Читать онлайн «Краткая Воровская ЭНциклопедия». Страница 39

В Иволгинском дацане, что в Бурятии, служил в конце 50-х годов лама Хамарханов, который хорошо помнил жизнь Монголии последней четверти XIX века. Он любил рассказывать сцены народной жизни монголов и поведал о том, как тогда наказывали воров и угонщиков табунов. В определенных, защищенных от ветра ущельях Монгольского Алтая, на ровных каменных площадках стояли скульптуры чугунных козлов, внутри которых были топки. Вора сажали на козла и связывали бечевкой нижнюю треть голеней. Затем козла растапливали смоленными дровами до красна. И так оставляли вора — человек кричал, звал на помощь, источая аромат собственного жаренного тела. Прибегали волки и ждали, когда остынет кушанье, дотрагиваясь лапами до тела. Чудо! Некоторые наказанные выживали… крутясь пропеллером вокруг туловища козла, бечевки, стягивающие ноги, прогорали и жареный вываливался из такого казана — сковородки. Если в дальнейшем он не умирал, то причислялся к лику святых, обожествляя себя рассказами о происшедшем и показывая обоженные части. Не поверите, а это зафиксировано многократно, у монголов тогда почти не было краж. Так русский посланник в Пекине Соловьев, потерявший в конце прошлого века в пустыне между китайской стеной и Ургой золотые часы, их получил назад от нашедшего монгола. Посланника даже не удивило, а поразило то, что нашедший почти все лето разыскивал того, кто мог бы потерять золотые часы. В те времена часы составляли целое состояние. Вся Монголия была украшена скирдами, не подумайте сена, а шерсти, которую никто не воровал.

Последствия жестоких наказаний сказываются в веках, притом как ни странно, благотворно: в средневековой период в многочисленных прирейнских княжествах Германии очень берегли лес. Германия и сейчас самая лесная страна мира — на 70 % покрытая лесом вперемежку с небольшими полями, в стране нет открытых незазелененных пространств. В те времена не за кражу леса, а только за повреждение коры дерева (то есть нанесения ему поражения) злоумышленника убивали. Его приводили к раненному дереву, раздевали донага, тут же вспарывали живот и кишками обматывали ствол, человек погибал мучительно, больно, наглядно, облепленный муравьями и в жужжании ос и шершней. Просто так поврежденных деревьев (обмотанных проводом, с забитыми гвоздями, с затесами-знаками) вы и сейчас не встретите в Германии, а на поваленных штормами и бурями великанах можно увидеть надписи: «Посмотрите на мою судьбу, был велик, стал повержен», «Ох, как изогнула и переломала меня кручинушка жизнь», «Видно так мне написано на роду» и т. д. Пожаров в немецких лесах почти не бывает (встречаются ныне только в землях бывшей ГДР), ибо они все прорезаны просеками и пересечены водопроводами с гидрантами на случай возгорания. В лесах не курят, не разводят костров, все массивы оборудованы корзинками для сбора мусора — стеклотары, от которой в жаркие дни может быть возгорание, и они так же убираются, как улицы и площади. После войны уборкой мусора занимались школьники, ныне коммунальные службы. Леса также снабжены печами для жаренья мяса, сторожками от дождя и скамейками для отдыха. На многих скамейках написаны фамилии людей, которые их поставили. Бросить мусор в лесу — это равносильно плевку человеку в лицо. Кстати, иностранцы об этом не ведают, и из машин кидают пакеты и банки в придорожные кусты, естественно формируя к ним негативное отношение местных жителей.

В Восточной Сибири всех поражает опрятностью, ухоженностью и порядком Нижнеудинский район Иркутской области. Почему он такой? Там в первой четверти прошлого века исправником был Лоскутов, человек деятельнейший, управлявший людом, из которого многие были ссыльными и раньше ворами, бродягами, негодяями всех оттенков, путем розг, палок и плетей. За что он всыпал населению: «Плохо вспахана земля — секли, нечисто во дворе или избе — секли», прореха на рубахе или сарафане — секли, секли за все и про все! Но, Боже сохрани, если случалась в деревне кража, особенно, если украли что у проезжего, или срезали ящик или тюк в обозе: (о!) тогда секли без пощады и без разбору все селение, от мала до велика, пока не открывался виновный»[23]. Генерал-губернатор Сибири М.М. Сперанский (1819–1821 гг.) отстранил Лоскутова от должности, и он вскоре умер от чахотки. Но деяния столь ретивого исправника видны до сих пор.

