Читать онлайн «Мифология Ближнего Востока». Страница 5

Действие мифа разворачивается в Дилмуне, о котором говорится и как о стране, и как о городе. Современные ученые считают, что это – Бахрейн. Главными действующими лицами мифа являются бог Энки(бог воды) и богиня Нинхурсаг (богиня земли). Повествование начинается с описания Дилмуна как очень чистого, светлого и яркого места, где все животные живут в мире друг с другом и где никому не угрожают ни болезни, ни старость. Единственное, чего нет в Дилмуне, – это чистой воды. По просьбе Нинхурсаг Энки дает этому месту воду.

Далее в мифе говорится, что от союза Энки и Нинхурсаг родилась Нинсар (или Нинму), богиня растений. Беременность Нинхурсаг длится девять дней (по одному дню на каждый из девяти месяцев беременности земной женщины). После этого Энки вступает в связь со своей дочерью Нинсар, которая дает жизнь богине Нинкурра, а та, в свою очередь, опять-таки от Энки рождает Утту, богиню растений (не путать с богом солнца Уту). Затем Нинхурсаг предупреждает Утту о намерениях Энки и советует ей, как справиться с этой ситуацией. По совету Нинхурсаг Утту требует от Энки поднести ей в качестве свадебных даров огурцы, яблоки и виноград. Энки приносит эти дары, и Утту радостно приветствует его. Из их союза появляются восемь растений. Однако, прежде чем Нинхурсаг успевает дать им названия и определяет их свойства, Энки съедает их все. В ярости Нинхурсаг страшно ругает его и уходит. Боги пребывают в страхе, а Энки чувствует боль в восьми частях своего тела. С помощью хитроумной лисицы боги вызывают Нинхурсаг и заставляют ее вылечить Энки. Она делает это, создав по очереди восемь божественных существ – по одному для каждой части тела Энки, которая поражена болезнью. Отмечается, что есть прямая связь между именем каждого божества и конкретной частью тела Энки. Заключительные строки поэмы дают основание считать эти восемь божеств детьми Энки, чья жизнь и судьба определены Нинхурсаг. Этот миф не имеет аналогов в ближневосточной мифологии, за исключением самой идеи о золотом веке, которая была широко распространена, и темы инцеста между отцом и дочерью. Эта же тема нашла отражение в греческой мифологии – вспомним отношения между Сатурном и Вестой, как о них говорит Мильтон:

Однако у нас нет ключа к толкованию деталей этого мифа. Профессор Торкильд Якобсен говорит, что этот миф пытается обнаружить причинную связь между разрозненными явлениями и событиями, однако эта связь является причинной только в поэтическом смысле слова. Хотя, если растения рассматривать как порождение почвы и воды, мы все же можем проследить эту связь, пусть и с некоторой натяжкой. Однако в конце повествования оказывается, что божества, рожденные, чтобы вылечить Энки, не имеют никакой внутренней связи ни с землей, которая дает им жизнь, ни с водой. Миф тем не менее свидетельствует о том, что, хотя вавилоняне очень многое позаимствовали из шумерской мифологии, ум семитов не смог воспринять многих ее элементов.

Большой интерес представляет собой еще один шумерский миф, который словно эхо повторяется в истории о Каине и Авеле, только без ее трагического конца. Этот миф, по сути, касается многовекового соперничества между земледельческим и скотоводческим образом жизни. В нем рассказывается о том, что Инанна (или Иштар) должна выбрать себе мужа. Претендентов двое: бог-пастух Думузи (или Таммуз) и бог-крестьянин Энкимду. Брат Инанны Уту, бог-солнце, отдает предпочтение Думузи, но сама Инанна симпатизирует Энкимду. Думузи настойчив и говорит, что у него есть все, что может предложить Энкимду, и даже больше. Энкимду пытается задобрить Думузи и предлагает ему всевозможные дары, но Думузи тверд в своем решении завоевать Инанну и, очевидно, преуспевает в своем намерении, поскольку в других мифах он выступает как муж Инанны. Имеет смысл привести здесь заключительные строки мифа в пересказе Крамера. Энкимду говорит:

Когда мы будем рассматривать древнееврейские мифы, увидим, что в мифе о Каине и Авеле прослеживаются черты более древних мифов, и вполне возможно, что отказ Думузи от всех предложенных ему богом-земледельцем даров – не что иное, как первоначальный вариант отказа Яхве от предложенных ему Каином подарков.

