Читать онлайн «Каннибализм в греческих мифах. Опыт по истории развития нравственности». Страница 38

«Когда персы, перешедши пустыню, расположились вблизи египтян, чтобы войти с ними в сражение, тогда наёмные солдаты египетского царя, эллины и карийцы, в отмщение Фанесу [из Галикарнасса, соотечественнику Геродота], за то, что он привёл в Египет чужое войско, придумали следующее. Были у Фанеса дети, оставленные им в Египте; их-то они привели в лагерь, пред глазами их отца, и поставили в середине между обоими войсками кувшин. Затем, подводя одного сына за другим, они их зарезали над кувшином. Покончив со всеми сыновьями, они в него влили вина и воды. Затем, когда все наёмники напились крови, они вступили в сражение». [417]

§ 21. Человеческие жертвоприношения у древних народов вообще

В древности мы часто встречаем человеческие жертвоприношения [418] : в Африке у египтян [419] и карфагенян [420] ; в Азии у индийцев [421] , персов [422] , у всех семитских народов, финикийцев, евреев [423] , жителей Аравии [424] , у скифов [425] , массагетов и других народов; в Европе, кроме греков, у римлян [426] , галлов [427] , британцев [428] , у норманнов, готов, саксонцев, хорусков, кимвров и других германских народов [429] , у литовцев, пруссаков, у славян [430] , руссов [431] , эстонцев и у других жителей теперешней России.

Важно для нас, что почти у всех этих народов, кроме военнопленных, приносилось, как и у греков, в жертву преимущественно дети и молодые женщины, большей частью девицы. Этим подтверждается наше предположение, что каннибализм взял своё начало с пожирания детей. [432] Особенно интересны ещё и некоторые обстоятельства в этих культах, самым убедительным образом доказывающие, что жертвуемый человек приносился божеству в виде пищи. Так, напр., по Диодору, «медное или бронзовое изображение Сатурна (Молоха) в Карфагене было так устроено, что для принятия жертвуемого ребёнка руки идола опускались вниз и затем подымались вверх, вследствие чего ребёнок скатывался в помещённую внутри идола раскалённую печь, где он и сгорал». [433] Подобным образом галлы сжигали громадные деревянные изображения богов вместе с помещёнными внутри их людьми и животными. [434] Можно ли яснее указать на значение сжигаемой жертвы? Наконец, важны те сведения, по которым жертвуемый человек был пожираем приносителями жертвы. Особенно во время падения язычества, когда, в виде реакции, в сильно распространившихся по всей Римской империи мистических культах, появилась тенденция возобновить старинные обряды во всей их строгости, мы знаем, что приносители человеческой жертвы вкушали её мясо. Плиний, говоря о «магии» и её обрядах, сопровождаемых человеческими жертвоприношениями, и удивляясь её распространённости по всему свету, несмотря на то, что народы не знакомы между собою или даже враждуют, восклицает: «Трудно даже оценить, как многим свет обязан римлянам за то, что они устранили эти чудовищные обряды, в которых считалось самым священным действием убить человека, а самым спасительным – есть его мясо!». [435] Заметим мимоходом, что эти таинственные обряды совершались в пещерах и вообще носили отпечаток примитивности, должно быть, на основании действительно исторических преданий. Ещё более прямые свидетельства подобного каннибализма мы имеем относительно некоторых азиатских народов, например, дербикков [436] , массагетов [437] , исседонов [438] , падэйцев [439] . Странным образом об этих народах мы только знаем, что они пожирали состарившихся родственников. Но эти известия напоминают нам существовавший в Европе обычай у вендов и велетабов или вильцов, о которых мы тоже знаем, что они умерщвляли, варили и пожирали состарившихся родственников, утверждая, что они имеют на это большее право чем черви, которые неминуемо бы съели погребённое тело [440] .

Из приведения подобного мотива мы ясно видим, что они были каннибалы в строгом смысле слова, и что они, следовательно, не ограничивались мясом одних только состарившихся. Подобное мы смело можем заключить и о вышеприведённых народах: без сомнения, они пожирали пленных врагов, а может быть, и детей. Отсутствие указаний на факт, казавшийся ничтожным в сравнении с передаваемым, не позволяет заключать, что ничего подобного не существовало на самом деле. Напротив того, мы должны признать, что многое могло подразумеваться как нечто, само собой понятное.

