Читать онлайн «История Спарты (период архаики и классики)». Страница 78

Надо думать, что созданная Лисандром межполисная антидемократическая коалиция субсидировалась, главным образом, на средства Кира Младшего, который в 407 г. был назначен караном (наместником) Малой Азии[021_58]. Мастер неформальных контактов, Лисандр, по свидетельствам Ксенофонта и Плутарха, в ходе переговоров в Сардах так расположил к себе Кира, что сумел завязать с ним долговременную дружбу, которая прекратилась только со смертью последнего (Xen. Hell. I, 5, 2-7; Plut. Lys. 4). Как справедливо замечает Г. Глотц, "для Афин не могло быть ничего более губительного, чем удачная встреча в Сардах этих двух деятелей"[021_59].

Когда по истечении срока своей первой навархии Лисандр вернулся на родину, в Малой Азии он оставил достаточное количество верных ему прозелитов. При обсуждении в 405 г. кандидатуры на пост наварха две политические силы вне Спарты оказали давление на решение спартанского правительства: Кир Младший, уже вложивший немало средств в дело Лисандра, и руководители малоазийских городов, обязанные ему своим возвышением (Xen. Hell.. II, 1, 6-7; Diod. XIII, 100, 7; Plut. Lys. 7, 2).

Весной 405 г., после перерыва, Лисандр вновь был назначен главой спартанского флота. Правда, на этот раз он не имел титула наварха, поскольку, согласно спартанским законам, никто не имел права более одного раза занимать подобную должность. Но этот закон обошли, назначив Лисандра эпистолеем при номинальном навархе Араке (Xen. Hell. II, 1, 7; Diod. XIII, 100, 8; Plut. Lys. 7, 3). С данного момента, собственно говоря, и начинается тот период в державной политике Спарты, который непосредственно связан с именем Лисандра.

После победы при Эгоспотамах осенью 405 г. исход Пелопоннесской войны был уже предрешен. Афинской архэ больше не существовало. И перед Спартой возникла небывалая по своим масштабам задача - реорганизация прежней Афинской державы и выработка статуса новых союзных полисов. По всей видимости, Спарта могла выбрать три основных направления решения этой проблемы. Во-первых, предоставить всем городам бывшей Афинской империи автономию без каких-либо условий. Во-вторых, распространить на новых союзников те же права и обязанности, какие были у членов Пелопоннесской лиги. И третий путь - выработать принципиально новый подход к бывшим членам Афинской архэ и создать на месте Афинской державы свою, Спартанскую. Логика войны и победа в ней, конечно, толкнули Спарту на один из самых авантюрных ее экспериментов. Она попыталась, не имея на то никаких социально-экономических оснований и опираясь только на военную силу, взять в свои руки огромные пространства и создать подобие политического единства. Однако, как замечает Д. Лотце, и господствующий класс спартанского общества, и само это общество "находилось в противоречии с магистральным путем развития греческой истории. Менее всего Спарта была в состоянии заменить систему Афинского морского союза своей собственной"[021_60]. Тем не менее Спарта пошла на необычный для нее шаг: Лисандра, своего политического лидера, она наделила самыми широкими полномочиями и предоставила возможность осуществить лично им выработанную политическую программу.

После Эгоспотам Лисандру пришлось решать вопрос о статусе прежних союзников Афин. Он выбрал новый путь - создание класса "городов-клиентов", совершенно отличных от членов Пелопоннесской лиги и связанных со Спартою системой декархий и гармостов[021_61]. В качестве местной базы своей системы он использовал олигархическое движение. Учреждение олигархических режимов, какие бы крайние методы при этом ни использовались, вполне соответствовало общей направленности политики и традициям Спартанского государства.

По установившемуся мнению, декархии принято рассматривать как собственное творение Лисандра внутри господствующей системы Спарты[021_62]. "Спарта, - пишет Д. Лотце, - в завуалированной форме была вынуждена отказаться от своего старинного лозунга автономии. Лучшим цементом в сложившихся обстоятельствах оказались классовые интересы олигархических кругов в формально автономных полисах и их безусловно проспартанские настроения"[021_63]. Насколько умело Лисандр использовал "партийные" разногласия внутри малоазийских полисов, отлично видно по реакции бывших правителей этих городов на возвращение Лисандра.

После того, как эфоры в авральном порядке уничтожили декархии Лисандра[021_64] и малоазийские полисы погрузились в пучину хаоса и анархии, (Xen. Hell. III, 4, 7), отрешенные от власти правители все свои надежды на восстановление проспартанских режимов связывали исключительно с Лисандром. Они обратились к нему за помощью немедленно, как только Лисандр появился в Малой Азии вместе с царем Агесилаем (398 г.) (Xen. Hell. III, 4, 7).

