Читать онлайн «Сказания о Титанах». Страница 34

Вложил Хирон в глазницы Феникса глаза и повернул его опять лицом к солнцу:

— Смотри, Феникс.

И когда веселый солнечный луч кинулся шаловливо к глазам слепого, откусил Хирон осколком кристалла кончик луча, расщепил тот кончик надвое и впустил в оба глаза слепцу по лучику-отщепку. Заиграли золотые песчинки-искорки в глазу. Заголубел эмалью опал с бирюзою, засиял сапфир, напились лучики-отщепки вина и амброзии, опьянели, ударились о кристаллики, что вложил в ямки Хирон, и кинулись опрометью из глаз обратно к солнцу, перепутав пути.

И тут вскрикнул Феникс:

— Ушла тьма от меня, Хирон! Я тебя вижу. Я прозрел. Но Хирон-врачеватель снова покачал головой, как прежде, и, смахнув с крупа конским хвостом зелено-золотую муху, сказал:

— Еще рано. Это твой глаз видит солнце, а ты сам еще солнце не видишь. Не вошло оно в твое сердце, не осталось там горячим лучом. Только любящий солнце зряч. Но можно прожить и так, полузрячим. Чтобы стать зрячим, научись любить солнце, как любит солнце Асклепий.

Улыбнулся мальчик-бог, победитель Железного Вепря, в ответ на слова Хирона. Обнял конскую ногу бессмертного кентавра, прижался к ней и, запрокинув назад голову, сказал:

— Да, отец, я и змейка — мы любим солнце. И огромный Хирон, сын Крона, поднял человеческой ладонью мальчика с земли и посадил его себе на конскую спину. А потом так весело заржал человечьим ртом ему в утеху и пошел широкой иноходью с богом-ребенком на спине туда, вверх по тропе, в леса и луговины Пелиона. Тут крикнул Меланиппе Актеон:

— Поскачем и мы, Меланиппа! — и положил ей на спину ладонь, на то место, где ямка у конского крупа.

Сверкнули друг на друга глазами искоса Меланиппа и Актеон и взяли броском с места вскачь. Славный бросок, Хиронов! А вслед за ними вдогонку сорвались две птицы с дерева, а за птицами — два Ветра. Да где им!

Разошлись герои и гости кто куда. Один Феникс остался на поляне. Опустился он одиноко на траву под платаном-исполином и задумался. Видят мир глаза, да не так видят его, как прежде, а еще и по-иному: невидимое видят; не одну простую правду видят, но и правду чудес. Верно, эти чудо-глаза — не просто глаза. Но зачем ему видеть невидимое? Не титан он, не бог.

Лучше видеть мир попросту, как все зрячие.

И снова задумался прозревший Феникс.

Сказание о двух корнях познания

Медленно ступал Хирон с мальчиком-богом на конской спине. Он пытливо вглядывался в травы и часто останавливался, ощупывая ногой почву.

— Что ты ищешь, отец? — спросил Асклепий.

— Я ищу целебные корни.

И вот, осторожно копнув копытом землю, вырвал он рукой из земли мохнатое растение.

— Один корень я нашел, — сказал Хирон, — найдем и второй.

Вскоре в тенистом, глухом месте вырвал он еще один корень. Стряхнув с корней землю и омыв их в ключе, поскакал Хирон к самой вершине Пелиона, держа оба корня в руке.

Один корень был черен и короток, другой был белый и длинный.

На вершине Пелиона соскочил Асклепий со спины бессмертного кентавра, и оба присели на дерн — кентавр Хирон и мальчик-бог Асклепий.

Неведомая Асклепию притягательная сила исходила от корней в руках Хирона, и жадно-любопытно смотрел на них мальчик-бог.

— Вкуси от него, — сказал Хирон и протянул Асклепию белый корень.

Откусил мальчик-бог и сказал:

— Он сладок.

— Это корень познания. Он сладок, но плоды его горьки.

И Хирон протянул ему второй корень:

— Теперь вкуси и от этого.

Откусил Асклепий и от второго корня и, не выбрасывая куска изо рта, сказал:

— Он горек. Но я буду есть, раз ты мне его дал, отец. — И мальчик-бог съел кусок черного горького корня. И когда съел, сказал Хирону:- Мне кажется, что он стал слаще.

— И этот горький корень — тоже корень познания, — сказал Хирон. — Но его плоды сладки.

Держа оба корня в руках, внимательно всматривался в них Асклепий. Затем, указав на сладкий корень, спросил мальчик-бог Хирона:

— Что в нем? И ответил Хирон:

— Радость мысли, побеждающей смерть.

— Что же в горьком корне, отец?

— Горечь мысли.

— Расскажи мне об этих, корнях, — попросил Асклепий Хирона.

