Читать онлайн «Большая энциклопедия ножей мира». Страница 29

Все это, конечно, глубоко субъективно, притом что это лишь мое мнение, не претендующее на истину в последней инстанции. Поэтому данная глава имеет то название, которое имеет.

В процессе ее написания мне посчастливилось взять интервью у известного специалиста по ножам Алана Баликоева, технического директора ножевой студии «SLON», производящей как ножи «НДК-17» и «Кондрат-2», так и качественные ножи собственной разработки, вполне способные конкурировать с продукцией известных зарубежных фирм. В ходе беседы как раз обсуждался тактический нож как явление современного ножевого рынка. Для более полного раскрытия темы считаю необходимым привести данное интервью в этой книге.

Дмитрий Силлов:

– Любой человек, интересующийся темой боевых ножей, рано или поздно столкнется с понятием «тактический нож». Алан, расскажите, пожалуйста, что такое тактический нож в вашем понимании?

Алан Баликоев:

– Для начала давайте разберемся, откуда взялся сам термин «тактический нож». В том понимании, которое сложилось сейчас на Западе, это в очень большой степени плод маркетинговых усилий сначала неких оружейников-индивидуалов, а впоследствии достаточно крупных компаний, которые сделали себе из этого направления новый и достаточно большой сегмент рынка.

На мой взгляд, «тактический нож» — это нож, который по замыслу западных конструкторов достаточно эффективен для поражения биологической цели, компактен, сохраняет некие хозяйственно-бытовые функции и при этом эффектно выглядит. Чем зачастую и привлекает покупателей, не особенно разбирающихся в теме, позволяя своему владельцу ощущать себя «крутым парнем».

На самом деле подавляющее большинство тактических ножей, представленных западными компаниями, можно достаточно четко разделить на три большие категории.

Первая категория — это ножи классической конструкции, сами по себе, как правило неплохие, никаких элементов новизны не несущие, выполненные в милитари-дизайне, достаточно габаритные, тяжелые и надежные. Причем данные характеристики касаются как складных, так и нескладных ножей.

Второе направление я бы охарактеризовал как фэнтезийное, где люди дают волю своему креативу исходя из принципа «чем необычнее, тем лучше». Впоследствии под фэнтезийные ножи производители часто подводят некую техническую базу, по большей части весьма и весьма сомнительную. Но, тем не менее, такое направление тоже имеет место быть в данной теме. Кстати, к той же категории можно отнести так называемые «ножи из фильмов», сделанные по образу и подобию оружия известных героев кинематографа.

Третье направление — это когда нож создается с единственной целью нейтрализации вероятного противника. Имея свой опыт в создании новых моделей либо разумно компилируя чужие разработки, конструкторы порой создают достаточно функциональные ножи, в которых эффективность поражения биологической цели является первоочередной задачей, а остальные функции ножа отодвигаются на второй план.

Дмитрий Силлов:

– Алан, по возможности приведите наиболее характерные примеры ножей первой, второй и третьей категорий.

Алан Баликоев:

– Я думаю, к первой категории из складных моделей можно смело отнести «Рейнджер Т-3» и многие ножи от «Бейнчмейд», например модели 805, 806, 710, 730–735 и т. д. Это просто хорошие, добротные ножи, которые скорее просто явно или не слишком явно маркетингово позиционируются производителями как «тактические».

Если говорить про вторую категорию, то сразу вспоминаются ножи Джила Хиб-бена. Наверно, лучшей иллюстрации найти тяжело. В настоящее время на рынке появилось несколько менее известных брендов, которые ставят своей задачей максимально необычные, крикливые, бросающиеся в глаза формы.

Ножи третьей категории — это, например, ножи Джима Вагнера, а также некоторые ножи Фреда Перрина. К тому же есть некоторые модели, которые, наверное, можно поместить сразу во вторую и в третью категорию одновременнно, например Hobbit Warrior.

Все три сегмента представляют собой именно класс тактических ножей. Дмитрий Силлов:

– И еще такой вопрос. Есть мнение, что термин «тактический нож» непрофессиональный, не имеет права на жизнь. Хотелось бы узнать ваше мнение по этому вопросу.

