Читать онлайн «История Спарты (период архаики и классики)». Страница 36

С появлением этого фрагмента, как заметил В. М. Строгецкий, стало бесспорным фактом то, что список изгнанных Спартой тиранов, известный нам до этого только в передаче Плутарха и автора схолий к речи Эсхина "О преступном посольстве" (ad Aeschin. II, 77), уже существовал и в более ранний период[007_102].

Дж. Хаксли обратил внимание на то, что упомянутые в папирусе Гиппий и Писистрат никак не могут быть связаны с Хилоном: ведь Гиппий был изгнан из Афин много позже смерти эфора, а к изгнанию Писистрата, согласно традиции, спартанцы не имели никакого отношения[007_103]. Поскольку Гиппий и Хилон отстоят друг от друга по меньшей мере на одно поколение, то, как нам кажется, можно предложить следующее чтение незаконченной заключительной фразы: Ippian de [Aqhnhsin] Peisist[ratou[007_104] kateluse Kleomenh"], что означает "Гиппия в Афинах, сына Писистрата, сверг Клеомен".

Приведем мнения тех исследователей, которые специально изучали данный отрывок с точки зрения его исторической ценности. Из-за краткости и плохой сохранности текста неясным остается даже вопрос о том, из какого рода произведения он взят. Ф. Якоби думал, например, что это фрагмент труда о семи мудрецах, поскольку в соответствующем отрывке на первом месте стоит именно эфор Хилон, а не Анаксандрид. Следовательно, в уме автора данного сочинения, если оно, конечно, было посвящено семи мудрецам, эфор Хилон как один из мудрецов был выше рангом, чем спартанский царь[007_105].

Есть и другие версии относительно тематики труда, к которому принадлежит данный фрагмент. Так, Н. Хэммонд считает этот отрывок частью конспекта по греческой истории[007_106]. Дж. Хаксли показалось заманчивым доказать, что найденный папирусный фрагмент взят из сочинения по истории Спарты. В качестве доказательства принадлежности разбираемого фрагмента к трактату по истории Спарты Дж. Хаксли приводит следующее соображение: судя по отдельным сохранившимся словам или частям слов (v. 10 Spar; v. 12-13 diaba" thn hpeiron; v. 14-15 th" parali(a" u)pwreia" ektis(en)), в первой плохо читаемой половине текста упоминается какое-то, по-видимому, морское плавание к материку и, возможно, основание колонии на побережье под горной грядой. Дж. Хаксли выдвинул смелое предположение, что в первой части папируса речь идет о возвращении Спарте после разгрома ею Аргоса в 546 г. острова Кифера и материковой территории вдоль побережья Кинурии[007_107].

Дж. Хаксли так же, как и Ф. Якоби, полагает, что отнюдь не случайно в данном отрывке первым назван эфор, а не царь, но объясняет эту странность иначе, чем Ф. Якоби. По его мнению, Хилон упомянут первым потому, что он был главной фигурой в акции по лишению власти Эсхина, тирана Сикиона[007_108]. Но главное даже не то, в каком порядке они упомянуты. Важен сам факт их совместного присутствия внутри одной фразы.

Данный папирусный отрывок, таким образом, подтверждает намеки Геродота (Her. I, 59) и Диогена Лаэртского (I, 3, 73) на враждебное отношение эфора Хилона к тирании. Так, Диоген приписывает Хилону слова, якобы сказанные им Периандру, тирану Коринфа: "Счастлив тиран, который умрет у себя дома своею смертью!"

Как нам кажется, данный папирусный отрывок представляет собой интересный дополнительный документ, подтверждающий традицию об антитиранической политике Спарты. Судя по сохранившемуся тексту, отрывок, возможно, являлся общей декларацией о борьбе Спарты с тираниями, снабженный двумя примерами, бесспорно, удачных операций Спарты: изгнанием Эсхина из Сикиона и Гиппия из Афин. Рассмотрим сначала эти два эпизода, тем более что они подтверждают краткие, но авторитетные ремарки Фукидида и Плутарха об успешной борьбе Спарты с тираническими режимами. Традиция, идущая от Фукидида, писателя в высшей степени точного и надежного, заслуживает нашего полного доверия.

Начнем с Сикиона. Очевидно, что это была самая удачная военная акция Спарты в Пелопоннесе, во всяком случае по своим последствиям. Если Геродот прав, утверждая, что Спарта около 550 г. "подчинила себе большую часть Пелопоннеса", то, возможно, эта "большая часть" образовалась за счет Сикиона и Коринфа. Коринф, по-видимому, окончательно сделал свой выбор в пользу Спарты лишь после того, как спартанцы изгнали из Сикиона Эсхина, последнего из Орфагоридов, которые правили там, согласно традиции, около 100 лет, приблизительно с 657 по 555 г.[007_109] Коринфским олигархам[007_110] было крайне неудобно и опасно иметь у себя под боком город, управляемый тиранами, притом настроенными крайне враждебно к дорийской знати (Her. V, 68). Освободив Сикион от тирании, спартанцы, очевидно, позаботились о том, чтобы здесь был восстановлен старый порядок и к власти пришли представители дорийского меньшинства (Her. V, 68). Сикион с этого времени стал одним из самых надежных союзников Спарты, ведь там снова благодаря спартанцам господствовала дорийская знать.

