Читать онлайн «Мозг Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки». Страница 40

На основе этих эмоциональных сигналов головной мозг человека также настраивается на окружающий социум путем наблюдений и копирования. Мы бессознательно уясняем и повторяем поведение других людей, постепенно учась понимать их намерения, представлять себя на их месте и, по ассоциации, испытывать те же эмоции, что и они, как проницательно описал Адам Смит еще двести лет назад. Сейчас нам уже известно, что за такое имитационное поведение в мозге отвечает структура, метко названная зеркальными нейронами. Их изучение, вероятно, позволит нам лучше понять механизмы развития моторных привычек и даже то, как маленькие дети совершенствуют способности к социальной коммуникации.

Зеркальные нейроны были открыты случайно в 1996 г. командой италь­янских ученых под руководством Джакомо Риццолатти, которая изучала, как мозг инициирует движение. Проводя эксперименты на обезьянах, они заметили, что у одной из них произошло возбуждение нейронов, когда она увидела, как присутствующий в комнате аспирант собирается есть мороженое. При этом сама обезьяна не двигалась. Подобная активность нейронов наблюдалась у обезьян и раньше, и всегда это было связано с присутствием какой-нибудь еды — орешков, изюма и т.д. Несмотря на то что само животное не участвовало в поедании пищи, стоило ему услышать или увидеть, как кто-то ест, нейроны, находящиеся поблизости от моторной области коры, сразу же возбуждались.

Вскоре с помощью различных техник получения изображений мозга подобные же системы зеркальных нейронов были обнаружены в различных областях коры у человека. По всей видимости, они принимают участие в разных процессах — от молчаливого копирования действий других людей до интуитивного понимания. Помимо областей мозга, ответственных за восприятие и движение, группы зеркальных нейронов были найдены в тех участках коры, которые связаны со способностью понимать чужие эмоции и намерения (в височной и задней теменной долях), а также в островке, который играет важную роль в субъективном восприятии внутреннего состояния организма и боли.

Марко Якобони, профессор неврологии из Института неврологии и поведения человека имени Дж. и Т. Семел при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, считает, что именно кора островка помогает модулировать инстинктивные сигналы древнего рептильного мозга, обеспечивая эмпатическое понимание. Чем же отличается эмпатия от простого сочувствия? Если разделить эмпатию на элементы, то ее можно охарактеризовать как способность чувствовать эмоциональное состояние другого человека и представлять себя в его положении и таким образом фактически воссоздавать чужой опыт в собственном разуме, при этом продолжая отделять себя от другого как автономную личность.

Исследования доктора Якобони с коллегами, проведенные с использованием фМРТ, показали: у испытуемых, которых просили сымитировать выражение эмоций на лицах других людей или просто понаблюдать за ними, кровоснабжение островка было намного выше во время имитации, чем во время простого наблюдения. Это позволяет предположить, что островок действительно принимает активное участие в процессе понимания чужих эмоций. Эта гипотеза также подтверждается тем, что при неврологических поражениях островка у пациентов ухудшается восприятие эмоциональных сигналов и нарушается эмпатическое понимание.

Однако за пределами научных лабораторий нас продолжает интересовать очень важный вопрос: какое поведение в повседневной жизни порождают эти «зеркальные» механизмы мозга? Профессор Риццолатти предположил, что они «обеспечивают прямое понимание действий и эмоций окружающих, без <необходимости> участия когнитивных структур более высокого порядка». Иными словами, возвращаясь к моему разговору с Хоакином Фустером, зеркальные системы мозга, действуя совместно с циклом «восприятие — действие», повышают способность к быстрому рефлекторному принятию решений на основании интуитивных привычек. Это помогает объяснить в числе прочего исключительную эффективность приобретенных привычек. Системы зеркальных нейронов мозга не только настраивают физические навыки, необходимые, к примеру, для игры в теннис, но и помогают нам интуитивно и эффективно существовать в социуме.

