Читать онлайн «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия проблем "денежной цивилизации". Том 2». Страница 30

В курсе политической экономии капитализма совершенно справедливо отмечалось, что капитализм в конце XIX века стал быстро превращаться в свою высшую стадию, называемую «монополистическим капитализмом» . В странах Европы, США, в какой-то мере также в России главенствующую роль в хозяйстве заняли монополии — картели, синдикаты, тресты, концерны. Основатель династии Рокфеллеров любил говаривать: «Конкуренция — это грех». Он отнюдь не предлагал от «законов джунглей» вернуться к отношениям сотрудничества и взаимопомощи, которые некогда были нормой жизни в традиционном обществе. Он имел в виду преодоление конкуренции через удушение конкурентов и установление полного единоличного контроля над производством и реализацией выпускаемых товаров.

В предыдущей главе («Пищевые цепи» и «пирамиды» «денежной цивилизации») мы уже использовали биологические аналогии для описания и объяснения процессов, происходящих в «рыночной экономике». Продолжим биологические сравнения, для чего назовем монополии «акулами капитализма» или просто «акулами». Сегодня в учебниках по «экономике» затушевывается более чем очевидный факт: логика свободной конкуренции приводит к тому, что одни «акулы капитализма» поедают других «акул капитализма» и в океане с условным названием «рыночная экономика» остается всего несколько гигантских существ. Процесс роста этих «акул» можно описать с помощью двух понятий:

- концентрация капитала,

- централизация капитала.

Концентрация капитала означает увеличение капитала монополии за счет получаемой ею прибыли. Централизация капитала предполагает такое увеличение за счет поглощения других компаний. Безусловно, процессы концентрации и централизации капитала тесно между собой связаны. Интенсивный процесс концентрации капитала повышает способность «акулы» «проглотить» другую «акулу», а прирост веса «акулы» за счет поглощения своего сородича активизирует процесс концентрации капитала.

В пределе должна остаться лишь одна гигантская «акула капитализма». Карл Каутский еще в начале прошлого века предрекал именно такой исход развития событий на «свободном рынке» и называл такое состояние «ультраимпериализмом».

В чистом виде «ультраимпериализма» нет и сегодня, в начале XXI века: на том или ином рынке, в той или иной отрасли имеется по несколько «акул». Но это не означает, что они не являются монополиями. Ведь самое главное — не доля рынка, приходящаяся на ту или иную «акулу», а способность «акул» держать под контролем (фактически терроризировать) всех остальных, кто выходит на рынок товаров, денег, активов, рабочей силы.

Речь идет прежде всего о способности «акул» контролировать цены на рынках . А они это научились делать уже давно. С помощью картелей, т.е. соглашений о разделе рынков и установлении общих цен — либо монопольно высоких, либо, наоборот, монопольно низких. Монопольно высокие цены устанавливаются на то, что монополии продают. Монопольно низкие цены — на то, что покупают. Например, на сырье, закупаемое в странах периферии мирового капитализма. Также монопольно низкими являются цены на рабочую силу.

Акулы — отнюдь не созидающие существа (в отличие, скажем, от пчел или муравьев). Они лишь поглощают готовое. Наблюдая жизнь этих обитателей океана, начинаешь лучше понимать горькую шутку: «Рынок ничего не производит, рынок лишь перераспределяет». А для перераспределения «акулы» используют две вещи: силу и хитрость. Созидающих способностей в данном случае не требуется.

Внешняя экспансия капитала, или империализм

Крупные корпорации не остановились на том, что они захватили контроль над производством и сбытом товаров внутри «своих» стран. Они продолжили свою экспансию. Эта экспансия была внешняя и внутренняя.

