Читать онлайн «Энциклопедия: Волшебные существа». Страница 41

1 В большую литературу они вошли благодаря письмам миссис Брей к Роберту Саути, опубликованным впоследствии под названием «Граница Тэви и Тамар». Миссис Брей не была уроженкой английского Запада, и потому в ее рассказах о пикси ощутимо влияние как литературных, так и народных преданий о феях. Тем не менее именно она стала первооткрывателем богатейшей традиции, связанной с пикси, и ее находки были подтверждены рассказами уроженцев Запада, Роберта Хен-та и Уильяма Ботрела, о корнуэльских писки. Пикси из рассказа миссис Брей «красивый и стройный, без единой нитки на теле».

2 Tongue R. Forgotten Folk-Tales of the English Counties. London, 1970.

ЛОЖНЫЕ ОГНИ

Болотный огонь (Will о’ the Wisp). Это явление, которое имеет множество других имен, так или иначе объясняющих его происхождение. Трупными свечами, или свечами мертвяков, такие огни называют, когда видят в них предвестие смерти, в других случаях имена более абстрактные: Билли-со-свечкой (Западный Йоркшир), Хобблди-посвети-ка (Уорикшир, Вустершир, Глостершир), Хобби-с-фонариком (Вустершир, Хартфордшир, Восточная Англия, Гэмпшир, Уилтшир, Западный Уэльс), Джеки-с-фонарем, Дженни-Паленый-Хвост (Нортгемптоншир, Оксфордшир), Дженни-с-фонарем (Нортумберленд, Северный Йоркшир), Шерстяная Джоан (Сомерсет, Корнуолл), Кит-со-свечкой (Гэмпшир), Китти-свечка (Уилтшир), Китти-с-огоньком (Нортумберленд), Фонарщик (Восточная Англия), Пег-с-фонарем (Ланкашир), Пинкет (Вустершир)1. Здесь же можно упомянуть Этлертл-дари (Уэльс), Братца Раша, Джил-Жженый-Хвост, Хинки-Панка, огневок, Пэка и Робина Доброго Малого, которые тоже не прочь были попроказничать, как болотный огонь, хотя у них, как у существ с более сложным характером, репертуар намного богаче.

О ложном огне сложено немало разных легенд. Иногда его считали шутником-богартом, и там, где его звали Хоббл-ди-посвети-ка, это особенно очевидно; в других случаях говорили, что болотный огонь — это не находящая упокоения душа грешника. К примеру, если человек самовольно запахивал кусок соседской земли, то его дух обречен был вечно скитаться по спорному участку с огоньком в руках. Кузнец Уилл из Шропшира, которому святой Петр дал вторую жизнь, совершил в свой второй срок на земле столько тяжких грехов, что после смерти его не приняли ни в рай, ни в ад. Дьявол сжалился над ним и дал ему уголек из адского пламени, чтобы согреться, с тех пор кузнец бродит с этим огнем по болотам и заманивает путников на верную погибель. Подругой версии, кузнец обманом заставил дьявола забраться в стальной кошель и так обработал его молотом, что тот не посмел забрать его в ад; однако, по этой версии, хитрому малому удалось обманом пробраться в рай. Жители Линкольнширских топей называют его Вилли-Живчик и считают боглом, а от этого народа ничего хорошего не жди.

Джил-Жженый-Хвост (Gyl Burnt-tayl). Шутливое прозвище болотного огня женского рода. Существует мнение, что имя Джил вообще несет в себе некий уничижительный оттенок, обозначая легкомысленную, капризную женщину. Это имя, по преимуществу деревенское, нередко встречается в фольклоре, как, например, в сказке «Джек и Джилл»2.

Хинки-Панк (Hinky-Punk). Одно из множества имен болотного огня. Встречается на границе Девона и Сомерсета. Внешне чем-то похож на шотландского джеруча. У него одна нога и огонь в руке, он заманивает путников в болото.

Шерстяная Джоан (Joan the Wad). Один из самых малоизвестных региональных типов ложного огня, и, хотя в последнее время о ней писали как о корнуэльском пикси. Судя по упомянутой привычке Джоан звонить в колокольчик, она действительно могла принадлежать к племени пикси, в таком случае, если правильно обратиться к ней, она, как и Джеки-с-фонарем, не собьет путника с толку, а выведет его на дорогу.

Пинкет (Pinket). Так в Вустершире называют ложный огонь из прихода Бадей, хотя «Поле Пинка», «Лужайку Пинка» или «Луг Пинка» можно обнаружить и в других частях графства. Хинки-Панк, прозвище ложного огня на границе Девона и Сомерсета, скорее всего, является вариантом того же имени.

