Читать онлайн «Фантастические звери и места их обитания». Страница 2

Первые попытки провести такое различие делались крайне грубо и примитивно.

В XIV веке Бердок Малдун, тогдашний глава Совета волшебников[2], издал указ о том, что всякий прямоходящий представитель магического сообщества получит статус «существа», прочие же будут впредь именоваться «зверями». Он пригласил «существа» на дружескую встречу с волшебниками, чтобы обсудить новые магические законы. Это оказалось ошибкой, в чем глава Совета и убедился, к огромному своему огорчению. На встречу явилось несметное число гоблинов, которые привели с собой толпу всевозможных прямоходящих существ. Батильда Бэгшот рассказывает об этом в своей «Истории магии»:

Шум стоял невообразимый: писк дириналей, стенания авгуреев, бесконечная пронзительная песнь фвуперов. Волшебники и волшебницы пытались сосредоточиться на чтении документов, а вокруг них, болтая и хихикая, вились пикси и феи. Около дюжины троллей разносили мебель в щепки своими дубинами, а вурдалаки шарили по всему залу в поисках детишек, которых можно съесть. Глава Совета встал, чтобы объявить заседание открытым, поскользнулся на кучке помета глиноклока и, ругаясь, выбежал вон.

Как мы видим, хождение на двух ногах еще не гарантирует того, что данное магическое создание сможет или захочет интересоваться государственными делами. Бердок Малдун разочаровался в своих идеалах и зарекся на будущее приглашать в Совет каких-либо представителей магического сообщества, кроме волшебников.

После Малдуна Совет возглавила мадам Эльфрида Клегг. Она попыталась дать новое определение «существа», надеясь установить более тесные связи с другими видами магических созданий. Мадам Эльфрида объявила, что «существа» — это любые создания, говорящие на человеческом языке, и пригласила на очередную встречу всех, кто способен вразумительно объясняться с волшебниками. И на этот раз тоже возникли проблемы. Тролли, которых гоблины обучили произносить несколько простых фраз, вновь разнесли зал Совета. Джарви бегали вокруг стульев, кусали и царапали ноги присутствующих. Тем временем большая делегация привидений (при Малдуне их не пустили на Совет на том основании, что они не прямоходящие, а прямоскользящие по воздуху) в знак протеста покинула собрание, возмущенная, как они выразились впоследствии, «бесцеремонным предпочтением, оказанным нуждам живых в ущерб желаниям мертвых». Кентавры, которых при Малдуне относили к «зверям», а при мадам Клегг причислили к «существам», вообще отказались участвовать, протестуя против несправедливого исключения русалок, неспособных вне воды разговаривать на каком-либо языке, кроме русалочьего.

Только в 1811 году было найдено определение, которое большинство волшебников сочли приемлемым. Гроган Стамп, вновь назначенный министр магии, постановил, что «существо» — это «любое создание, достаточно разумное, чтобы понимать законы магического сообщества и участвовать в создании этих законов»[3]. Делегатов-троллей допросили в отсутствие гоблинов и пришли к выводу, что они совершенно не понимают того, что им говорят, вследствие чего их и классифицировали как «зверей», несмотря на прямохождение; впервые в истории через переводчика пригласили русалок вступить в число «существ»; феи, пикси и садовые гномы, невзирая на человекоподобную внешность, были без малейших колебаний причислены к «зверям».

Естественно, этим дело не кончилось. Все знают о требованиях экстремистов классифицировать маглов как зверей; общеизвестно, что кентавры отказались от статуса «существ» и пожелали остаться «зверями»[4], в то время как оборотни уже много лет занимают промежуточное положение между «зверями» и «существами». На сегодняшний день ими занимается Служба поддержки оборотней при Секторе существ, хотя Канцелярия по регистрации оборотней и Группа отлова оборотней подчиняются Сектору зверей. Несколько видов вполне разумных созданий классифицируют как «зверей» из-за того, что они неспособны совладать со своей злобной натурой. Мантикоры и акромантулы владеют осмысленной речью и тем не менее пытаются слопать всякого, кто подойдет к ним слишком близко. Сфинксы говорят исключительно загадками и при неверном ответе впадают в буйство.

В тех случаях, когда по поводу классификации того или иного зверя существуют разногласия, это будет отмечено в комментариях к соответствующей статье.

