Читать онлайн «Пражский Ватикан». Страница 4

Нам повезло. Международный институт прикладного системного анализа (ИИАСА) в Лаксенбурге (Австрия) решил устроить серию симпозиумов на эту тему, причём в разных странах. А доклады публиковались сборниками на английском языке.

После переезда в Прагу мы продолжили эту работу. Уже через полгода в ноябре 1986 года в штаб-квартире ИИАСА я делал наш совместный с Ларой доклад «Структурные изменения и длинные волны». В июле 1987 года в Монпелье (на юге Франции) состоялся ещё один семинар, на котором я выступил с другим нашим совместным докладом «От жизненных циклов к длинным волнам и катастрофам», который был развитием предыдущей работы. Ещё один коллективный труд о длинных волнах возник в итоге конференции в Свободном университете Брюсселя в январе 1989 года.

Я подробно остановился на наших докладах, чтобы показать, как мы методично разрабатывали с помощью моделей статистические основы теории. Тогда же в Праге мы начали писать и книгу о длинных волнах для издательства «Международные отношения». Лара написала в этой книге большой раздел с анализом зарубежных теорий длинного цикла. Книга вышла в 1989 году и до сих пор является единственной в России научной монографией на эту тему.

Сокращённый вариант книги вышел тогда же на немецком языке во Франкфурте. К её изданию приложили руку западногерманские марксисты после того, как я при их поддержке прочитал лекции на эту тему в нескольких университетах ФРГ.

ЧАСТЬ 2

Теперь я возвращаюсь к тому, почему наша книга и связанные с ней статьи в ПМС открыли, как я считаю, новую страницу в понимании эволюции капитализма. Если посмотреть на историческую последовательность перехода из одной формы в другую, то нетрудно заметить, что в последние два столетия она удивительно близко коррелируется с началом очередной длинной волны в экономике. Первый большой кризис 1825 года совпадает с началом бурного перехода от мануфактурной стадии капитализма с ее ремеслами и закрытыми цехами к крупной машинной индустрии на основе парового котла и расцветом свободной конкуренции.

Проходит полстолетия, и наступает длинный кризис 1870-х годов, после которого начинается вторая промышленная революция на базе электричества и двигателя внутреннего сгорания. В сфере организации это период бурного роста картелей и трестов, т.е. монополистической стадии капитализма.

Высший пик этой фазы достигается еще через полвека, после чего следует "великий" кризис 1930-х годов. Затем - новая техническая революция, бурный рост производства и всеобщий переход к государственно- монополистическому капитализму при активном вмешательстве государства в процессы производства и распределения. Еще через полвека, в 1970-х годах - новый большой кризис перепроизводства, впервые сочетающийся с инфляцией - т.е. стагфляция, как итог кейнсианского регулирования.

Этот кризис преодолевается отчасти бурным ростом транснациональных форм и глобализации, а, с другой стороны, победой неолиберализма в экономической политике и отказом от активного вмешательства государства в экономику. На этой основе - расцвет информационных технологий и структур постиндустриального общества.

Итак, длинные волны, зафиксированные Н. Кондратьевым, как статистический факт, получают новый смысл - как двигатели капиталистической трансформации. Лев Троцкий, критикуя Кондратьева, инстинктом усмотрел в длинных волнах признание жизненной силы капитализма, его способности к обновлению.

Когда рождалась наша книга, в моем мозгу возникло образное сравнение капитализма со змеей, которая, чтобы выжить, периодически сбрасывает старую кожу и одевается в новую. Я использовал этот образ в одной из своих статей в ПМС, и он тогда далеко не всем понравился. Как я уже говорил, одни обиделись за капитализм, природа которого оставалась змеиной, несмотря на все преобразования. Другим вовсе не по душе была мысль, что капитализм еще может просуществовать достаточно долго.

В один из своих визитов в Брюссель я познакомился с Эрнестом Манделем, видным теоретиком Четвертого (троцкистского) интернационала, Он жил в скромной квартирке на тихой улочке недалеко от площади Порт Луиз. Мы несколько раз беседовали и у него дома, и в небольшом уличном ресторане по соседству. Он был старше меня всего на четыре года, но я его воспринимал, как человека поколения моего отца. Он разговаривал очень эмоционально, на повышенных тонах. В нем сразу угадывался пламенный оратор.

К троцкистскому движению Мандель примкнул в 1940 году в возрасте 17 лет. Во время войны участвовал в движении сопротивления, был арестован и год с лишним провел в концлагере. После войны был избран в международный секретариат троцкистского интернационала, где и оставался потом долгие годы. Кроме многочисленны политических статей издал ряд книг по марксистской теории, в том числе о длинных волнах.. Позже, уже после нашей встречи он написал еще книгу об опыте реального социализма "Марксистская теория бюрократии" (1990).

