Читать онлайн «Завоевание Константинополя». Страница 59

Мы имеем в виду не только множество новых исследований по истории Четвертого крестового похода в целом (т. е. по теме хроники Виллардуэна), созданных с конца 30-х годов, например серию статей американского медиевиста Д. Квеллера о средневековой дипломатии в 1198—1204 гг., которые, правда, написаны под весьма тенденциозным углом зрения, хотя содержат довольно обширную историческую информацию (см.: Queller D. Е. Medieval Diplomacy and the Fourth Crusade. L.: Variorum Reprints, 1980), но и ряд солидных трудов о самом хронисте и его произведении. Достаточно упомянуть хотя бы такую скрупулезно выполненную и в некотором роде уникальную работу, как монография Ж. Лоньона о «спутниках Виллардуэна», участниках похода 1202—1204 гг. См.: Longnon J. Les compagnons de Villehardouin: Recherches sur les croises de la quatrieme croisade. Geneve; Droz, 1978.

Что же касается текстологического фундамента издания, то он, повторяем, остался по-прежнему прочным и в сущности незыблемым. Э. Фаралем была выдержана наибольшая верность (палеографическая, лексическая, грамматическая) двум признаваемым лучшими (из шести дошедших до нас), притом близким друг другу, рукописным вариантам хроники, восходящим ко второй половине XVI в.,— так называемым Оксфордскому и Парижскому манускриптам. Остальные рукописи, включая и продолжателей Жоффруа де Виллардуэна, воспроизводящих более или менее точно, а порой с какими-то изменениями текст хроники и иногда даже претендующих на ее авторство, хранятся во французской Национальной библиотеке (Париж) и в венецианской библиотеке св. Марка. Они датируются XIII—XIV вв. См подробнее сравнительную характеристику рукописного наследия Жоффруа де Виллардуэна: Natalis de Wailly M. Notice sur six manuscripts de la Bibliotheque nationale contenant le texte de Geoffroy de Villehardouin // Notices et extraits des manuscripts de la Bibliotheque nationale et d’autres bibliotheques. 1878. Т. XXIV, 2e pt. P. 1 — 149; Faral E. Introduction // Villehardouin. Vol. 1. P. XXXVII—XXXIX, XLIV—LI.

Настоящий перевод — отнюдь не первый опыт ознакомления читателей в нашей стране с произведением одного из предводителей Четвертого крестового похода.

Ряд фрагментов из его записок был опубликован уже ранее: в XIX в. — в хрестоматии М. М. Стасюлевича (Извлечение из книги Жоффруа де Виллардуэна «О завоевании Константинополя» 1198—1204 г. (около 1210 г.) // Стасюлевич М. История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Т. 3. (Эпоха крестовых походов), ч. I (Крестовые походы 1096—1291). СПб., 1865. С. 619—643) и в советское время — в учебном пособии «История крестовых походов в документах и материалах» (См.: Заборов М. А. История крестовых походов в документах и материалах М., 1977. С. 154—162, 178—189, 199—201, 210—225, 246—251, 254—259), предназначенном для нужд университетского преподавания. Сравнительно недавно вышел в свет и полный перевод хроники, который, однако, преследовал литературоведческие цели. (Жоффруа де Виллардуэн. Взятие Константинополя. Песни труверов // Пер. со старофр. О. Смолицкой, А. Ларина. М., 1984. См. нашу рец. в кн.: Византийский временник. М., 1987. Т. 48).

Мы предлагаем читателю новый полный перевод хроники, опирающийся на ее прочтение в первую очередь как памятника исторической мысли средневековья. Переводчик старался по возможности в максимальной мере следовать слогу оригинала, избегая, однако, при этом впадать в «буквализм». Вообще говоря, отступления от «буквы» оригинала неизбежны в переводе любого нарративного текста столь отдаленной эпохи: далеко не во всех случаях возможно (да и нужно ли?) слово в слово придерживаться выражений хронистов, их синтаксической специфики, не искажая при этом смысл или не принося в жертву чересчур прямолинейно, ложно понимаемой текстуальной точности литературно нормативный язык перевода.

Отдельные лексические обороты хрониста, невоспроизводимые по-русски, нами иногда заменялись в тексте равнозначными по существу; в другие, несколько нечеткие по содержанию, вводились как бы раскрывающие их смысл пояснительные элементы, которые аудитории XIII в., по всей видимости, казались сами собой разумевшимися, но которые, бесспорно, нуждаются в «дешифровке» для современного читателя.