Обратимся теперь к следующему вопросу, который волшебницы и волшебники чаще всего задают, как только речь заходит о магозоологии: «Почему маглы не замечают магических зверей?»

Как это ни удивительно для большинства волшебников, нам не всегда удавалось скрыть от маглов существование магических зверей и чудовищ. Даже самое поверхностное знакомство с магловскими литературой и искусством Средних веков убеждает нас в том, что многие создания, ныне считающиеся вымышленными, в те времена были для маглов вполне реальными. Драконы, грифоны, единороги, фениксы, кентавры — эти и многие другие звери широко представлены в магловском творчестве той эпохи; правда, чаще всего до смешного неправдоподобно.

Однако при более внимательном изучении магловского бестиария мы убеждаемся в том, что большинство магических зверей либо вовсе остались незамеченными, либо принимались за нечто иное. Рассмотрим сохранившийся фрагмент рукописи, составленной неким братом Бенедиктом, монахом-францисканцем из Вустершира:

Нынче я работал в саду и под кустиком базилика обнаружил хорька чудовищных размеров. Он не спрятался и не убежал, как обычно делают хорьки, а бросился на меня, опрокинул на землю и вскричал с самой неестественной злобой: «Пшел вон, лысина!» Вслед за тем он укусил меня за нос, да так сильно, что кровь не останавливалась несколько часов кряду. Отец-настоятель не хотел верить, что мне повстречался говорящий хорь, и даже спросил, уж не отведал ли я реповой настойки брата Бонифация. Нос мой распух и кровоточил, и потому меня освободили от участия в вечерней молитве.

Очевидно, наш магловский друг наткнулся не на хорька, а на джарви, который, скорее всего, выслеживал в огороде свою любимую добычу — садовых гномов.

Недопонимание часто пугает сильнее полного неведения. Несомненно, ужас маглов перед магией еще усиливался страхом перед чудовищами, которые, возможно, подкарауливают их в собственном огороде. В те времена гонения на волшебников достигли небывалого размаха, а встречи с такими созданиями, как драконы и гиппогрифы, только усугубляли общую истерию.

В данной работе не рассматриваются темные времена, на исходе которых волшебники начали скрываться и прятаться от маглов[5]. Нас интересует только судьба мифических животных, которых, как и нас самих, необходимо было тщательно скрывать, иначе маглов не удалось бы убедить в том, что никакой магии не существует.

Международная конфедерация магов вынесла этот вопрос на обсуждение в ходе знаменитого совещания 1692 года. Не менее семи недель продолжались бурные дебаты между волшебниками из разных стран мира по поводу мучительной проблемы магических созданий. Сколько видов мы в состоянии скрыть от маглов и какие это виды? Где и как их прятать? Спор затягивался. Некоторые из обсуждаемых созданий не подозревали, что решается их судьба, другие принимали участие в дискуссии[6].

Наконец, участники совещания договорились между собой[7]. Двадцать семь видов магических созданий, от огромных драконов до крошечных бундимунов, предстояло спрятать, словно их никогда не существовало на свете. За последующее столетие это число еще выросло, по мере того как маги разрабатывали все более надежные способы укрывательства. В 1750 году в Международный кодекс секретности включили статью 73, которую соблюдают и поныне магические министерства всего мира:

В обязанности магических правительственных учреждений входит сокрытие, забота и контроль за всеми магическими зверями, существами и духами, проживающими на территории данного государства. В случае, если одно из таких созданий причинит вред маглам или же каким-либо иным образом привлечет их внимание, магическое правительство соответствующей страны должно понести ответственность перед Международной конфедерацией магов.

Не будем отрицать, статью 73 время от времени нарушали. Читатели-англичане старшего поколения наверняка помнят инцидент 1932 года в Илфракомбе, когда валлийский зеленый дракон, разрезвившись, приземлился на пляже, полном загорающих маглов. К счастью, обошлось без трагических последствий — на пляже отдыхала семья волшебников (награжденных впоследствии орденом Мерлина первой степени), которые немедленно применили к обитателям курорта заклятие Памяти. Это было крупнейшее массовое стирание памяти в двадцатом веке. Таким образом, катастрофы удалось избежать[8].