Читать онлайн «Крым. Большой исторический путеводитель». Страница 31

В глубине же Атилла придерживался скорее всего исконных степных верований, переходящих, похоже, от одного кочевого народа к другому, от скифов к гуннам. Когда у одного пастуха корова поранила ногу и он решил выяснить, обо что, то нашел в траве древний меч. Он принес его Атилле, и тот объявил, что это меч бога войны, который чтили раньше, но он был утерян. Теперь же меч поможет ему всех одолеть на войне. Тот же, кто усомнится, что после смерти Бледы вся бывшая у того власть перешла к нему, Атилле, будет иметь теперь дело не только с ним, но и с силами небесными.

В 435 г. в остатки римской Галлии вторглись германские племена бургундов. Когда-то они, как и готы, обитали на южных берегах Балтийского моря, а затем большинство их переместилось к Среднему Рейну (часть ушла вслед за готами к Черному морю). В 413 г. на правах федератов империи они перебрались на рейнское Левобережье. И вот, во главе с королем Гундахаром, они вознамерились расширить свои владения за римский счет: по-видимому, полагая, что империя совсем плоха.

Оказалось, что это не так. Против них выступил римский полководец Аэций и разбил их в битве. Был заключен довольно снисходительный мир, бургунды получили часть земель, на которые претендовали.

Но уже в 437 г. по неизвестно чем мотивированной просьбе Аэция на маленькое Бургундское королевство (около 80 тысяч жителей) напали гунны во главе с самим Атиллой и разгромили его. Король Гундахар пал в битве, погибло около 20 тысяч бургундов (остается надеяться, что меньше, все-таки четверть населения – это геноцид, а бургунды в ближайшие века будут появляться на страницах истории как довольно большой народ).

Здесь интересны два момента. Гибель Бургундского королевства описана в двух великих памятниках мировой литературы – «Старшей Эдде» и «Песни о Нибелунгах». Действующие в них эпические Этцель (или Атли) – это исторический Атилла, Гунтер – Гундахар, павший в бою с бургундами Бледель – не кто иной, как Бледа, удостоенный в эпосе менее драматической кончиной, чем на самом деле.

А еще необходимо подробнее остановиться на таком реальном историческом персонаже, как Аэций (390–454). Это самый яркий образ эпохи конца Западной Римской империи, старинный друг гуннов, одержавший над ними победу в одной из самых кровавых битв человеческой истории, «Битве народов» на Каталаунских полях. «Последний римлянин», как принято называть его у историков (широкому читателю известен роман Теодора Парницкого «Аэций, последний римлянин»).

Вот как охарактеризовал его древний историк Ренат Фригерид: «Он был среднего роста, крепок, хорошего сложения, то есть не хилый и не тучный; бодрый, полный сил, стремительный всадник, хороший стрелок из лука, неутомимый в метании копья, весьма способный воин и прославлен в искусстве заключать мир. В нем не было ни капли жадности, ни малейшей алчности, от природы был добрым, не позволял дурным советчикам уводить себя от намеченного решения; терпеливо сносил обиды, был трудолюбив, не боялся опасностей и очень легко переносил голод, жажду и бессонные ночи. Видимо, ему с малых лет предсказали, к какому положению его предназначила судьба».

Думается, в моральном аспекте набор качеств несколько идеализирован, такому человеку трудно было бы добраться до высот власти. Но не ошибемся, если скажем: человек большой, сильной, неоднозначной души, наделенный великими дарованиями, чувством долга и не лишенный честолюбия.

Его, выходца из знатной семьи, в юные годы судьба забрасывала к тем, кем принято было пугать детей. По обычаям древних времен, в обеспечение договоров, заключенных римским правительством, он находился в качестве заложника сначала в ставке вестготского короля Алариха, потом того хлеще – при дворе гуннского короля Ругилы, где провел несколько лет. Но юноша везде пришелся ко двору, даже стал другом своего младшего сверстника Атиллы, да и просто завел среди гуннов немало знакомств. В жизни ему это очень пригодилось.

Вернувшись в Рим, Аэций стал быстро делать военную карьеру, а это означало и карьеру политическую: это было время, когда не только во внешней, но и во внутренней политике меч весил больше всего.

Однажды он оказался в очень рискованной ситуации. Помните узурпатора Иоанна, который при приближении восточноимперских войск послал за гуннской подмогой? Так вот, послал он Аэция, зная о его широких связях при дворе царя Ругилы. Читаем у Фригерида: «Иоанн, побуждаемый этим, послал Аэция, который в то время был смотрителем дворца, с большим грузом золота к гуннам, известным Аэцию еще с того времени, когда он был у них заложником, и связанным с ним тесной дружбой, и приказал ему: как только вражеские отряды вторгнутся в Италию, он должен напасть на них с тыла, тогда как сам Иоанн ударит им в лоб». Аэций шел с гуннским войском (а путь немалый даже для кавалерии), но, пока дошел, Иоанн успел проиграть и погибнуть.