Важной фигурой в аккадской мифологии является герой Гильгамеш, который, согласно «Эпосу о Гильгамеше», на две трети бог, а на треть человек. Но он также принадлежит и к шумерской мифологии. Три шумерских мифа, включенные в «Древние тексты Ближнего Востока» в переводе Крамера, содержат эпизоды с участием Гильгамеша. Следует отметить, что в списке шумерских царей Гильгамеш является пятым царем династии Урука, второй династии, правившей после потопа (согласно шумерской мифологии). Первый из этих текстов, озаглавленный «Гильгамеш и Агга», отражает борьбу за первенство, существовавшую между древними шумерскими городами. В нем рассказывается о конфликте между Гильгамешем из династии Урука и Аггой, последним царем династии Киш, первой династии, правившей после потопа. Большая часть поэмы не дошла до нас, но, судя по всему, в ней содержится рассказ о требовании Агги сдать ему Урук, о сопротивлении Гильгамеша, об осаде Урука Аггой и, наконец, о примирении двух царей. Боги не вмешивались в этот конфликт, поэтому, строго говоря, этот текст не является в чистом виде образцом шумерской мифологии. Он включен в сборник только потому, что он свидетельствует о том, что фигура Гильгамеша появилась еще в шумерских источниках. Второй текст, озаглавленный «Гильгамеш и Земля живых», явно содержит мифологический компонент, который был использован при создании аккадского «Эпоса о Гильгамеше». Его основной сюжет – поиск бессмертия, то есть тема, которая проходит через всю ближневосточную мифологию. Угнетенный мыслью о неизбежности смерти, Гильгамеш решает отправиться на поиски Земли живых. Его друг и слуга Энкиду, о котором мы подробнее узнаем в аккадском эпосе, советует ему сначала поговорить о своем намерении с богом солнца Уту.

Уту рассказывает Гильгамешу обо всех опасностях, но затем помогает ему перейти через семь гор и добраться до своей цели, которая оказывается горой, где живет великан Хувава. Гильгамеш и Энкиду отрубают великану голову. Здесь таблица с текстом заканчивается. Значение текста заключается в том, что он свидетельствует, насколько сильно мысли о смерти занимали шумеров, он также является тем источником, откуда вавилоняне почерпнули материал для завершения истории о Гильгамеше, появившейся в аккадской версии мифа.

Третий текст о Гильгамеше, «Смерть Гилъгамеша», развивает тему смерти и поисков бессмертия. Судя по всему, Гильгамешу приснился сон, истолкованный ему богом Энлилем следующим образом: боги отказали людям в бессмертии, но Гильгамешу они вместо этого дали славу, богатство и успех на поле брани. Вторая часть поэмы описывает погребальный обряд, который может, по предположению Крамера, пролить свет на значение найденной сэром Леонардом Були гробницы при раскопках Ура. Возможно, что шумеры, как и древние египтяне, умерщвляли жен и слуг усопшего царя; сам текст подразумевает, что умерший царь – это Гильгамеш, и заканчивается священным песнопением в его честь.

Теперь мы можем оставить шумерскую мифологию и перейти к мифологии аккадской, а именно ассиро-вавилонской, большая часть которой, как уже отмечалось, основана на шумерских мифах. Необходимо иметь в виду, что семитские завоеватели переняли у шумеров клинопись и адаптировали ее к семитскому (аккадскому) языку, который абсолютно не похож на язык шумеров. Поэтому многие боги шумерского пантеона появляются в аккадской мифологии под семитскими именами. Инанна становится Иштар, Уту становится Шамашем, бог луны Нанна становится Сином. Тем не менее многие обрядовые и храмовые термины сохраняют свою шумерскую форму. Многие из молитв и песнопений по-прежнему декламировались на шумерском языке, который остался языком религиозных обрядов и литургий даже после того, как он перестал существовать в своей разговорной форме. Точно так же сейчас латынь продолжает оставаться языком церкви, хотя в обыденной жизни на ней никто уже давно не говорит. Таким образом, аккадские варианты шумерских мифов отражают как изменившуюся политическую ситуацию (завоевание шумеров семитами), так и совершенно иную ментальность семитов.