Читать онлайн «Группа «Михал» радирует». Страница 7

Пролетаю над окраинными домами пригорода столицы. Подо мной расстилаются тихие мирные ржаные поля, окаймленные придорожными деревьями и лесами. Опасность миновала. Немецкие бомбардировщики ушли.

Без труда нахожу обозначенное на карте место посадки, вижу внизу контур самолета, стартовавшего передо мной. Поле крохотное, по краям стога хлеба. Захожу на посадку под крутым углом и сразу же за межой касаюсь колесами земли, подруливаю к придорожным деревьям, здесь механики маскируют самолет ветвями.

Вечером мы на грузовике возвращаемся в Варшаву.

Снова нестерпимо медленно тянутся часы у репродукторов. Сообщение об объявлении Англией и Францией войны Германии подтверждают громкие восторженные клики толпы, долетавшие от английского посольства даже до наших казарм.

Наконец 6 сентября пришел приказ об откомандировании нас в полки. Приказ о производстве в офицеры должен был поступить непосредственно в части. С радостью бросились мы укладывать чемоданы и доставать билеты на ближайшие поезда.

Несмотря на старания получить назначение в Варшаву, я был направлен в 5-й авиационный полк в Лиду. Ближайший поезд в этом направлении отходил только вечером, и я отправился в город повидаться с находившейся здесь на лечении сестрой, а потом в Беляны — проститься со своей девушкой. Еще совсем недавно было столько мечтаний, строились такие грандиозные планы дальнейшей жизни, и вот одно слово «война» сразу перечеркнуло все… Слезы в прекрасных девичьих глазах, последнее рукопожатие, последний взгляд… Как сейчас помню свои прощальные слова:

— Не горюй, Ядя. Через два-три месяца прогоним немцев, я вернусь, и мы снова будем вместе.

Возле казарм группа выпускников, получивших назначение в Вильно, с чемоданами в руках ожидала извозчика. Я схватил свои вещи и тоже присоединился к ним. Мы поехали на вокзал, и здесь узнали, что поезда ходят нерегулярно, а некоторые вообще не прибыли в Варшаву. Что делать, садимся в первый попавшийся поезд, идущий в направлении Бреста. Там, кажется, железнодорожное сообщение еще не нарушено. Поезд отправился с опозданием на несколько часов и тащился как черепаха. Под Минском-Мазовецким нас захватил первый налет. Машинист остановил поезд, люди в панике стали выскакивать из вагонов через двери и окна и убегать в поле. Кое-кто тащил за собой вещи.

Подтрунивая над штатскими паникерами, мы остались в купе. Но вот появились первые раненые, и нашей самоуверенности сразу поубавилось. При втором заходе немецких бомбардировщиков вместе с другими бросились в поле и мы. Вой пикирующих самолетов сливался со звоном стекол и треском очередей бортовых пулеметов.

Самолеты пролетали на бреющем полете над самым поездом так низко, что можно было рассмотреть лица летчиков. Будь у нас хоть один пулемет!.. Полное бессилие… Большее, на что мы были способны, — погрозить кулаком.

Когда мы вернулись в купе, глазам нашим представилось жалкое зрелище: изрешеченная пулями крыша, пробитые насквозь чемоданы. Оказали помощь раненым, и поезд двинулся дальше. До Бреста гитлеровцы обстреляли его еще три раза. Ночь прошла относительно спокойно. С непредвиденными пересадками мы кое-как добрались до Черемхи. Здесь дороги наши расходились — поезд с моими друзьями, не доходя до станции, свернул и кружным путем двинулся на Гродно, а я зашагал пешком к вокзалу, куда должны были якобы подать состав на Лиду.

По мере того как я подходил к зданию вокзала, занимавшийся рассвет открывал передо мной удручающую картину: всюду воронки после сильной бомбардировки, поваленные телеграфные столбы в паутине порванных проводов, развороченные рельсы. Чувство жути усиливали могильная тишина и полное безлюдье на станции.

Перед развалинами вокзального здания я остановился в раздумье, что же делать дальше. Вдруг откуда-то сверху донеслось нарастающее гудение, и тут же в небе появились немецкие бомбардировщики, идущие прямо на станцию. Сотрясшие воздух взрывы бомб не оставляли сомнений, что война подобралась даже сюда, в такой заброшенный угол, каким была Черемха. Я спрыгнул в яму, выкопанную, очевидно, под картофель, и здесь переждал эту первую в своей жизни массированную бомбардировку. Когда самолеты улетели, появился какой-то железнодорожник, сказавший мне, что поезд на Лиду стоит в нескольких километрах от станции.

Но не прошло и нескольких минут, как налетела новая волна самолетов. Мы спрыгнули опять в ту же яму. Земля осыпалась от сильных взрывов, пыль забивалась в легкие, слепила глаза. Казалось уже, что это не просто бомбардировка, а настоящее землетрясение. Время словно остановилось. Взрывы бомб сливались в один мощный гул. Внезапно все стихло. Мне даже показалось, что я оглох. Мы выбрались из укрытия. Рядом со старыми, заполненными уже водой дымились новые громадные воронки, торчали скрученные рельсы, расщепленные шпалы. Бомбили прицельно, с небольшой высоты.

Следующий налет застал меня уже по дороге к поезду. Самолеты шли на небольшой высоте и безнаказанно сбрасывали свой смертоносный груз на совершенно беззащитную станцию.

Дальнейшее путешествие проходило словно совсем в ином мире — тишина и покой сопутствовали мне до самой Лиды.

Сразу же по приезде я отправился в часть. Здесь уже находилось несколько моих сокурсников. Техник полка майор Гурский был удивлен приездом нашей группы, поскольку никаких новых самолетов он не ожидал. Линейные эскадрильи в полном составе убыли на фронт. В Лиде остались только вспомогательные службы, группа призывников, с которыми майор не знал, что делать, и несколько самолетов противовоздушной обороны. Аэродром был разрушен бомбардировкой, и нас, в конце концов, отправили на сборный пункт за город. Здесь время тянулось нестерпимо медленно. Шла война. Мы были довольно хорошо подготовленными военными специалистами и тем не менее не принимали фактически никакого участия в боевых действиях. Нас загнали в тыл, и мы сидели в ожидании сами не зная чего.

После долгих настояний дать нам какое-нибудь дело майор Гурский решил создать техническую базу для ремонта поврежденных на фронте самолетов.

Аэродромную роту, в состав которой входила механическая мастерская и отряд аэродромного обслуживания, взвод охраны и другие вспомогательные службы, разместили в здании ремесленной школы. Командиром роты был капитан запаса Шторм. Я стал его заместителем и начальником мастерской, а Збигнев Романовский и Игорь Мицкевич — командирами других подразделений.

К нам стали прибывать призванные из запаса, преимущественно механики, различных авиационных специальностей.

Вечерами мы слушали скупые радиосводки о положении на фронте. Порой до нас доходили неофициальные вести о разгроме нашей армии, но мы воспринимали их как панические слухи, распространяемые агентами «пятой колонны». Воздушные налеты теперь стали совсем редкими, а одиночные бомбардировщики, появлявшиеся время от времени над городом, не причиняли нам особого вреда. Единственного сбитого в воздухе «карася» следовало скорее всего записать на счет нашей же зенитной артиллерии.