Для примера укажу на место Геродота, где он описывает, каким образом скифы варят мясо, несмотря на отсутствие в их стране дров. «Когда сдерут кожи с жертв [с жертвенных животных], они отделяют мясо от костей. Потом они кладут его в котлы… и варят, зажегши под ними кости жертв. Если у них нет котла, то они кладут всё мясо в желудки жертв, наливают туда же воды и зажигают кости [под этими жертвами]… Таким образом, бык варится в самом себе, так же точно и всякое другое жертвенное животное. Когда мясо сварится, то человек, жертвовавший [животное], кидает часть мяса и внутренностей пред себя. Жертвуют же они и других животных, но преимущественно лошадей». [441] Очевидно, что тут не может существовать ни малейшего сомнения, что скифы, по Геродоту, ели лошадиное мясо; а между тем прямо этого не сказано. Вообще, у древних, в особенности же у греков, употребление всякой жертвы в пищу было дело столь обыкновенное, что понятия: «жертвовать» и «употреблять в пищу», «жертвоприношение» и «пиршество», считались как бы тождественными и беспрерывно смешивались. [442]

Что это смешение значений происходило даже тогда, когда речь шла о человеке, можно, кажется, заключить и из того обстоятельства, что почти все настоящие людоеды древности считались приносящими человеческие жертвы [443] , и наоборот, что народы, приносившие своим богам в жертву людей, считались людоедами. Поэтому Геродот, говоря о человеческих жертвоприношениях тех же скифов, считает необходимым заметить, что они отличались от прочих животных жертвоприношений, и что божеству жертвовали только кровь военнопленных [444] , – ибо и они сами, как известно тоже из Геродота, пили только кровь убитых ими в сражении [445] . Можно даже полагать, что позднейшее мнение греков, что скифы были каннибалы, основано просто на известии, что они приносили своему богу человеческие жертвы. [446]

В числе народов, у которых были в употреблении человеческие жертвоприношения, приведены выше и египтяне. Относительно существования у них этого обычая иногда высказываются, однако, сомнения, не имеющие, как нам кажется, достаточного основания.

Плутарх передаёт по Манефону, что египтяне сжигали в городе Илифия живых людей, посвящённых Тифону (или похожих на него), и рассыпали их прах. [447] У Порфирия же мы читаем, что существовавший в Илиополе обычай приносить в жертву ежедневно трёх человек, снабжаемых в знак годности для жертвоприношения такими же метками, как назначенные для той же цели телята, был устранён, по Манефону, Амосисом, который заменил людей восковыми изображениями. [448]

Единственное свидетельство, на которое ссылаются в опровержение этих известий, находится у Геродота: «Но и множество других вещей, – говорит он, – эллины рассказывают без всякого основания. Нелеп также и рассказ их о Геракле: будто египтяне, когда тот прибыл в Египет, надели на него венки и повели его торжественно на заклание в жертву для Зевса; что сначала он был смирен, но когда они стали приступать к самому исполнению жертвенных обрядов, то он начал защищаться и убил их всех. Мне кажется, что эллины, утверждая подобные вещи, обнаруживают только своё полнейшее незнание природы и обычаев египтян. Ибо каким же образом могли они приносить в жертву людей, когда у них не позволяется приносить в жертву даже животных, за исключением только овец [или свиней], быков и телят, и то только чистых между ними, да ещё гусей!» [449] Но это место не только не может служить опровержением вышеприведённых свидетельств, а напротив, доказывая, в сопоставлении с ними, что греки знали о человеческих жертвоприношениях египтян, оно доказывает вместе с тем, что этот обычай существовал, хотя, быть может, только в исключительных случаях, но всё-таки существовал дольше, чем бы мы могли подозревать без этого места Геродота; ибо позднейшие рассказы греков могли бы в таком случае объясняться позднейшим заимствованием египтянами этого обычая от других народов.

По Причару, существование человеческих жертвоприношений в древности у египтян вполне подтверждается открытыми в египетских храмах изображениями человека, привязанного к дереву, с воткнутыми в тело ножами; позади него стоят пять жрецов, а пред ним изображено божество, в честь которого, по-видимому, всё это совершается. [450] Кроме того, он указывает на встречающиеся в катакомбах изображения обряда, в которых жрецы убивают людей. Относительно последних Вилькинсон находит вероятным, что в них изображается посвящение в таинства неофитов, «идущих под нож жреца, чтобы вступить в новую жизнь». [451] Насколько это объяснение «вероятно», я, конечно, судить не могу. Но то, что он говорит в опровержение заключения Причара относительно упомянутых изображений в храмах, мне кажется неосновательным. Он довольствуется замечанием, что один из этих храмов относится ко временам поздним – к римской эпохе, и что изображённый обряд мог бы считаться человеческим жертвоприношением только, если можно было бы доказать, что изображённые в них люди, действительно, жили в то время. [452] Но, во‑первых, он забывает, что мы вправе отыскивать и в произведениях позднейшего времени следы глубочайшей старины, во‑вторых, подобное изображение находится не в одном только храме, о котором говорит Вилькинсон. Вообще, он считает допущение человеческих жертвоприношений несогласным с гуманным характером «цивилизованного» египетского народа. [453] Напротив, мне кажется, что если бы мы даже не имели никаких свидетельств о человеческих жертвоприношениях в Египте, то и тогда не имели бы никакого основания отрицать существование у них в древнейшие времена этого обычая, который мы встречаем в истории всех других народов.