Вместе с тем всюду, где это представлялось допустимым со стороны литературно-стилистической, мы оставляли в неприкосновенном виде и повторения, и абсолютно или почти абсолютно одинаковые, устойчивые, «застывшие», или окостенелые, «формулы» типа «lors ot mult grant desacorde» («тогда случилось великое несогласие»), «lore lor avint» («тогда случилось у них»), «en cel termin lor avint» («в это время случилось у них») и т. п. То же самое относится к «монотонным», на современный взгляд, исторически же идущим от устной, эпической традиции (вовсе отрицать ее влияние, конечно, не приходится) и, естественно, мало заботившим хрониста своим «унылым» однообразием переходам от какой-либо части фразы к другой, где «мостиком», служит соединительный союз «и» («et il envoient a lui, et priolent... Et il les mena des respit et respit, et lor faisoit» — «и они послали к нему, и просили»... «и он назначал им один срок за другим»; «и он делал...» и т. д.). Такой ригористичный подход утяжеляет стиль перевода и приводит порой к «корявости», чуждой приглаженной литературной речи всякого нынешнего исторического рассказа, — перевод как бы поневоле трансформируется, лишается литературной «закругленности». Однако такие «шероховатости» органически свойственны писательской манере хрониста, и мы не считали уместным исправлять его стиль в соответствии с современными требованиями. Хотя, несомненно, он был в отличие от своего меньшого собрата по оружию и по «перу» — Робера де Клари образованным человеком и даже, как предполагали некоторые исследователи, вел во время похода какие-то записи (дневниковые записки о происходившем), на которые впоследствии мог опереться диктуя свои мемуары писцу,— все же, подобно речи Робера де Клари, изложение событий у Жоффруа де Виллардуэна не отличалось ни богатством, ни разнообразием лексики и фразеологии. Это типично средневековый хронист: его выразительные средства ограниченны, словарный фонд скуден, синтаксическая изобретательность и гибкость слабы. Как и у других западных авторов исторических произведений того времени, написаны ли они по-латыни или на родном языке (последнее представляло собой редкость в XIII в., и «Завоевание Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна — один из немногих примеров обращения тогдашнего историка к формировавшемуся национальному языку!), в передаче материала хронистом немало «общих мест». Он не утруждает себя отыскиванием каких-то свежих, не стертых речевых оборотов, использование которых придало бы всему складу повествования большую нюансированность и наглядность.

Со своей стороны переводчик поэтому тоже старался донести до читателя эти и другие особенности строя речи мемуаров Жоффруа де Виллардуэна и совсем не стремится сглаживать ее «шероховатости», вносить нарочитое «разнообразие» в эпически бедную лексикой манеру письма автора, короче старался не ломать собственным литературным вторжением своеобразную стилистическую ткань хроники и не «приподнимать» литературное обличье оригинала до современного уровня. Напротив, в меру своих сил переводчик добивался того, чтобы возможно ближе к оригиналу воспроизвести общий тон и фразеологический колорит хроники с ее непоследовательностями, с ее связанными чисто внешним образом переходами от одной группы фактов к другой, «неуклюжими» хронологическими перебивками, чаще всего встречающимися там, где автор повествует об утверждении завоевателей на территории захваченных ими византийских земель.

В заключение — несколько замечаний о транскрипции собственных имен, этнонимов и географических названий. Как правило, в нашем переводе сохранены начертания самого Жоффруа де Виллардуэна, а их идентификация перенесена в комментарий. Исключения составляют только те термины и имена, которые выглядели бы, если со всей последовательностью выдерживать данный принцип, крайне непривычно и резали бы глаз современному читателю. К примеру, мы переводили старофранцузские обозначения «li Grieu» (или «li Greu»), «l’Englois», «li Danois» словами «греки», «англы», «датчане»; Влахернский дворец (Константинополь) назван применительно к обиходной в русском языке формулировке, а не «Blacquerne», как у Жоффруа де Виллардуэна; сказанное относится и к транскрипции имен многих императоров — «Алексей» (у хрониста — «Alexis») и т. д.,; однако сохранены некоторые имена подлинника, например «Сюрсак» (так звучало в устах крестоносцев имя императора Исаака II) и т. п., отдельные названия местностей, вроде «Тюоркии» (малоазиатские территории бывшей Византии), и проч. Что касается французских имен собственных, то мы передавали таковые в их французском звучании, зачастую отступая от укоренившейся в нашей старой литературе и заимствованной из переводных немецких изданий (Б. Куглер и др.) немецкой транскрипции («Анри», но не «Генрих», «Годфруа», но не «Готфрид»). В этом плане предлагаемый перевод хроники разнится от других иноязычных ее переводов (их перечень приведен в библиографическом приложении), так же, как и от перевода О. Смолицкой, которая, к примеру, название «эрмены» (армяне) передает как «гермины», а «Анри д’Эно» превращает в «Генриха графа Энно».