Читать онлайн «США: История страны». Страница 14

Таким образом, позиция колонистов была вполне ясна: они ставили под сомнение абсолютную власть парламента. Они желали сохранить местную автономию и требовали реального представительства. Британия отклонила оба требования. В конце концов много ли людей в империи и даже в самой Англии имели привилегию «действительного» представительства? А заявления американцев по поводу «суверенитета» и вовсе выглядели нелепицей! Парламентская власть в империи не подлежит ограничению или тем паче разделению. У парламента либо неограниченная власть, либо никакой. Он либо создает законы по своему усмотрению, либо вообще этим не занимается. Короче, парламент либо правит, либо нет!

Тем не менее, несмотря на все свое упрямство, британские власти вынуждены были признать: закон о гербовых сборах провалился. Денег из колоний поступало все меньше, экспорт в Америку неуклонно падал, зато беспорядки изо дня в день возрастали. В Лондоне было сформировано новое правительство под руководством маркиза Роккингема, которое подвело итог британским издержкам и в марте 1766 года приняло решение об отмене злополучного закона о гербовых сборах. В то же время парламент издал специальный декларационный акт, в котором вновь подтверждал свое право творить колониальные законы – «во всех случаях без ограничения». Британцы были убеждены, что, невзирая на недавнюю неудачу, они смогли отстоять авторитет и сохранить лицо. Американцы, в свою очередь, верили, что выиграли спор, намереваясь в будущем попросту игнорировать декларационный акт. Таким образом, кризисную ситуацию удалось на какое-то время смягчить. Смягчить, но не разрешить принципиально.

Уже на следующий год с приходом к власти нового правительства (соответственно, с новой колониальной программой) обстановка вновь накалилась. Чарльз Тауншенд, министр финансов Британии, решил: раз колонисты признали за парламентом право регулировать коммерческую деятельность и вводить торговые сборы, то империи грех не воспользоваться этим законным источником доходов. В 1767 году кабинет принял закон о доходах, существенно повышавший налоги на такие промышленные товары, как краски, бумага, стекло, свинец и чай. Из собранных денег предполагалось формировать фонд заработной платы английских чиновников в Америке. Чтобы вся система работала гладко, Тауншенд позаботился обеспечить законодательную базу для ужесточения коммерческого права. Предвидя недовольство колоний, он убедил парламент приостановить работу Нью-Йоркской ассамблеи. В качестве предлога был использован тот факт, что колония не сумела обеспечить средства для размещения британских войск.

В результате положение колонистов еще более ухудшилось. Ненавистные налоги вернулись под новой личиной, королевские чиновники обрели финансовую независимость от местных властей, а вице-адмиральские суды получили право наказывать нарушителей торгового законодательства. В довершение всего Лондон мог в любую минуту распустить любую колониальную ассамблею. Америка ответила на это беззаконие новым взрывом протестов, петиций, бойкотов и гражданских беспорядков. Торговля находилась в упадке, а социальное и политическое напряжение нарастало. Такое положение дел сохранялось почти два года, затем 5 марта 1770 года необъявленная война вышла на новый уровень. В тот день в Бостоне разгорелся конфликт между горожанами и британскими войсками, расквартированными в городе. Началось с того, что мальчишки забросали снежками стоявших на посту солдат, собралась толпа, полетели насмешки. В ответ англичане открыли огонь, убив пятерых и ранив шестерых горожан. Вести об этом инциденте, получившем название «Бостонской бойни», быстро разлетелись по всей Америке и вызвали новый всплеск ненависти к англичанам.

В тот же самый день британский парламент, заседавший за 3 тыс. миль от Бостона, предпринял действия, направленные на погашение затянувшегося конфликта. Новый премьер-министр, лорд Норт, удрученный 40-процентным спадом в английском экспорте и непрекращающимися протестами колонистов, потребовал от парламентариев отмены закона Тауншенда. Те согласились, однако оставили повышенный налог на сахар, как символ законной власти парламента над колониями. И вновь британцы уверовали, что им удалось с честью выйти из положения, – в то самое время, как в Америке праздновали победу над метрополией. Столь разная трактовка ситуации, конечно же, свидетельствует о взаимном непонимании оппонентов. Но она позволила восстановить спокойствие (а с ним и торговлю) и еще на два года оттянуть назревавший военный конфликт.