Однако благодаря своему уму и дипломатическому дару, а главное, тому, что с ним были тысячи гуннских всадников, он сразу сумел наладить хорошие отношения с Галлой Плацидой, матерью-опекуншей при малолетнем законном наследнике престола Валентиниане III.

Ему поверили и не ошиблись: поставленный во главе римской армии в Галлии, он одержал там победы как над германцами (вестготами, франками, ютунгами), так и над кельтскими племенами нориков. В 429 г. Аэций по заслугам получил высшее в империи военное звание «главнокомандующего войсками», а чтобы закрепить его за собою, через год обвинил прежнего его обладателя Флавия Феликса в заговоре, выступил против него во главе отряда, арестовал и казнил (без комментариев).

Но Галла Плацидия стала задумываться: не слишком ли силен и влиятелен становится этот главком? И она решила передать звание другому полководцу, наместнику (комиту) Африки Бонифацию – тому самому, который в 423 г. перекрыл поставку хлеба для свержения «узурпатора Иоанна». В 432 г. она вызвала Бонифация в Рим (во главе армии, разумеется), и главнокомандующим стал он. (А оставленная им плодородная провинция Африка вскоре была окончательно завоевана германцами-вандалами во главе со знаменитым королем Гензерихом и примкнувшими к ним аланами.)

Но не все было во власти регентши, Аэцию тоже было на кого опереться в армии. Между ним и Бонифацием разгорелись боевые действия, в которых войска Бонифация взяли верх, но сам он был смертельно ранен и вскоре скончался. Аэций укрылся в своем галльском поместье, а когда его там едва не убили, нашел убежище в Паннонии у своих друзей гуннов. Те произвели «демонстрацию силы» в его поддержку, и вскоре Аэций опять был при своем звании. И при новой жене, которой стала вдова Бонифация Пелагея (вандалка по происхождению).

Более того – с тех пор (с 432 г.) и до самой своей гибели в 454 г. Аэций фактически единолично определял внешнюю политику Западной Римской империи (тем паче что повзрослевший Валентиниан, не про кесаря будет сказано, был откровенным балбесом, никакими делами заниматься не любил и думал только о том, как бы сорвать побольше радостей жизни, хотя бы и в самых неизящных формах – например, беспардонно овладевая женами своих придворных).

Говоря о Ругиле, мы не оставили без внимания тот факт, что при нем, в 433 г., гунны стали законными обладателями Верхней Паннонии (со всем ее коренным населением в придачу). Приходит на ум: не было ли это благодарностью Аэция за оказанную поддержку? О разгроме гуннами Бургундского королевства в 437 г. мы тоже говорили – остается принять к сведению, что дело происходило поблизости от огромных земельных владений полководца и дипломата Аэция, охрана которых состояла из наемников-гуннов.

К тому времени гуннами уже правил его давний приятель Атилла. Слово «друг» к их возрасту, жизненному опыту и общественному положению, наверное, уже не подходило, но личные контакты поддерживались. Аэций по просьбе Атиллы послал к нему на службу опытного секретаря, а когда Атилла его по какой-то причине убил – послал другого.

При поддержке гуннов римляне воевали с королевством вестготов. Война закончилась вничью, хотя лично Аэцию удалось одержать одну большую победу. Известен эпизод этой войны: когда из осажденной римлянами Тулузы вестготы прислали для переговоров несколько арианских епископов, один из римлян усмехнулся: «Пока они возлагают надежды на бога, мы полагаемся на гуннов» (гунны, как оказалось, неплохо владеют осадной техникой: вынесли кое-какие познания еще из Поднебесной, а потом приумножили). С их же помощью было временно подавлено движение багаудов – многолетняя вооруженная борьба обездоленных в Галлии.

Уговорами, деньгами Аэцию удавалось оберегать от массированных гуннских набегов земли Западной империи, и в первую очередь Италии. Восточная империя тоже старалась гуннов не раздражать, скрупулезно соблюдала договоры и не скупилась на золото. К тому же Атилла на несколько лет был отвлечен делами «далеко на севере», т. е. в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе. С кем именно ему там пришлось разбираться – доподлинно неизвестно. Предположительно с крымскими гуннами-альциагирами и тоже обосновавшимися в Крыму протобулгарами-акацирами, а также с какими-то аланскими племенами.