Социальная способность распознавать намерения окружающих при помощи такой мыслительной гимнастики получила в психологии громкое название «теория разума». Считается, что приобретение разумом способности функционировать в очень сложной социальной сети взаимодействий — это важная ступень эволюции, отличающая наше социальное поведение от поведения других приматов. Наблюдая за поведением других людей и воспроизводя то, что мы видим, мы добиваемся лучшего понимания чужих мыслей и чувств. При этом мы изначально признаем, что другие люди также обладают разумом (отсюда и название «теория разума») и что их разум столь же уникален и отличается от нашего. Действительно, такая способность к эмпатии в своем наивысшем проявлении часто считается мудростью. Но самое интересное — и трагичное — состоит в том, что у некоторых детей эта фундаментальная способность к социальному пониманию не развивается как положено.

Я, конечно же, говорю об аутизме. Это отклонение в развитии, при котором, в частности, страдает понимание эмоций, проявляемых другими людьми. Некоторые аутичные дети бывают настолько подавлены сложностью социальных отношений, что, будучи предоставлены сами себе, полностью переключаются на неодушевленные предметы и ритуальное поведение. Мирелла Дапретто, специалист в области психологии развития, провела эксперимент: детей с легкой степенью аутизма просили сымитировать выражения лиц на фотографиях. Исследование показало, что у испытуемых аутистов зеркальные нейроны мозга остаются менее активными, чем у тех, чье социальное поведение развивается нормально.

Трудности, с которыми сталкиваются аутисты в школе и на рабочем месте, подчеркивают крайнюю важность социума в формировании нас как личностей. Человеческая индивидуальность начинает складываться с самого рождения, однако это длительный процесс, протекающий далеко не линейно. Как пишет в своей книге «Следы пятницы: Как общество формирует человеческий разум» (Friday's Footprint: How Society Shapes the Human Mind) психиатр Лесли Бразерс, хотя нам нравится думать, что наш мозг, подобно хорошему журналисту, стремящемуся дать объективную оценку ситуации, выполняет функции самописца, безразлично фиксируя все, что мы переживаем, на самом деле такая упрощенная метафора далека от истины, когда дело касается развития и настройки личности. В процессе постоянного взаимодействия с окружающими ребенок приобретает социальные мыслительные привычки, формирующие организацию мозга, и в конечном итоге с помощью разума совершенствует устную и письменную речь; этот процесс в сочетании с эмоциональным пониманием создает тот сплав биологической основы, опыта и воображения, которым является уникальная личность каждого.

Пятилетняя Врен, пытающаяся разобраться в себе и в своем мире, создает собственную «теорию разума». В этом возрасте взаимодействие между привязанностями раннего детства и осваиваемым культурным опытом активно формирует самосознание. Таким образом, Врен медленно движется через фантазию от конкретного к абстрактному. У нее начинается развитие психологических инструментов и привычек, которые понадобятся ей для того, чтобы разобраться во всех «почему» и «как» окружающего мира. В своих играх с воображением, привлекая сестру, родителей и всех, кто этого пожелает, она проверяет в действии свое понимание мира: как это — быть фермером, поваром или мамой. Ящик становится столом, угол амбара — домом, палка от метлы — лошадью, а садовый сарай с инструментами превращается в форт, откуда вместе с верным товарищем собакой можно осуществлять вылазки в таинственные заросли ежевики, которые еще не подрезали по весне. С помощью таких интерактивных игр Врен, как и все дети, развивает абстрактное мышление, накапливая персональный опыт, имеющий для нее уникальное значение и отделенный от реальных объектов окружающего мира.

Игра — это процесс многократного перебора. Точно так же как мы учимся ездить на велосипеде или ловить мяч, координируя моторные системы, ответственные за движения конечностей и глаз, в творческих играх мы стараемся интегрировать нейронные сети в эмоционально-мыслительный цикл «восприятие — действие». Каждое поколение познает эти истины заново, пока они не наполняются личным смыслом и в виде привычек не встраиваются в характер, формируя общие нормы этического поведения, связывающие нас как общество. Врен сейчас находится в самом начале этого пути, потому что для достижения гармонии и социальной зрелости, которая служит признаком взрослого человека, требуется лет десять, а то и двадцать. Это отчасти объясняется тем, что системы эмоций и поощрения древнего мозга включаются на гораздо более ранней стадии развития, чем фронтальная кора, которой для эффективного функционирования и объективного принятия решений требуется миелинизация нервных путей.