Читать онлайн «История всемирной литературы: В 8 томах статьи». Страница 18

Среди деятелей Академии было немало талантливых писателей и поэтов. Карл привлек сюда крупнейшего историка VIII в. Павла Варнефрида Диакона (ок. 725 — ок. 800), автора «Истории лангобардов», а также церковных гимнов, посланий и т. п. Эйнхард (ок. 775—840) показал себя сильным и лаконичным прозаиком в «Жизнеописании Карла Великого». Его книга с большой живостью и непосредственностью воссоздает и картину придворного и семейного быта императора, и его государственную деятельность, повествует о его многочисленных походах. Среди них упоминается и тот поход в Испанию, при возвращении из которого был убит в Ронсевальском ущелье, при ночной стычке с басками, юноша Хруодланд — по одним сведениям — племянник императора, учившийся военному ремеслу при дяде, по другим слухам — сын императора от его греховной связи с сестрой, удалившейся еще в молодости в монастырь. На общем фоне, изображенном Эйнхардом, с особой силой вырисовывается образ самого императора, вечно занятого, озабоченного очередными своими замыслами, доступного для своих ученых друзей. В ткань жизнеописания, в которой чувствуется строгая основа римских исторических биографий, вплетаются легенды и анекдоты о Карле, отголоски народной молвы об этом удивительном человеке, поразившем народное сознание. То, что станет в скором времени

- 455 -

народными преданиями о Карле, в книге Эйнхарда еще полно свежести, достоверности недавнего события.

Деяния Карла и его родни воспел в своих поэмах Ангильберт (ум. 814). Одна из них посвящена разгрому аваров при очередной попытке проникнуть в пределы империи. Это большое, энергично написанное стихотворение, скупо и точно воссоздающее основной эпизод — поражение аваров — и не жалеющее слов для восхваления франков и их вождя. Характерно, что Ангильберт обратился в данном случае к теме, которая волновала широкие слои франкского народа и его романских и германских соотечественников. Борьбе против аварского нашествия посвящены также анонимные поэмы о победе Карла I и его сына Пипина над аварами в 796 г. и плач о маркграфе Фриульском Эрихе, победителе аваров. Другая поэма, известная под названием «Император Карл Великий и папа Лев» (авторство Ангильберта предположительно), посвящена событию более важному: это рассказ о том, как встретились император и папа Лев III для заключения конкордата. В торжественно звучащих гексаметрах Ангильберт развертывает ряд красочных, написанных с большим эпическим искусством эпизодов. Поэт говорит о разноплеменном войске Карла, олицетворяющем единство подвластных императору стран Европы, о блестящем дворе, о свите папы, о минуте самой встречи, о кликах радости, гремящих над полем, где происходит начало церемоний. Читатель попадает в подлинную атмосферу этого выдающегося события, переживает его вместе с дружинниками Карла, с самим поэтом.

Большим мастером стиха был Теодульф (ум. 821), автор многочисленных дидактических произведений. Ему, одному из самых ученых сподвижников Карла, принадлежит большое аллегорическое стихотворение, изображающее мир наук: у корней древа познания сидит Грамматика, матерь всех знаний в понимании Теодульфа. Ветви древа — Риторика и Диалектика. Тут же находятся Логика и Этика. На другой стороне древа — Арифметика, Геометрия с циркулем в руках, Астрономия, увенчанная диадемой, изображающей небо, и Музыка, бряцающая на лире. Эта аллегория важна как свидетельство необыкновенно высокого мнения Академии Карла о месте гуманитарных наук в общем образовании.

В поэме «Послание к королю», великолепном образце поэтической эпистолярной поэзии эпохи Каролингов, Теодульф создал семейный портрет императора и его близких — детей и вельмож. У поэта, как и у резчиков и мозаичистов его времени, условные черты соседствуют с конкретными реалиями, следование античной традиции — со смелым новаторством. Император предстает в виде земного божества:

О лицо, лицо! ярче трижды промытого злата!

Счастлив, кому суждено вечно с тобой пребывать,

И любоваться челом, достойным своей диадемы,

Что нигде на земле равных себе не нашло,

Голову гордую зреть, подбородок и дивную шею,

Золотоносную длань, что посрамляет нужду.

                              (Перевод Б. Ярхо)

Иллюстрация: «Библия» Теодульфа

Рукопись IX в.

Вместе с тем насколько отличается от этого иконописного образа образ Карла, возвращающегося после похода в круг семьи:

Пусть же семья короля быстра в угождении будет,

Наперебой торопясь знаки любви оказать.