Алан Баликоев:

– Термин, на мой взгляд, бессмысленный и безыдейный. Но на Западе термин «тактический» применяют ко всему, что может быть использовано в бою, будь то оружие, снаряжение или спецсредства.

Дмитрий Силлов:

– А вы бы как перевели название ножа, который на Западе называют «тактическим»?

Алан Баликоев:

– Сложный вопрос. Английский язык тем хорош, что в нем можно одним словом дать совершенно четкое определение некоторым понятиям, которые в русском языке включают в себя достаточно объемное описание. Я думаю, по-русски это некий нож, сочетающий в себе боевые и хозяйственно-бытовые функции. По общепринятой классификации существуют чисто боевые ножи, состоящие на вооружении соответствующих структур, охотничьи ножи, в соответствии с законодательством относящиеся к холодному оружию, а также ножи, сертифицированные как хозяйственно-бытовые. Однако объективные границы данных категорий сильно размыты, и непосвященному человеку сложно визуально отличить, какой нож к какой категории относится. Можно сказать, что тактический нож — это некий гибрид, созданный для современного человека на все случаи жизни. Кстати, на Западе термин «тактический нож» тоже неофициально делится на 2 сегмента — ножи, которые мы бы назвали «боевыми» и ножи «для самообороны».

Дмитрий Силлов:

– А какими характеристиками, по вашему мнению, должен обладать боевой нож?

Алан Баликоев:

– Если говорить о реальных требованиях, выдвигаемых военными к боевому ножу, то, по нашему опыту общения с силовыми структурами, во главе угла всегда ставится основное условие — чтобы солдат не смог этот нож сломать. Все остальное по большому счету вторично. Учитывая то, что солдат в большинстве подразделений никто ножом пользоваться не учит, нож для них — это в первую очередь инструмент и некий элемент снаряжения. Хотя случаи боевого применения ножа имели место быть, надо понимать, что при наличии огнестрельного оружия нож отодвигается на второй или на даже на третий план и как оружие в современной войне практически не рассматривается. Тем не менее, существуют некоторые задачи для спецподразделений, где место ножу остается.

Дмитрий Силлов:

– Как я понимаю, ваша ножевая студия занимается произодством именно высококачественных тактических ножей, в том числе «НДК-17» и «Кондратов-2»?

Алан Баликоев:

– Можно, наверно, и так сказать. Однако феномен русского тактического ножа заключается в том, что практически все они относятся к третьей категории. «НДК-17» создавался как нож для спецподразделений. Если мы берем, как говорили в советские времена, военнослужащего армии вероятного противника, или, как сейчас говорят журналисты, армии «стран развитой демократии», то его экипировка напоминает эдакого черепашку-ниндзя. У него на голове каска, на лице противоосколочные очки, на нем в обязательном порядке надет бронежилет с паховой пластиной и частичной защитой шеи, на нем висит огромное количество амуниции, создающей дополнительную защиту корпуса. Подобное положение вещей диктует совершенно иную концепцию применения ножа, так как тыкать ножом в бронежилет в боевой ситуации — дело совершенно бессмысленное.

Получается, что достать ножом можно при наличии противоосколочных очков лишь нижнюю часть лица, верхнюю часть шеи, руки и ноги. Также есть еще одна проблема боевого ножа. А именно — ножи классической конструкции практически не обеспечивают останавливающего эффекта. Когда мы видим в криминальных сводках сообщения о том, что оперативники нашли труп с тридцатью ножевыми ранениями, то это чаще всего не следствие садизма, а результат того, что человек, получив несколько ножевых ранений, не совместимых с жизнью, просто не чувствовал фатальной боли и продолжал активно сопротивляться.

Дмитрий Силлов:

– Совершенно с вами согласен. Я в свое время получил два тяжелых ножевых ранения рук, и в обоих случаях первоначальные ощущения были вполне терпимыми. Боль приходит гораздо позже.

Алан Баликоев:

– Вот именно. Объективно останавливающий эффект, связанный с болевым шоком, у ножа отсутствует. В горячке боя человек просто не ощущает последствий ранения холодным оружием. Как и в состоянии алкогольного опьянения, кстати. Описаны примеры, когда и в том и в другом случае люди, получив несмертельные ранения, банально истекали кровью, так и не осознав серьезности происходящего.