Башмачки из Виттингема (Short Hoggers of Whittinghame). История о духе младенца, который не может найти успокоения после смерти, потому что не был крещен при жизни. Когда такие духи собираются вместе, в Сомерсете и Нижней Шотландии их зовут огневками, а в Западной Англии — писки, там верят, что они принимают облик белых мотыльков. Приведенная ниже сказка показывает, что имя для младенца важнее, чем крещение.

В деревне Виттингем долгое время обитал дух младенца, которого мать убила и закопала под деревом за околицей. Безлунными ночами его призрак бегал от дерева к деревенскому кладбищу и обратно, причитая: «Бедный я, безымянный!» — и никто не отваживался заговорить с ним, люди считали, что встреча с маленьким духом предвещает смерть. Но вот как-то ночью шел мимо мужичок пьяненький, забыл, что надо бояться, да и окликнул духа: «Как живешь-можешь, Башмачки?»

Дух младенца был в восторге:

И с этими словами полетел прямиком на небо.

Эта сказка была записана у пожилой женщины из Виттингема, которая утверждала, что застала еще самого духа. Башмачками здесь названы детские вязаные пинетки. Мокро-ножку, духа из семейства брауни, точно так же по чистой случайности успокоил пьяный, дав ему имя, но тот не обрадовался, напротив, имя ему не понравилось, поэтому он и ушел3.

Похожая легенда бытует на острове Мэн: простой рыбак спас младенческую душу, совершив над ней условный обряд крещения. Он зачерпнул немного воды, произнес над ней благословение, нарисовал в воздухе крест и произнес: «Нарекаю тебя Джоном, если ты мальчик, и Джин — если девочка». В данном примере христианизируется языческий обряд наречения.

Огневки (Spunkies). «Болотным огнем зовут огненного демона, который заводит путников в болота. Иногда он вспыхнет искрой прямо под ногами, и тут же, глядишь, его свечка зажглась далеко впереди, милях в двух или трех, и так он потопил немало добрых лодок; ночью рыбаки шли к берегу, видели огонь вдалеке, правили на него и погибали»4. В данном отрывке нет никакого указания на то, что болотный огонь — это дух некрещеного младенца, но вот в Сомерсете бытовало именно такое представление.

Болотные огни в Сомерсете называют огневками и верят, что это души некрещеных младенцев, обреченные скитаться без пристанища до Судного дня. Иногда считается, что они предостерегают путников, как свечи мертвецов.

В канун летнего солнцестояния огневки идут в церковь встречать души умерших в этом году младенцев. Огневки со всей округи собираются в церкви Стоук-Перо, чтобы проводить всех умерших в этом году в канун Дня всех святых. Однажды в канун Иванова дня один старый возчик посоветовал мне подняться на Лей-Хилл и посмотреть оттуда. Болотные огни двигались над Стоук-Перо и Данкери. «К церковным дверям направляются, не иначе. Будут теперь там стеречь, как есть, свечи мертвецов»[147].

Тараны (Tarans). На северо-востоке Шотландии души некрещеных младенцев называют таранами.

Маленьких призраков, именуемых таранами, или души некрещеных младенцев, часто можно видеть в лесах или других безлюдных местах, где они порхают, жалобными голосами оплакивая свою жестокую судьбу[148].

Монастырский увалень (Abbey lubber). Начиная с XV века, когда роскошь и распутство обитателей монастырей входят в пословицу, в народе складывают о монахах сатирические байки. К их числу относятся и анекдоты о монастырских увальнях, мелких демонах, которые должны были совращать монахов, соблазняя их на пьянство, обжорство и распутство. Самая известная история подобного рода — рассказ о Братце Раше, демоне, посланном на землю с одной-единственной целью: погубить души обитателей некоей процветающей обители[149]. Он почти преуспел в этом, но был вовремя разоблачен приором, который превратил его в коня и изгнал из монастыря. Демон нашел себе другую службу и вел себя у нового хозяина, как подобает обычному Робину Доброму Малому, но приор и тут нашел его и навсегда заточил в замок в безлюдной местности. После знакомства с Рашем монахи в обители все, как один, обратились к добродетельной жизни, так что в конце концов пережитое пошло им на пользу. Раш подвизался в качестве монастырского повара, хотя монастырские увальни чаще живут при винном погребе. Светский коллега монастырского увальня назывался духом кладовых и заводился обычно в трактирах, где обсчитывали постояльцев, или в домах, где слуги были нерадивы и грубы, а хозяева скупились на милостыню. Существовало поверье, будто феи и злые духи имеют власть лишь над неправедно нажитым добром или добром, принятым с жадностью или без благодарности. Надо полагать, и монастырские увальни, и духи кладовых обязаны своим существованием именно этому поверью.