Читать онлайн «США: История страны». Страница 83

Тем не менее Вильсон не желал отказываться от Лиги Наций. Он верил, что организация коллективной безопасности покончит с войнами и обеспечит стабильный мир во всем мире. Он надеялся, что сумеет добиться от сената ратификации мирного договора (а следовательно, и устава Лиги Наций как составной части). Однако и здесь президента ожидало горькое разочарование, отчасти по его собственной вине. Хотя на выборах 1918 года республиканцы сумели обеспечить себе большинство мест в Конгрессе, Вильсон не включил никого из них в состав «Мирной комиссии». Понятно, что обманутые в ожиданиях республиканцы не склонны были поддерживать президента. Они не преминули указать на многочисленные отступления от «программы мира», которые допускал сам Вильсон.

Наибольшие нарекания у критиков вызывал тот факт, что в случае ратификации мирного договора Соединенные Штаты должны будут подчиняться решениям Лиги Наций.

В этом вопросе вильсоновский идеализм действительно вступал в противоречие с американской традицией, предполагавшей независимость внешней политики. Пока США оставались вне всяких международных союзов, они были вольны выбирать, когда и куда им вмешиваться. Вступление в Лигу Наций, доказывал республиканский сенатор Уильям Э. Борах, противоречит национальным принципам американцев. Если договор будет утвержден, то Америке придется «раз и навсегда отказаться от своей великой политики «неприсоединения к запутанным европейским союзам», на которой вот уже сто пятьдесят лет базируется сила республики». Кроме того, данный мирный договор ущемлял «право нашего народа самостоятельно управлять своей судьбой, не подвергаясь никаким ограничениям – ни моральным, ни юридическим – со стороны иностранных держав». Концепция коллективной безопасности, столь милая сердцу Вильсона, вызвала дружное возмущение у тех, кто видел в ней угрозу американской независимости.

Критики потребовали внести необходимые изменения в устав Лиги Наций. Президент отказался идти на уступки. Вместо того он отправился в длительный тур по штатам, повсюду пропагандируя мирный договор и свое детище, Лигу Наций. Осенью 1919 года он вернулся в Вашингтон – вконец измотанный постоянными переездами и напряженным расписанием встреч. Второго октября у Вильсона случился обширный инсульт, который сделал его практически нетрудоспособным на оставшиеся полтора года президентства. В ноябре того же года сенат отказался ратифицировать Версальский договор. В 1921 году Соединенные Штаты подписали сепаратные мирные договоры с Германией, Австрией и Венгрией.

Первая мировая война стала шокирующим событием для всего мира: она продемонстрировала, сколь негуманной может быть наша цивилизация. Американцы стали всерьез сомневаться в возможности разумного и нравственного решения международных споров. Свыше 10 млн человек сложили головы на полях сражений, еще 20 млн получили различные ранения. Мирные переговоры обнаружили наличие глубоких противоречий в победном лагере союзников. Итоговые соглашения оставили чувство глубокой обиды в сердцах у немцев, на котором позже и сыграл Гитлер. Громкие разговоры о самоопределении подтолкнули к действиям таких националистических лидеров, как Хо Ши Мин и Махатма Ганди. Долгие прения в американском Конгрессе по поводу судьбы Лиги Наций лишь усилили тягу к автономной (а никак не коллективной) международной политике. И вдобавок ко всему события, связанные с завершением войны и мирными переговорами, окончательно испортили отношения между Советской Россией и Западом. Одностороннее решение Ленина о выходе из войны вызвало справедливое негодование у союзников (Соединенные Штаты не были исключением). В результате они не только исключили Россию из версальских переговоров, но и организовали в 1918 году коллективное военное вторжение с целью поддержки контрреволюции. Вплоть до 1920 года западные войска оставались на территории России.

Хуже всего то, что окончание войны не сняло международной напряженности. Скорее, следовало говорить о ее переориентации. Верный своим прогрессистским устремлениям Вильсон втянул нацию в войну. Но очень скоро Америка обнаружила, что не может переделать мир по своему образу и подобию. Потерпев поражение на пути реализации собственной социальной программы, послевоенная Америка подвергла ревизии и свои отношения с другими государствами, и основополагающие принципы прогрессизма. Желание вернуться к «привычным стандартам» возобладало над всеми лозунгами о коллективной ответственности.