Меня, конечно, интересовали его взгляды на длинные волны в судьбе капитализма. В отличие от Троцкого он признавал существование Кондратьевского цикла, но вопреки моим позициям считал, что кризис 1970-х годов не закончился и что капиталистическую экономику ожидает еще более сильное потрясение. Его прогноз относительно будущего капитализма был крайне пессимистическим. Он до конца жизни верил в близкий подъем революционного движения.

В то время в нашей стране начинались забастовки угольщиков, и Мандель интересовался моими мыслями по этому поводу. Сам он считал, что сталинизм представляет собой закономерный этап в развитии социализма, после чего начинается постепенное возвращение к подлинному социализму. Он думал, что выступления угольщиков в Кузбассе - только первый симптом нарастающей революционной волны, которая сметет режим Горбачева и установит действительную, а не фиктивную власть рабочего класса. Я же предупреждал собеседника, что если режим Горбачева и будет сброшен, то скорее в результате капиталистической реставрации, во главе которой встанет переродившаяся элита.

Я опубликовал наш диалог в журнале в февральском номере за 1990 год. Некоторые партии никак не хотели давать согласие на публикацию в коммунистическом журнале взглядов троцкиста, но большинство высказалось за свободный обмен мнениями.

Возвращаясь к длинным волнам, отмечу, что в споре с Манделем я оказался прав. В 1980-1990-х годах экономика испытывала сильный подъем, вызванный развитием информационных технологий. Но он был прерван довольно длительным кризисом и стагнацией начала 2000-х годов. Создается впечатление, что возможности роста, открытые глобализацией и неолиберализмом, начинают в какой-то мере исчерпывать себя. Но срок новой длинной волны не ясен. С прошлого большого кризиса 1970-х годов прошло только 30 лет. Срок следующего наступает только в 20-х годах нового столетия. Возможно второе дыхание информационных технологий. Но не исключено, что капитализм близится к новому потолку. Все это занимало меня уже после того, как журнал ПМС закрылся. Между тем, рассказ о «пражском Ватикане» еще далеко не закончен.

Диалог с Гэлбрейтом

Вскоре после приезда в Прагу я по просьбе издательства "Прогресс" написал предисловие к русскому переводу мемуаров известного американского экономиста Джона Кеннета Гэпбрейта – "Жизнь в наше время", опубликованные в 1986 году. Это был удивительно живой рассказ о его многообразной деятельности, которая сочетала преподавание и научную деятельность с журналистикой, государственной и дипломатической работой. Он был близок к президенту Джон Кеннеди, что особенно сказалось в бытность его американским послом в Индии в середине 1960-х годов. В это острое время произошло военное столкновение между Индией и Китаем, а США только начинали свое вторжение во Вьетнам. Гэлбрейт часто посылал депеши президенту через голову госдепартамента. Обладая живым публицистическим пером, Кеннет, как его звали дома и друзья, красочно описал тогдашнюю кухню американской дипломатии.

Когда эта работа была закончена, у ее издательского редактора Татьяны Львовны Комаровой возникла идея предложить Гэлбрейту написать со мной совместную книгу о сосуществовании наших двух стран и систем. Гэпбрейта я знал давно, был с ним, можно сказать, "на ты". Я с ним списался, он согласился, обсудил идею со своим издательством и предложил встретиться у него на ферме в Вермонте, записать диалог под стенограмму, затем отредактировать ее и издать книгой сначала в США, а потом в переводе на русский язык у нас. Александр Михайлович Субботин охотно согласился оформить мою поездку в Америку, как служебную командировку, т.к. предполагалось, что я заодно запишу диалог с Гэлбрейтом в виде серии статей для журнала. Встреча состоялась в конце августа 1987 года.

Несколько слов о нашем предыдущем знакомстве. Многие думают, что в годы холодной войны и коммунистического тоталитаризма такие дружеские личные отношения были невозможны, но это не правда. В середине 1960-х годов, когда я работал заместителем директора ИМЭМО, меня как-то пригласили на ланч в резиденцию американского посла. Инициатива приглашения исходила от главы "Чейз-Манхэттен банка" известного миллиардера Дэвида Рокфеллера, с которым я познакомился в 1962 году, когда несколько месяцев работал в США над книгой "Миллионеры и менеджеры". Тогда Рокфеллер дал мне экземпляр своей ранней книги «О значении экономических потерь» с условием вернуть после прочтения. Я взял книжку на ланч и вручил ее автору, который обрадовался и демонстрировал ее гостям.