Обратимся теперь ко второму эпизоду - изгнанию Гиппия из Афин.

Тяжелой проблемой, стоящей перед спартанским правительством между 520 и 510 гг., была их политика в отношении афинской тирании. Судя по рассказам Геродота (V, 63-65) и Аристотеля (Ath. pol. 19, 4-5), чьи версии даже в деталях очень близки между собой, спартанцы не питали никакой ненависти к афинским тиранам. Наоборот, согласно преданию, "спартанцы находились с Писистратидами в самой тесной дружбе" (Her. V, 63, 2; 90, 1; 91, 2) и были связаны с ними узами гостеприимства (Arist. Ath. pol. 19, 4). Перемену подобного отношения Геродот связывает с влиянием Дельф. По его словам, "Алкмеониды во время пребывания в Дельфах подкупили Пифию деньгами, чтобы она всякий раз, как спартанцы вопрошали оракул, по частному ли делу или от имени государства, возвещала им освободить Афины" (V, 63, 1). Если все источники единодушны в том, что Алкмеониды подкупили дельфийских жрецов, то в отношении спартанских властей таких сведений нет. Как нам кажется, отнюдь не только глубокая религиозность, требующая от спартанцев безусловного подчинения воле Аполлона, заставила их изменить свое первоначальное отношение к Писистратидам и решиться на их насильственное смещение. Кроме почтения к Аполлону здесь действовали какие-то реальные интересы и мотивы. Скорее всего, спартанцы стремились остановить рост Афинской державы, начавшийся при Писистратидах. Личная дружба при этом, конечно, отступила на задний план, тем более что ксенические связи с Писистратидами были установлены до того, как те стали тиранами.

В рассказе Геродота об этой первой спартанской экспедиции в Аттику, целью которой было свержение Гиппия, есть интересные подробности (V, 63). Прежде всего, это был морской поход, и возглавил его не царь, а спартиат Анхимолий, или Анхимол, которого Геродот характеризует как человека весьма влиятельного в Спарте[007_111]. Экспедицию, однако, постигла катастрофа. Отряд Анхимолия сразу же после высадки был встречен фессалийской конницей и полностью разбит. Погибло много спартанцев, в том числе и Анхимолий.

В следующем 510 г. спартанцы отправили вторую экспедицию в Афины, к подготовке которой они отнеслись более серьезно. Это был уже не морской, а сухопутный рейд и во главе его стоял царь (Her. V, 64-65). Разбив фессалийскую конницу, спартанский царь Клеомен занял город и стал осаждать Гиппия и его сторонников, которые заперлись в Пеласгических стенах, древнем бастионе западной части Акрополя (Her. V, 64; Arist. Ath. pol. 19, 5). Геродот не сомневается, что спартанцы никогда бы не смогли взять крепость и захватить Гиппия, если бы не случайность: в руки спартанцев попали дети Писистратидов, и последние согласились сдаться, пообещав покинуть страну в пятидневный срок (V, 65, 2). Спартанцы гарантировали Гиппию и его семье безопасность и не выдали их на расправу Алкмеонидам (Her. V, 65, 3). Так пала тирания Писистратидов в Афинах.

Другой эпизод, связанный с вмешательством Спарты во внутренние дела Афин, кажется весьма странным для государства, последовательно выступающего против тиранов. После того как неожиданно для спартанцев вместо ожидаемого олигархического правления в Афинах силу стал набирать Алкмеонид Клисфен, заключивший союз с народом (Her. V, 66; см. также Arist. Ath. pol. 20, 1)[007_112], спартанские власти, видимо, решили, что для них предпочтительнее видеть в Афинах корпоративную тиранию во главе с Исагором, чем демократию. В это время Спарта как раз активно формировала Пелопоннесскую лигу, помогая будущим членам своей симмахии избавляться от тираний и учреждать у себя олигархии. В такой ситуации приглашение Исагора пришлось очень кстати.

Как сообщает Геродот, по приглашению Исагора, гостеприимца царя Клеомена (V, 70, 1; ср.: Arist. Ath. pol. 20, 2), в Афины был направлен небольшой отряд во главе с Клеоменом. Клисфен бежал, а спартанский царь, придя в Афины, изгнал из города "под видом очищения от скверны" 700 семейств, на которые указал Исагор. Но попытка Клеомена осуществить полномасштабный государственный переворот, распустив Совет Четырехсот и отдав власть в руки Исагора и трехсот его приверженцев, встретила сильнейшее сопротивление народа (Her. V, 70; Ath. pol. 20, 3). В столь сложной обстановке, не желая подвергать свое войско опасности, Клеомен предпочел уйти из Афин, бросив сторонников Исагора на произвол судьбы (Her. V, 70, 72-73).