Читать онлайн «Скифы: исчезнувшие владыки степей». Страница 26

Итак, даже изгнав армию Дария из своей земли, скифы не могли чувствовать себя в безопасности. Война между ними и персами продолжалась. Однако скифам было ясно, что в одиночку сокрушить персов им не удастся. После похода Дария надежд на помощь племен лесной полосы не было. Посему скифы решили поискать союзников на стороне и обратились за помощью к враждовавшим с персами грекам.

Наиболее сильным среди греческих городов этого времени была Спарта. Расположенная в южной части Греции на полуострове Пелопоннес, она издавна развивалась в окружении враждебных соседей. Власти Спарты запрещали своим гражданам заниматься каким-либо ремеслом кроме военного дела. Благодаря этому спартанцы единственными в мире имели профессиональную армию. Одержав в бесчисленных войнах множество побед, они считались непобедимыми не только среди греков, но и вызывали уважение и страх у многих соседних народов. К ним-то и отправили скифы посольство с предложением заключить военный союз против Персии.

Между 512 и 494 гг. до н. э. скифское посольство прибыло в Спарту. От имени спартанского правительства переговоры со скифами вел царь Клеомен I, опытный и решительный воин. Скифы предложили спартанцам совместно выступить против персов. В случае, если бы спартанцы пошли на заключение с ними военного союза, у скифов был готов план совместных действий спартанской и скифской армий. В соответствии с этим планом, скифы брали на себя обязательство вторгнуться в Персию через Кавказ возле реки Фасис. Спартанцы же должны были, выступив из Эфеса с побережья Ионии, двинуться внутрь материка и затем встретиться с ними в одном и том же месте. Согласно Геродоту, когда скифы прибыли с этим предложением в Спарту, спартанский царь Клеомен «слишком много с ними общался». Общаясь же с ними больше, чем следовало, он научился у них пить неразбавленное вино. И от этого, как считают спартанцы, он сошел с ума. С этого времени, как они сами рассказывают, всякий раз, когда хотят выпить вина покрепче, говорят: «Налей по-скифски».

Чем закончились переговоры скифов со спартанцами, Геродот не сообщает, но, скорее всего, спартанцы отказались от скифского предложения. Причина этого могла заключаться в том, что спартанцы не любили воевать далеко за пределами своей родины. Они опасались, что в отсутствие их армии против них восстанут многочисленные илоты — государственные рабы-земледельцы, на труде которых держалось благополучие Спарты.

Тем не менее, даже оставшись в одиночку, скифы около 496–495 гг. до н. э. все же совершили набег на персидские владения. Однако направили они его не в Азию (для этого у скифов не было достаточно сил), а в принадлежавшую персам часть Фракии. Перейдя через Истр, скифы уничтожили находившуюся во Фракии 80-тысячную персидскую армию и дошли до Херсонеса Фракийского. Не надеясь удержать город против скифов, тиран Херсонеса Мильтиад (тот самый, который в свое время предлагал грекам разрушить мост и оставить армию Дария на растерзание скифам) в страхе бежал. Вернулся обратно в город он лишь после отступления скифов.

Относительная вялость скифского возмездия персам объяснялась просто. Основной военной целью скифов в эти десятилетия на рубеже VI–V вв. до н. э. становятся земли на севере и на востоке. Развал союза с большинством соседних племен побудил паралатов к активным действиям по расширению непосредственных границ Скифского царства. Именно тогда скифы включают в число зависимых от себя «скифов-пахарей» земледельцев Поворсклья, а также окончательно покоряют Поросье. Археологически это отмечено сожжением нескольких тамошних городищ.

Однако главной целью скифских вторжений на рубеже VI–V вв. до н. э. становятся земли на северо-западе, совершенно неизвестные Геродоту и населенные племенами лужицкой культуры. Современные учёные полагают, что лужицкая культура была создана древним индоевропейским племенем венетов, оставивших позднее своё имя в наследство славянам.

Первый вал скифского вторжения обрушился на земли венетов ещё несколькими десятилетиями раньше, при переселении сигиннов в Подунавье. Оседание сигиннов на Тисе и Дунае мира венетам не принесло. И отсюда, и из юго-восточной лесостепи некоторое время разорительные набеги в лужицкие земли ещё продолжались. Впрочем, отмечаются и какие-то мирные сношения скифов с лужицкими племенами. Основной ударной силой вторжения тогда и позже были те же сигинны, но участвовали и племена правобережной лесостепи, и степные скифы. В глубине венетских лесов последние оседать вовсе не собирались — для них вторжение являлось чисто грабительским. Серия походов и набегов продолжалась несколько десятилетий. Верховья Буга и Днестра в это время отчасти запустевают — местные «скифы-пахари» сдвигаются на запад.