И Хирон рассказал Асклепию:

— Сладким породила мать-Земля Гея корень познания, и еще слаще были его плоды. Для радости своих детей создала она этот корень. Но боги постигли, что познание — сила, и сделали его плоды горькими для людей. И когда из горьких плодов упали на почву семена, выросли из этих семян горькие корни познания, и отдали боги эти горькие корни смертным. Но когда из этих горьких корней выросли плоды, плоды оказались сладкими, и забрали боги эти плоды себе, оставив смертным только самые корни.

Смолкли и мудрый кентавр, и мальчик-бог; оба озирали землю с высоты Пелиона. Там вдали, на глубине, в стороне заката, земля постелила равнины меж нагорий для глаз-лучей солнца, и в том котле солнечных лучей все цвело, золотилось, пестрело и играло. Не залетали туда сердитые фракийские Ветры. Обширными плодовыми садами-рощами была богата там почва. Называли ту сторону Пчелиный Элизии.

А в стороне восхода срывались в море отвесные стены скал. Там виднелись оскалы ущелий и темная чаща. Там кругом бездорожье и свирепая пляска Вихрей. Туда слетались они для борьбы. В вечной свалке клубились и вздымались там тучи и гремели волны и камни. Жесткие колючие плоды росли там среди пут из лиан, и называли ту сторону Входом в тартар.

Сказал мальчик-бог:

— Я понял: радость мысли дана бессмертным богам, но плоды ее горьки для смертных людей. Горечь мысли дана смертным, но плоды ее сладки для богов. Отец, я и для смертных сделаю сладкими плоды сладкого корня познания. Я исцелю их от смерти. Верну героев из аида. Отец, мне надо поскорее все познать, чтобы успеть это сделать вовремя.

Тогда поднял свое могучее тело Хирон от земли и весело крикнул:

— В дорогу! Прыгай на спину Хирону, сыну Крона! В путь, к исцелению смертных от смерти! Ты — веселый ребенок.

Сказание о Меланиппе, девушке-кентавре

Скачет Меланиппа. Ее рука на плече Актеона. Рука Актеона на крупе Меланиппы. Откинулась красавица девичьим торсом к конской спине, закинула другую руку за голову, смотрит в небо и взбивает копытами воздух. Не отстает юноша-герой. С нею он рядом несется прыжками, да какими! Скоком в конский скок. То взовьются оба до макушки дерева, то над речкой взлетят — с берега на берег. Только высунет из воды голову наяда и прокричит им вслед:

«Добрый путь!», а они уже мелькнули над другой речкой.

Говорит лань лани: «Нам бы так!»

Говорит коршун коршуну: «Нам бы так!»

Только дуб вековой грозит им вдогонку, ворча: «Ух, доскачетесь, скакуны! Не такие на моем веку скакали. А куда доскакали? Все на ветер. А я вот стою. И кора у меня корою, и суки у меня суками, и желуди у меня желудями, и растет у меня год от года под корою летопись кольцами».

А в лесу топ и гуд от скачки юноши-героя и Меланиппы.

Прежде не с Актеоном, а с мальчиком-богом Асклепием убегала Меланиппа в горы. И как сейчас Актеон, так, бывало, тогда Асклепий, положив ладонь на изгиб конской спины Меланиппы, ускорял бег, чтобы не отстать от девушки-кентавра.

Но однажды посмотрела Меланиппа лукаво на мальчика-бегуна, скачущего с нею рядом, и рванулась вперед, высоко выбрасывая передние ноги в воздух и все усиливая резвость бега. Упираясь рукою о круп Меланиппы, несся рядом с ней мальчик-бог. И взяла Меланиппа Хиронову скорость, незнакомую еще мальчику-богу. И уже отрывалась его рука от подруги, уже отделялась от него Меланиппа, и, не выдерживая резвости бега, не зная, что может он нестись по воздуху, как боги, вскочил мальчик-бог прыжком впервые на конскую спину Меланиппы и обхватил руками ее девичий стан.

Дико вскрикнула Меланиппа, взвилась на дыбы, метнулась через поваленные деревья и понеслась в безумящей душу скачке по лесным дебрям.

Словно незримый огонь исходил от Асклепия и проникал в Меланиппу — так вся горела она. Сжав бедрами конские бока и крепко обхватив подругу, мальчик-бог цепко сидел на ее конской спине, упиваясь бешенством бега. И с высокого, крутого берега кинулась Меланиппа в горную реку, окунулась и сбросила наездника в воду.

Как весело смеялся тогда Асклепий, выплыв на берег и дразня Меланиппу:

«Я объездил тебя, внучка Хирона! Бойся богов. — Но потом вгляделся в нее и серьезно добавил:- Но я так люблю тебя».

Тревожно-смущенным взглядом, без улыбки, строго смотрела на мальчика Меланиппа. Что-то поняла она в нем такое, чего не было у полубогов-героев и что было сильнее ее, вольной внучки титана Хирона. Удивилась, что он, ребенок, так могуч. Но понять до конца и высказать себе не могла. Не испытывала еще на себе юная титанида силу богов.