от упадка интеллекта и нравственности, какими мерами следует предупреждать вырождение населения, какими общественными установлениями надлежит поддерживать самодеятельность личности, устраняя развитие пагубной в общественном смысле пассивности, какими способами государство должно оберегать и гарантировать права личности, в чем должны заключаться разумные меры борьбы с преступностью в населении, какое значение имеют идеалы в обществе, как и по каким законам развивается массовое движение умов и т. п. Заполнить этот важный пробел и составляет ближайшую цель Психоневрологического института.