Действительно, два ближайших года – с 1770 по 1772 год – в жизни колоний царил относительный покой, однако это была только видимость, скрывавшая ряд застарелых проблем. Несмотря на отмену двух законов, большинство имперских реформ оставались в силе: несправедливые «налоги» подрывали конституционные принципы; вице-адмиральские суды ставили под сомнение основные юридические права населения; произвол королевских чиновников мешал самоуправлению; запрет на выпуск бумажных денег сильно осложнял экономическую жизнь колоний, а неоправданное присутствие регулярной армии несло угрозу основным гражданским свободам. В среде колонистов зрело недовольство. Осенью 1772 года в Бостоне был сформирован Корреспондентский комитет, в чьи функции входило распространение новостей, патриотических выступлений и предостережений по всей стране. Невзирая на запрет, комитет осуществлял связь между колониями и проводил антибританскую агитацию среди народа. Пройдет совсем немного времени, и «корреспонденты» комитета начнут передавать в свои отделения куда более важные новости.

Чтобы поддержать пришедшую в упадок Ост-Индскую компанию, парламент принял в 1773 году закон о чае, который заочно передавал компании монополию на чайную торговлю в Америке. Используя махинации на таможне, чиновники компании искусственно занижали цены на популярный среди колонистов голландский чай, поступавший по контрабандным каналам. Пока цены на этот напиток оставались низкими, таможенные пошлины Тауншенда сохранялись. Откровенно протекционистский характер закона о чае вывел из себя американских колонистов, которые от пассивного порицания перешли к активным действия: горожане организовывали специальные отряды, что блокировали порты и запрещали разгружаться торговым судам. В Бостоне пошли еще дальше: 16 декабря 1773 года горожане утопили в прибрежных водах прибывшую партию чая стоимостью 10 тыс. фунтов стерлингов («Бостонское чаепитие»). В ответ Лондон принял ряд карательных мер: прежде всего, британцы закрыли Бостонский порт; вслед за тем последовала реорганизация правительства Массачусетса и назначение военного губернатора; судопроизводство по делам нарушителей королевских законов было перенесено в Лондон, зато подразделения регулярной армии максимально приблизили к населению – теперь солдат размещали прямо в частных домах. Если Британия рассчитывала этими репрессивными законами – в Америке их окрестили «невыносимыми» – запугать колонистов, то она сильно просчиталась. Вместо того правительственная акция, как никогда, сплотила американцев и усилила их ненависть к британским властям.

«Бостонское чаепитие»

Теперь уже подавляющее большинство колонистов не сомневалось: в Лондоне готовят генеральное наступление на их оставшиеся свободы. А принятые парламентом законы подтверждали самые дальновидные догадки, которые оправдывали протесты колонистов. На протяжении последних десяти лет американские патриоты не просто наблюдали и осуждали имперские реформы, они также пытались их осмыслить. Основательно изучив труды древнегреческих и древнеримских философов, опираясь на идеи эпохи Просвещения и взгляды английских оппозиционеров Джона Тренчарда и Томаса Гордона, местные патриоты пришли к неутешительным выводам: все злоупотребления лондонских властей проистекают не от неумения управлять, а являются намеренной попыткой разрушить американскую свободу. Весь ход колониальной истории подтверждал тезис о небезопасности политической власти для ее носителей – власть, как известно, развращает. Причем, как выяснилось, процесс этот носит расширяющийся и неконтролируемый характер: чем шире возможности власть предержащих, тем необратимее последствия. Растущая власть требует в жертву свободу. Человеческие права вообще нечто хрупкое, и защитить их можно лишь через постоянный и бдительный надзор. Американцы не собирались сдаваться. Оказывать сопротивление тирании в любых формах, окорачивать руки недобросовестному правительству, которое противопоставляет личные интересы государственным – в этом они видели свое исконное право. А в том, что такое сопротивление необходимо, колонисты теперь не сомневались. Доказательством тому служила цепь несправедливостей, чинимых королевской властью.