Читать онлайн «Месть памяти. Почему Путин победил «декабристов Болотной»?». Страница 2

Заявляя, что «креативом обуха не перешибешь», творцы из белоленточного стана лебединого снимают с себя ответственность за поражение в пропагандистской войне[3]. Считаю необходимым напомнить, что за бездушным административным ресурсом стоят живые люди. Нелепо считать, что их поведение мотивируется исключительно экономическими стимулами и страхами. Надо признать, что картина мира агентов правительства позволяет им оправдывать собственные противозаконные действия.

В эпоху информационной цивилизации войны, в том числе и гражданские, выигрываются, прежде всего, в результате борьбы за умы и души людей. Интеллектуалам надо набраться мужества и признать: выходец из спецслужб переиграл высоколобых в той сфере, которую они считают своей вотчиной. Режим сумел предложить гражданам более убедительную модель мира, чем та, которую им преподносили идеологи оппозиции. Поэтому не стоит утешаться иллюзией, что в России произошло неудачное «восстание качества против количества» (Артемий Троицкий)[4].

Власть победила в информационной войне не столько из-за численного преобладания в сфере медиа, сколько благодаря эффективности ментальных технологий. В этом легко удостовериться, если вспомнить, что, во-первых, правительство контролирует далеко не все традиционные СМИ, во-вторых, в обществе все большее влияние завоевывают информационные ресурсы нового типа, транслирующие видео, аудио и письменный контент через сеть Интернет.

По некоторым оценкам к концу 2011 года число российских пользователей сети превысило 70 миллионов человек, т.е. составило почти половину населения Российской Федерации[5]. Ежедневно интернетом пользуются 30% наших граждан[6]. На сегодняшний день возможности правительственного контроля над информацией, распространяемой через Интернет, ограничены.

Рост аудитории виртуальных сетей ведет к уменьшению числа телезрителей. По данным исследовательской группыTNS Россия в первой половине 2011 года их число составило 67,8% населения страны старше 4-х лет[7]. Правительственная монополия на центральные телевизионные каналы уже не означает тотального воздействия на умы.

Даже если приведенные оценки численности интернет-пользователей и телезрителей не совсем точны, мы все же можем полагать, что аудитория, доступная воздействию оппозиционной пропаганды, уже не столь значительно, как прежде, уступает количеству граждан, облучаемых через СМИ подконтрольные правительству.

Важны и качественные различия между обитателями виртуального пространства и аудиторией телевидения. Интернет вовлекает в свои сети тех, кто моложе, обладает более высоким уровнем образования и материального достатка. Формирование мировоззрения этих людей приводит к умножению пропагандистского ресурса через механизм так называемого «вирусного редактора» (Андрей Мирошниченко)[8]. Кроме того пропагандисты власти и прочие агенты правительства также подвержены воздействию через Интернет. Следовательно, у оппозиции были благоприятные возможности для того, чтобы внести «когнитивный диссонанс» в правительственные ряды.

Следует признать, что сторонники демократических преобразований российского общества, располагая значительными возможностями информационного воздействия, проиграли пропагандистскую кампанию, прежде всего, уступив в качестве технологий. Политическая победа режима обеспечена победой в идейной сфере. Административный ресурс сработал, потому что власти удалось навязать большинству населения свой взгляд на мир или, говоря ученым языком, дискурс.

Игры путинских патриотов

Оппозиционным гуманитариям надо признать профессиональное поражение и приступить к работе над ошибками. Необходимо изучить тактические приемы и стратегии, с помощью которых власть стала полновластной хозяйкой политического дискурса современной России.

Для начала необходимо определить ментальные структуры, воздействие на которые является кратчайшим путем к изменению политических аспектов мировоззрения.

Мировоззрение — это сплав личного и общественного опыта. В его составе можно выделить несколько уровней — от поверхностных гипотез-допущений до глубинных аксиом-убеждений. Убеждения — ядро мировоззрения, предписывающее определенные действия в качестве реакции на значимую для личности ситуацию. Действия эти не являются чистой импровизацией. Они всегда выступают вариацией того или иного священного образца. Следовательно, убеждения – священные образцы, по образу и подобию которых люди совершают социально значимые действия.