Внешняя экспансия — захват новых рынков, вывоз капитала и установление контроля над производствами и рынками других стран. Мы уже выше говорили, что такая экспансия капиталистических товаропроизводителей обусловлена стремлением преодолеть противоречие между предложением товаров и отстающим от него платёжеспособным спросом в рамках национального хозяйства. Напомним, что оно было порождено господством ростовщиков, узурпировавших выпуск кредитных денег. Но в какой-то момент времени внешняя экспансия натолкнулась на свои естественные пределы — ограниченность земного шара. Иначе говоря, все страны и территории оказались захваченными крупнейшими корпорациями. После этого начался передел мира, преимущественно военно-силовыми методами. Характеризуя монополистический капитализм с точки зрения его стремления к внешней экспансии, мы можем называть его «империализмом» . Кстати, одна из наиболее известных книг В. И. Ленина о капитализме называется «Империализм, как высшая стадия капитализма»   [128] . В ней классик формулирует основную экономическую причину Первой мировой войны: стремление монополий ряда стран к экономическому и территориальному переделу мира, который к тому времени оказался уже полностью поделённым. Книга, кстати, очень толковая (в отличие от многих других работ Ленина). Дело в том, что она, по сути, представляет собой скрупулёзную компиляцию всех основных работ по империализму, которые вышли в мире к началу Первой мировой войны. Но об этой стороне монополистического капитализма мы ещё поговорим в следующем разделе нашей книги.

Альянс государства и монополий

Теперь о внутренней экспансии монополий. Если говорить коротко, то это стремление монополий поставить под свой контроль не только производство и рынки, но также все общественные институты стран своего базирования (метрополии). Это: церковь, политические партии, профсоюзы и другие общественные организации, наука и образование, культура, средства массовой информации и т.д. А самое главное — государство, включая все ветви государственной власти — исполнительную, законодательную, судебную.

Между корпорациями и государством складывается такой тип отношений, который можно назвать альянсом . Поначалу корпорации выступали в этом альянсе младшим партнером, однако этот период существования альянса был достаточно коротким. На протяжении по крайней мере последнего столетия в США и Западной Европе ведущую роль в альянсе захватили корпорации, превратив государство в своего «слугу». Или, как писалось в советских учебниках политэкономии, — в «комитет по управлению делами монополистического капитала». С учетом сегодняшних реалий (превращение капитализма из промышленного в финансовый) можно без натяжки сказать, что государство — «комитет по управлению делами финансового (или ростовщического) капитала» .

В зарубежной литературе и в политической лексике для описания реальной роли монополий в общественной жизни западных стран используется термин «плутократии» (означает «власть богатых», «власть денег»). С учетом того, что сегодня капитализм из торгово-промышленного превратился в финансовый, можно сказать: современный политический строй — «банкократия» (власть банков, банкиров).

Достаточно широко используется термин «корпоратократия» : он акцентирует внимание на том, что реальная власть в обществе принадлежит таким институтам, как капиталистические корпорации, которые поставили под свой контроль государство  [129] .

Выше мы уже отмечали, что еще в 20-е годы прошлого столетия в политический обиход вошел термин «корпоратизм» . Он появился в Италии, тогда под ним подразумевался равноправный альянс государства и корпораций, причем под корпорациями понимались не только компании и банки, но также иные институты, представляющие интересы разных слоев общества (в первую очередь профсоюзы). Лидер итальянских фашистов Муссолини считал, что это синоним слова «фашизм» (от слова «фашина», что в переводе означает: «связка прутьев»). Под «фашизмом» дуче понимал соединение в «единое целое» корпораций и государства. Определение классического (итальянского) фашизма не следует смешивать с гитлеризмом и нацизмом — германской версией фашизма (в ней акцент делался на национально-расистских вопросах общественного устройства).

Известный в Америке политический деятель оппозиционного направления Линдон Ларуш для характеристики американского капитализма предпочитает использовать термин «фашизм», хотя в его понимании это уже не итальянская версия фашизма, а скорее германская (Ларуш акцентирует внимание на человеконенавистнической политике правящей верхушки США).

Есть еще один термин, описывающий сущность современного капитализма: государственно-монополистический капитализм (ГМК) . Именно такой термин использовался для характеристики капитализма XX века в советских учебниках политэкономии, и он был хорошим смысловым ориентиром для изучения реальных механизмов функционирования капитала.