Скифы брали штурмом и сжигали сопротивлявшиеся им лужицкие грады, истребляли венетов подчас без разбора пола и возраста. На стороне завоевателей было организационное превосходство — кочевники имели единую власть и легко координировали действия с подвластными племенами. Разрозненные вождества лесных земледельцев были заведомо слабее. Волны нашествия достигли на севере среднего течения Вислы, а на западе — Одры. Лужицкой культуре был нанесён удар, от которого она так и не сумела оправиться. Начался закат венетской эпохи в Центральной Европе.

Последствия скифского вторжения для венетов оказались катастрофичны. Основные ремесленные центры были разорены или заброшены, немалая часть населения изгнана с насиженных мест. Падение многих градов привело к разрушению и политической жизни. Даже в областях, совершенно не затронутых скифскими набегами, археология отмечает поступательную деградацию, упадок культуры. Не исключено, что завоевателям на время удалось прервать торговлю по знаменитому Янтарному пути — что тоже сказалось на достатке и культуре венетов. В этих условиях начавшееся расселение с севера отдалённо родственных племён поморской культуры особого сопротивления не встретило. В этих племенах, смешавшихся в итоге с лужицкими венетами, с наибольшим основанием видят первых более или менее достоверных предков славян.

Во время своего движения на юг ранние славяне неизбежно сталкивались со скифами и сигиннами. Именно приход с севера многочисленных, неплохо организованных и воинственных переселенцев остановил разорительные скифские набеги в лесную полосу. К длительной лесной войне со свежими силами врага кочевники явно готовы не были.

Кратковременный контакт с южными завоевателями оказал некоторое, довольно скромное, воздействие на складывающийся праславянский язык. Последний пополнился небольшой группой скифских заимствований. Большая часть из них имеет то или иное отношение к скотоводству. Это «гуня» (одежда из овчины), «пан» (скотовладелец, богач), «хорна» (корм, фураж — от иранского «еда»), «кот» (закут для скота), «обачить» (следить, приглядывать). К скотоводческому хозяйству имело касательство и слово «рай» с первоначальным значением «благополучие, (даруемое свыше) богатство». Из заимствований иной тематики отмечены «хмель» и «конопля» — коим в иранской культуре придавалось важное ритуальное значение.

Первый контакт славян с иранскими кочевниками Степи, таким образом, являлся весьма кратковременным и почти случайным. «Скифский миф» о славянстве обрёл плоть позже — и уже не в области реальной истории, а в культуре и исторической памяти. От византийских хронистов и летописцев Руси до ранних историков на заре критической науки творилась связка «скифы-славяне», исподволь проникая в самосознание. Закрепившись же там, она едва могла быть изгнана научной критикой. И воскресала уже в новых, подчас причудливых образах даже в академической науке вплоть до последнего времени. Так древнейшие славяне, впервые в своей истории заступившие земли от разрушительной кочевой волны, оказались в памяти потомков накрепко связаны с врагами. Один из многих парадоксов, какими полно изучение глубин славянского прошлого.

В ходе своих набегов в Центральную Европу скифы заодно упрочили своё влияние на западе, в населённых в основном фракийцами землях. После вторжения 495 г. до н. э. ряд фракийских племён признал зависимость от скифских царей. Скифам удалось сломить и на время подчинить агафирсов. Фракийское направление на полтора века становится главным в политике скифских царей.

Фракийский бог-всадник. Деталь позолоченного серебряного шлема

Однако другим направлением скифской экспансии стало юго-восточное. Здесь давлению паралатов подверглись давние соседи меоты. В итоге часть меотских племён на левобережье Нижнего Дона и южнее была подчинена скифам. Греческий историк V в. до н. э. Гелланик определял северные меотские племена как «меотов скифов». В конце того же столетия другой эллинский автор Ксенофонт прямо писал, что меоты «подвластны» скифам. Впрочем, не все меотские племена покорились. Во времена Геродота скифы, с одной стороны, перегоняли свои стада зимой по замерзшему Боспору на земли синдов на Тамани. С другой стороны, скифы совершали по льду пролива и набеги против синдов. Таким образом, синды так и не подчинились скифам, несмотря на то, что те кочевали по их землям. Но на востоке границы скифов в Предкавказье в V в. до н. э. по-прежнему достигали верховий Кумы, захватывая всё Прикубанье.