Из какого источника священные образцы убеждений проникают в сознание?

Для архаичных обществ основным источником является религия. Социальная функция религиозных мифов заключаются в первую очередь в том, чтобы представить образцы «правильного» поведения во всех сферах общественной жизни: «Мы должны делать то, что совершали боги в начале времен» (Шатапатха-брахмана, VII, 2, 1, 4)[9].

В индустриальном обществе традиционная религия, а также ее священные образцы отходят на второй план. Но это не означает, что люди начинают действовать исключительно по своему разумению. Не только вера без дел мертва, но и дела без веры нежизнеспособны. Специфика рода человеческого не в мышлении, а в искренней вере.

На смену христианству приходят религия будущего — утопия, религия настоящего — мода и религия прошлого — история. Утопия, мода, история — три источника священных образцов обмирщенного сознания индустриального общества. Правда, при переходе к информационной цивилизации один источник практически пересох. В результате кризиса либерального и краха коммунистического вариантов проекта Просвещения проектное социальное мышление утопии утратило свое влияние еще в большей степени, чем традиционная религия.

Соблазнительная религия моды не способна обеспечить эффективную для выживания общества картину мира, поскольку моделирует его исключительно в аспекте престижного потребления. Потребление ограниченного материального ресурса неизбежно оживляет этику саблезубого тигра. Если бы мир держался исключительно на ценностях моды, он бы в кратчайший срок превратился в звериное царство войны всех против всех.

Для поддержания хотя бы минимальных стандартов солидарности обществу необходимы образцы самоотверженности, предпочтения общественных интересов личной корысти. Эти священные образцы сегодня предоставляет в основном наставница жизни. Модники и модницы, находящиеся у власти, искренне презирают лузеров, ориентированных на исторические примеры. При этом власть понимает, что в наши дни история — это та самая моральная узда народа (Вольтер), которая позволяет обеспечить собственное необузданное потребление.

В современном обществе история приобретает статус политической религии, занимая то место священного фундамента мировоззрения, которое в Средние века отводилось христианству. Трансформация ментального «базиса» преобразует под себя все остальные разделы мировоззренческой «надстройки». Для укрепления своей власти любой политический режим пытается создать картину прошлого, которая оправдывает настоящий порядок вещей. Следовательно, власть над исторической памятью — залог легитимности правительства эпохи информационной цивилизации. Поэтому в жарких боях за будущее история используется в качестве одного из наиболее действенных видов оружия холодной гражданской войны.

Геополитическая концепция режима «суверенной демократии»: коварный Запад хочет покорить и уничтожить Россию с помощью своих агентов под прикрытием оппозиции — подкрепляется множеством «исторических» примеров. Точнее, конспирологическая картина мира изначально воплощается в этих «примерах». На протяжении последних 12 лет телезрителей, радиослушателей и читателей пичкают рассказами о давних и вчерашних мировых заговорах против России. Мировоззренческое полотно, сотканное из подобных аргументов и фактов, неизбежно проецируется на противников нынешней власти, которым национальный лидер по-отечески рекомендовал «не изменять своей Родине»[10].

Конспирологическая версия патриотизма близка многим нашим согражданам, пережившим некультурный шок девяностых. В то время экономический, социальный, территориальный крах государства сопровождался призывами к демократии и сближению с западными странами. Путинский режим с успехом сыграл на унижении национальных чувств великого народа. Риторика противостояния Западу сочетается с утверждениями о том, что атлантическая демократия, с ее принципом регулярной смены руководителей всех уровней в результате выборов, неприемлема для русского народа. Благодаря этой стратагеме любой оппонент режима, призывающий к установлению в России реальной политической конкуренции, автоматически превращается во врага своего народа, вольно или невольно действующего под влиянием западных спецслужб.