Миновали первые десятилетия XX века. После подъема, сопровождавшего годы реформ, и ужасов военного времени американцы вновь вернулись к «нормальной жизни». На практике это означало свертывание прогрессистских проектов и расширение деловой активности. Однако отступление в социально-общественной сфере было не окончательным, а как бы пробным шагом. В значительной степени это объяснялось не слишком прочными достижениями в экономике. В конце 1920-х случился обвал рынка, и Америка вновь в 1930-х годах заговорила о реформе. Результатом этих колебаний стала выработка нового понятия «нормы», которое базировалось на беспрецедентном расширении федеральной власти.

Выборы 1920 года были задуманы Вудро Вильсоном как «великий и серьезный референдум» по вопросу о мирном договоре. Однако, судя по итогам этого мероприятия, страна не приняла идеализм своего президента. Контроль над федеральным правительством захватили республиканцы. Новый президент Уоррен Г. Гардинг призывал избирателей покончить как с международными обязательствами, так и с идеями прогрессистов. Он объявил:

Сегодняшней Америке нужен не героизм, но исцеление; не сногсшибательная панацея от всех бед, а норма; не революция, но реставрация; не волнения, но приспособление; не срочная хирургия, но спокойствие; не кипение страстей, но равновесие; не безоглядное погружение в пучины интернационализма, но успешное плавание по волнам национального единства.

С 1921 по 1933 год в Белом доме властвовали республиканцы: сначала президентствовал Гардинг, затем (после его смерти в 1923 году) Калвин Кулидж и, наконец, Герберт Гувер. Если пренебречь кратким периодом (1930), когда демократы имели ощутимое большинство в палате представителей, можно утверждать, что и Конгресс был в руках республиканцев. К тому же республиканцы сумели обеспечить себе восемь мест в Верховном суде. До момента полного отказа от «прогресса» партия испробовала различные пути достижения цели, которая требовала (если выражаться в духе Гардинга) не трансформации, но стабильности.

Все трое республиканских президентов сильно отличались по своим внешним и «внутренним» данным. Гардинг был импозантным мужчиной, весьма склонным к выпивке и легковесным развлечениям. Несмотря на все свое обаяние, он оказался не слишком успешным президентом – отчасти из-за весьма заурядных способностей, а отчасти благодаря сомнительным знакомствам (трое его друзей были замешаны в скандальных историях). Кулидж представлял собой прямо противоположный тип – моралист из Новой Англии, пуританин до мозга костей, который предпочитал держаться замкнуто и отчужденно. По отзывам современников, Кулидж всегда выглядел так, будто только что съел лимон. К тому же он часто чувствовал себя утомленным и по полдня проводил в постели. Гувер, респектабельный и энергичный инженер, в годы войны проявил себя неплохим администратором, возглавляя Управление по продовольствию; при Гардинге и Кулидже занимал пост министра торговли.

Несмотря на все различия в характерах, эти президенты проповедовали одинаковые взгляды на роль правительства: республиканцы отвергали коллективные принципы прогрессизма. Гувер, из всех трех наиболее склонный к размышлениям, в 1922 году написал целую книгу, посвященную «американскому индивидуализму». Он утверждал, что национальное величие Соединенных Штатов сформировалось в результате усилий одиночек. В основе американской системы лежит простой принцип: «Лишь организованная свобода и равные возможности для отдельных личностей способны подтолкнуть инициативу и предприимчивость этих личностей на пути к прогрессу».

Установка прогрессистов на активное вмешательство правительства в дела нации также оспаривалась республиканцами. Государственные организации, доказывал Гардинг, не способны решить социальные проблемы, ибо «нельзя излечить все болезни человечества при помощи законов». Никакие законодательные акты, пусть самые многочисленные, «не могут подменить собой качественное гражданство». Гардинг пропагандировал такую политическую систему, при которой «граждане не ждут помощи от страны, а сами стремятся что-то сделать для своего правительства и страны в целом». Его слова удивительным образом перекликаются с инаугурационной речью Джона Ф. Кеннеди, которая прозвучит несколько десятилетий спустя. Кулидж также доказывал, что американцы не должны полностью полагаться на правительство, ибо «трудолюбие, достаток и репутацию невозможно обеспечить каким-либо законом или правительственным решением». Никакое правительство не может отменить необходимость усердно трудиться.