Раньше на берегах осетровых рек Волги, Урала, Иртыша была в ходу «рыбацкая казнь». Что это такое? Люди нынешних поколений не ведают о том, какие богатые рыбой были российские и сибирские реки. Воспоминания сохранили нам рассказы о том, как из Дона сети с рыбой лошадьми вытаскивали и волами, а то и специальными воротами на топях, на Печоре-реке сорной рыбой считалась… стерлядь, а предпочитали вкушать вкуснейшую сельдь. Раскроем фолианты «Полного географического описания нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей» (вышло одиннадцать из намеченных двадцати двух томов) и посмотрим на фотографии складированных копнами на льду Яика (Урала) мороженных двухметровых осетров. Екатерина II, дабы изгладить ненависть людей (да, да и такое было) к лицам, участвующим в восстании Емельяна Пугачева, повелела реку Яик переименовать в Урал, и казаки яиц-кие стали посему уральскими. На зиму осетры ложатся спать в глубокие проточные ямы и спят там, омываемые подводными родниками друг на друге слоено, как бревна. Осетров зимой багрили со льда, прорубая семенем — особым ломом, большие лунки, а затем спускали сети.

Такой зимний лов рыбы сетью, подвешанной подо льдом, в дельте Урала, назывался аханным, а сеть — аханом. Рыбаки спали тут же, скорчившись в кожухах, на льду в шалашах — джулунах, сделанных из двухметровых палок-турлуков, связанных конусом и покрытых войлоком. Пойманных снулых (полусонных) осетров ставили стоймя мороженными в копна, а потом на станичном сборе распределяли по семьям. Встречались воришки, которых, поймав, приговаривали к «рыбацкой казни». При скоплении люда в вырубленные лунки на небольшом расстоянии шагов десять, «протаскивали» под водой вора туда и обратно, привязав за кукан, веревку, на которую нанизывают через жабры пойманную рыбу. Обычно подвергнувшийся такой участи умирал от воспаления легких, если его перед казнью не одевали в шерстяное платье, а после нее не растирали верблюжьими рукавицами и не поили водкой. Увозили такого вора домой с согласия толпы.

Прелюбодеяния (измена мужу) у одних народов жестоко наказывалось, у других, наоборот, поощрялось. Еще в тридцатые годы старики-зыряне (коми) приходили на прием к начальникам лагерей с просьбой подобрать им из зэков или надзирателей крепких мужчин для «предполуночного». В их задачу входило опробовать невесту, предназначенную к выданью, ибо считалось неприличным брать в постель к жениху девственниц. Жених, обнаружив непорочность, был вправе согнать ее со двора со словами: «видишь какова ты, никто на тебя не польстился, так и ты мне не надобна». Стоящими предполуночниками считались здоровые, крепкие мужи с образованием и желательно с бытовыми статьями, то есть воры, грабители, можно было привлекать и убийц. Старики их отбирали из предложенных начальством (руководство это использовало в качестве поощрения), затем угощали, кормили и направляли в постель к своим дочкам.

Петроград, недавно ставший Ленинградом, в 1926 году был потрясен одним событием. Его расписывали на все лады, показывая пагубность дореволюционных нравов, их жестокость и несправедливость по отношению к простым людям. Хотя никто не знал, что за граждане были найдены в виде скелетов. Итак, по порядку. При реконструкции одного здания под лестницей обнаружили тайную комнату, в которой был втиснут стол и за ним сидели (уже висели на цепях) скелеты, прикованные к стенам. Определили: парень и девушка, рассчитали, что, сидя за столом, они не могли соприкасаться друг с другом ни ногами ни руками, а только поцелуями. Сложили легенду о том, что якобы молодая женщина, жена одного состоятельного сановного вельможи, спуталась с его секретарем — юношей. Сановник поймал их в постели и повелел наказать таким зверским способом. Они, жена и юноша, неожиданно исчезли с горизонта санкт-петербургской жизни по расчетам в середине ХУШ века, а обнаружились в городе, ставшем колыбелью революции.

К концу второго тысячелетия новой эры мы можем констатировать дальнейшее совершенствование орудий убийств, прежде всего человека, тысячи людей гибнут, не ведая, от радиации, от плутония и стронция, от методов, перед которыми тускнеют убийцы Кавказа, знавшие 34 способа заточки клинков и закалявшие сталь не только убийством животных и прокатыванием моченых шкур, но и специально вскормленными для таких смертей пленниками.

Бежит человек, кричит человек, спотыкается, падает, и поднимается на станции Ванино. Помогите, спасите. Убили, отравили, ранили — нет, оказывается, заморозили. Рефрежираторщики поймали вора и потехи ради, заморозили ему зад, вдув морозный воздух в прямую кишку. Человека спасти не удалось, умирал страшной смертью, разлагаясь, но грузчиков-садистов так и не нашли.