Мантии обе его и мягкие снять рукавицы

Карл пускай поспешит, меч же Людовик возьмет.

Чуть он воссядет, дары вперемежку со сладким лобзаньем

Дочери все поднесут — это подарки любви.

Хротруд фиалки дарит, Берта — розы и лилии — Гисла:

Нектар с амврозией даст в дар ему каждая дочь.

                              (Перевод Б. Ярхо)

- 456 -

Самым выдающимся писателем и поэтом Академии был Алкуин (ок. 735—804). Отданный ребенком в монастырскую школу Йоркской обители, Алкуин еще в молодые годы выдвинулся как блестящий полемист и отличный знаток латыни и теологии. Встретив Карла в Италии, Алкуин был восхищен размахом деятельности императора и его широкими планами; он стал его первым помощником в деле реформы образования, в создании Академии, в собирании вокруг нее людей, ценящих науку и преданных ей. Писатель необыкновенного трудолюбия, Алкуин оставил большое литературное наследие: здесь и учебники, сочиненные им по им же выработанной методике преподавания (он писал их для детей императора, наставником коих был долгие годы), тут и морально-философские сочинения — вроде рассуждения о душе человеческой, и элегии, и поэмы о жизни монастырей, богатые живыми деталями, и жития святых, и цикл эпиграмм, и около трехсот стихотворных и прозаических посланий, многие из которых представляют перворазрядный научный и литературный интерес.

В письмах Алкуина наиболее полно представлена та сложная смесь античных и библейских понятий, объединенная общехристианской религиозной и жизненной концепцией, которая так характерна для представителей Академии Карла. Письма Алкуина свидетельствуют о его незыблемой преданности христианству и его кровной близости к латинской дохристианской поэтической традиции; его мироощущение — это прежде всего мироощущение высокопоставленного клерикального лица, едва ли не князя церкви по масштабам его деятельности при императоре. События и люди, проходящие перед Алкуином, воспринимаются им сквозь призму библейских и античных ассоциаций.

Учителем Алкуина в области поэзии был прежде всего Вергилий. Его влияние чувствуется в поэме Алкуина о родном Йоркском монастыре, думы о котором не оставляли Алкуина даже в годы наибольшей связанности с планами императора.

Алкуин был также замечательным лириком; об этом свидетельствует ряд его стихотворений на бытовые темы, среди них — поразительное своей чистотой и искренностью «Прощание с кельей». Образ тихой рабочей комнаты, где за молитвой и повседневным трудом над любимыми книгами проводил свое время Алкуин, запоминается как новая тема в поэзии того времени. Здесь был счастлив Алкуин, и, отправляясь в шумный мир, зовущий его к иным делам, он с душевной тоской оглядывается еще раз на скромное ложе, на полку книг, на убогое и полное высокого смысла убранство своей кельи:

Милая келья моя, о тебе моя плачет камена,

Плачет о новой твоей, о неизвестной судьбе!

Вмиг довелось позабыть тебе песнопевца и лиру,

И завладела тобой властно рука пришлеца.

Уж не видать тебе боле ни Флакка-певца, ни Гомера,

Боле под кровлей твоей детский напев не звучит!

                    (Перевод С. Аверинцева)

Развитие светской поэзии на латинском языке оказало некоторое воздействие и на литературу церковную. В IX в., пока сохраняется своеобразная атмосфера каролингского гуманизма, появляются новые образцы латинской агиографической литературы, во многом отличающиеся от первых этапов развития этого жанра.

В десятилетия, последовавшие за созданием придворной Академии Карла, результаты работ, начатых ее участниками, на какое-то время сказались с большой действенностью. Ученым, трудившимся в этом кружке, удалось выпестовать поколение образованных, энергичных, способных людей, нашедших применение своим знаниям в самых различных сферах общественной деятельности: из них вышла плеяда ученых монахов, стремившихся улучшить состояние монастырских школ. Некоторые монастыри в землях немецкого языка стали с тех пор рассадниками церковной латинской учености — Фульда, Рейхенау, Санкт-Галлен прославились своими книжниками, теологами и поэтами.

Среди учеников Алкуина были и выдающиеся политические деятели вроде Гримальда, ставшего со временем канцлером императора Людовика Немецкого. Учеником Алкуина был и выдающийся педагог и латинист Храбан Мавр (784—856), автор большого количества трудов по самым различным вопросам истории церкви и проблемам теологии, человек, искушенный и в писании звучных латинских стихов, и в изящной прозе.