Трудно ответить на вопрос, как конституционно оформлялись декархии и почему олигархические правительства в городах Лисандр ограничивал именно числом "десять". Возможно, как полагают Г. Парк и Д. Лотце, декархии были общим обозначением любых олигархий, учрежденных с помощью Лисандра, и вовсе не обязательно правящий комитет должен был состоять именно из десяти членов[021_65]. В любом случае, введение нового термина "декархия" свидетельствует о том, что установление этой формы правления не было делом рук местных олигархов, но - результатом деятельности самого Лисандра. Возможно, с помощью единообразных правительств, члены которых, принадлежа к одному социальному кругу и исповедуя одни идеи, могли лучше координировать свои действия и при необходимости оказывать друг другу помощь, Лисандр надеялся преодолеть обычный для греческих полисов партикуляризм. Не последними были, по-видимому, и соображения материального порядка. От богатых малоазийских городов, возглавляемых его креатурами, Лисандр вполне мог ожидать большой финансовой помощи. Декархи, обязанные своим возвышением исключительно Лисандру и не имеющие широкой социальной базы в своих государствах[021_66], для спартанского военачальника были гарантами безусловной материальной поддержки их общин.

Именно декархии, по замыслам Лисандра, должны были обеспечить нормальное функционирование новой системы господства. Но декархии, очевидно, не были единственным вариантом, какой Спарта могла предложить членам своей державы. Наряду с декархиями Диодор упоминает также олигархии, скорее всего, традиционного типа: "Лисандр, спартиат, после того, как он по распоряжению эфоров устроил дела во всех городах, попавших под власть лакедемонян, учредив в одних - декадархии, а в других - олигархии (ejn ai|" me;n dekadarciva", ejn ai|" de; ojligarciva" katasthvsa"), стал знаменит в Спарте" (XIV, 13, 1). Исходя из этого весьма осторожного высказывания Диодора, Г. Парк, а вслед за ним и Д. Лотце приходят к выводу, что хотя декархии и были основной политической формой правления при Лисандре, единственной формой их все же признать нельзя. Лисандр вполне мог отказаться от учреждения именно комитета Десяти, если он имел возможность гарантировать своим друзьям власть каким-либо другим способом[021_67]. За то, что декархии не были абсолютно обязательными при Лисандре, говорит также пример Афин, где власть олигархов была оформлена иначе. Хотя, с другой стороны, следует заметить, что это не самый подходящий пример. Афины были, без всякого сомнения, экстраполисом, и политическая ситуация там была гораздо сложнее, чем в других городах.

К сожалению, государственно-правовые аспекты истории Спарты отражены в наших источниках далеко не достаточно. Поэтому столь много остается открытых вопросов, связанных с декархиями. Не вполне установлено, в каких именно городах господствовала эта система. С одной стороны, предание утверждает, что система декархий имела всеобъемлющий характер, а с другой стороны, в нашем распоряжении очень мало свидетельств о конкретных декархиях.

Так, Ксенофонт (Hell. III, 4, 2; 5, 13; VI, 3, 8) и Исократ (IV, 110; cp.: VIII, 96-105), очевидно, считали декархии типичной и достаточно распространенной формой правления. Всякие олигархии времен Лисандра в их представлении были именно декархиями. Ксенофонт, рассказывая о намерении Лисандра сопровождать Агесилая в Малую Азию, основной целью данного предприятия полагал именно восстановление декархий. "Кроме соображения о превосходстве греческой армии им руководило еще желание самому участвовать в этом походе, чтобы при помощи Агесилая снова восстановить учрежденные им в городах декархии, уничтоженные эфорами, которые ввели здесь прежнее управление" (Hell. III, 4, 2). Далее, рисуя хаотическое состояние государственных дел в Малой Азии после 403 г., Ксенофонт за эталон порядка и стабильности принимает или демократии времен Афинской архэ, или декархии времен Лисандра. "Государственный строй в городах представлял собой настоящий хаос - уже не было ни демократического строя, как было под афинской властью, ни декархий, как было под властью Лисандра" (Hell. III, 4, 7). Любопытно, что в этом пассаже Ксенофонт противопоставляет демократию не олигархиям вообще, а именно декархиям. Из этого видно, что, по крайней мере, для малоазийских полисов декархии были повсеместной формой правления, и их учреждение современники связывали не столько со Спартанским государством, сколько с Лисандром лично.